Перед вами — роман «Саргассы космоса», из сверхзнаменитого сериала Андрэ Нортон, о головокружительных приключениях отважного Дэйва Торсона и лихой компании вольных торговцев со звездного корабля «Королева Солнца» — с которого для российских читателей началось знакомство с жанром приключенческой научной фантастики.
Упаси меня бог спорить с вольным торговцем о его правах!
Сам Дэйн еще не вышел из того возраста, когда не знают, куда девать руки, и натыкаются на мебель.
Мы называем людьми разумные существа, которые в той или иной степени способны властвовать над окружающей природой и над своей судьбой.
— Аукцион! — выпалил Джелико, словно не в силах более сдерживать себя.Кто-то присвистнул, кто-то шумно перевёл дух. Дэйн заморгал. Он был ещё слишком зелен, чтобы понять сразу, о чём идёт речь. Но когда смысл происходящего дошёл и до него, его охватило горячечное возбуждение. Аукцион Службы изысканий!.. Вольному торговцу такой случай выпадает, быть может, только раз в жизни, на таких-то аукционах и сколачиваются состояния.— Кто будет участвовать? — спросил механик Штоц. Сузив глаза, он в упор глядел на Джелико с видом прокурора.Капитан пожал плечами.— Те же, кто всегда. Но в распродажу идут четыре планеты класса “дельта”…Дэйн быстро прикинул в уме. Большие компании автоматически зацапают классы “альфа” и “бета”. За класс “гамма” будет драка… А вот четыре штуки класса “дельта”… четыре новооткрытые планеты… Обычно федеральные цены на такие планеты вольному торговцу по карману. Полная монополия на право торговли в течение пяти или десяти лет — мы сможем стать богачами, если нам повезёт… Вот только сумеет ли “Королева” наскрести нужную сумму?
Знал Ван Райк и всех героев звездных троп. Так, он рассказывал о Сэнфорде Джонсе, первом человеке, решившимся на межзвездный перелет. Его исчезнувший корабль внезапно вынырнул из гиперпространства неподалеку от Сириуса через триста лет после старта с Земли. Пилот, высохший в мумию, еще сидел перед покрытой изморозью панелью управления. А теперь Сэнфорд Джонс принимает на борт своей призрачной «Кометы» всех космонавтов, погибших на посту…
Он всегда предпочитал верить официальному утверждению, что реле и импульсы машины не подвержены воздействию извне, что судьба всякого, кто обращается к машине за назначением, решается совершенно объективно. Ему хотелось верить, что, когда он бросит в машину свой опознавательный жетон, электронному Психологу будет безразлично, что он сирота, что у него нет родственников в Торговом флоте, что кошелек его тощ и не может повлиять на его судьбу, и решение будет зависеть только от его знаний, от школьной характеристики, от его характера и способностей.
Впрочем, Ван Райк был не только машиной, перерабатывающей сведения и цифры. Он был еще знатоком легенд и великолепным рассказчиком, и, когда он принимался излагать в кают-компании очередную историю, все слушали его как зачарованные. Например, только от него можно было во всех подробностях услышать жуткую легенду о «Новой Надежде». Этот корабль, набитый беженцами, стартовал с Марса во время восстания и был замечен в космосе только столетие спустя. «Новая Надежда» вечно падает в пустоту, ее мертвые носовые огни зловещи и багровы, наглухо задраены аварийные люки… Никто не пытался подняться на борт «Новой Надежды», никто не пытался отвести ее в порт, потому что видели ее только те корабли, которые сами терпели бедствие, и выражение «увидеть «Новую Надежду» стало синонимом несчастья.
Еще были «шепчущие», о них существовало множество легенд. Их призывные голоса слышат космонавты, которые слишком долго скитаются в пространстве…
Я, приятель, никогда не считаю, что дело — дрянь, пока не вляпаюсь по самые уши.
— Мой бедный наивный ребенок, — насмешливо растягивая слова, проговорил Камил. — Каждый раз, когда Федерация в своем идеалистическом вакууме вырабатывает новый закон, на сцене немедленно появляется какой-нибудь ловкач, который будет день и ночь ломать голову, как бы этот закон обойти.