Рецензии на книгу «Курсив мой» Нина Берберова

Сага о собственной жизни.

История жизни Нины Берберовой. Рассказанная ей самой. Спокойно и обстоятельно. В искренность этого рассказа легко верить. Признавая право автора говорить откровенно и умалчивать, чтобы раскрыть себя до конца и утаить свою жизнь для себя одной. Ее история располагает к себе сразу же. Пусть и напоминает порою контакт с инопланетной жизнью. Сразу становится ясно - пойму не все, но что-то для себя в любом случае открою. Новые пути и горизонты. Новые имена.

Первым обращает на себя мое внимание даже не то, что автор пишет, а то, как она это делает. Появилась шальная теория: "что если Нина Береберова с Норой Галь ходили в одну школу, где и восприняли культ глагола?" Предложении простые. Ничего лишнего. Одни глаголы. Просто засилье. Даже начинаешь мечтать о парочке деепричастий. Как же. Если чего и дождешься от этой книги, так это расширения словарного запаса. Иногда хочется, чтобы некоторые моменты перевели. Я, как могу быстро, оборачиваюсь - вдруг мебель за моей спиной превратилась в переводчика. С парнаского на простонародный. Мне бы его помощь пригодилась. Все таки далека я от поэзии. Ровно как и от философии. Автор же такими терминами сыплет не задумываясь, что я только тихо присвистывала. Поразительная женщина. Стойкая, свободная, смелая, умная. Никогда не позволяла обстоятельствам сковать себя, отбить вкус к жизни. Необычный человек, но очень интересный.

Рассказ о жизни и эпохе в основном линеен, но случается автору забегать вперед, в разных местах возвращаться к одним и тем же событиям. Одна из частей мемуаров представляет собой дневник. То есть картина жизни вырисовывается самая что ни на есть полная, а если и есть белые пятна, то они так виртуозно спрятаны, что без лупы не найти - так ловко отвлекается от них внимание.

Начинает Нина Николаевна, как водится, с детства. С рассказа про дом, родню, далеких предков, дедушек-бабушек. Первое осознание себя всегда важно.

Сознаю, что корни всех поздних раздумий - в моих ранних годах, корни всех поздних страстей - в детских бессонницах. Что все, что мною разгадано теперь, было загадано тогда.

Многое можно рассказать о той счастливой поре. Про крестьян и армянского дедушку, про сандалии и стыд пальцев, про колодец и змей, про гнездо и муравейник. Уже в детстве Нина не любила "психологию гнезда". Считала

что в муравьиной куче можно жить более вольно, чем в гнезде, что там меньше тебя греют твои ближние (это грение мне особенно отвратительно), что в куче, среди cтa тысяч (или миллиона) ты свободнее, чем в гнезде, где все сидят кружком и смотрят друг на друга, ожидая, когда наконец ученые выдумают способ читать мысли другого человека.

Может поэтому, одиночество для Нины - самое естественное, самое достойное состояние человека.

Драгоценное состояние связи с миром, обнажение всех ответов и разрешение всех скорбей.

Она несла, как дар судьбы, свое смешение кровей - русской и армянской. Ощущала себя "швом", примиряющим противоречия. Открытая для развития, для всего нового, Нина, в отличии от родителей, смогла приспособиться к революции и к тем переменам, которые та спровоцировала. Естественно, этот период не оказался простым и для нее.

Какая-то странная сила сковывала меня, я была в пустоте. Мне даже не очень хотелось выходить из нее. Я была слишком молода, чтобы понять, что случилось: когда я вышла в жизнь, все оказалось не то. Будто мы ехали в лифте на десятый этаж, а когда вышли из лифта, то оказалось, что десятого этажа нет, стен нет, пола нет, крыши нет, ничего нет. А лифт ушел.

И это было только начало. Сколько же оказалось в ее жизни было таких переездов в никуда. Непрекращающаяся эпоха перемен. И Нина в ней, как рыба в воде. Вернее, она сама - как вода. Обтекает, пробивается, движется. Оставалась собой. Предпочитала простую линию - излому. Не поддавалась соблазну считать добро скучнее зла, а разврат - необходимой принадлежностью литератора. Постепенно убеждаясь в том, что

нормальные люди куда любопытнее так называемых ненормальных, что эти последние - несвободны и часто стереотипны в своих конфликтах с окружающим, а первые сложны и вольны, оригинальны и ответственны - что всегда интересно и непредвидимо.

Как замечательно пишет Нина Николаевна! Как увлекательно она рассказывает. Про Питер. Про мир поэтов, который странен для меня, но интересен. В нем обитают "боги и полубоги". Такие имена, в таком изобилии, что дух перехватывает. Я даже не стану на этом отдельно останавливаться, такое у Нины Берберовой читать надо. Всего, что показалось интересным все равно не пересказать.

Жизнь не стояла на месте. Все менялось.

Слово "жалость" доживало свои последние годы, недаром на многих языках это слово теперь применяется только в обидном, унижающем человека смысле: с обертоном презрения на французском языке, с обертоном досады - на немецком, с обертоном иронического недоброжелательства - на английском.

Девушки стали чаще интересоваться тем, как работает дизель, чем закатами солнца. Отрезанные от общения с покинутой страной, эмигранты листали десятилетия, как страницы отрывного календаря

Грохочущие, буйствующие двадцатые годы. Мятеж в литературе, бунт в живописи, в музыке. Революция в быту - по всему миру. Схождение с ума буржуазии: мы победили, смотрите на нас! (или: нас побили, смотрите на нас!). Гром военной музыки в день перемирия, гром фейерверка в день взятия Бастилии. Гром речей с трибун, гром хохота с подмостков. Если и есть среди всего этого небесный гром, его никто не слышит. А нам-то что до всего этого, нам, акакиям акакиевичам вселенной? "Тише воды, ниже травы"...

Тридцатые годы тоже не принесли облегчения русским эмигрантам. Пока одни разоружались, а другие вооружались, Гитлер набирал силу.

Страшное время в Европе, в мире, отчаянное время, подлое время. Кричи - не кричи, никто не ответит, не отзовется, что-то покатилось и катится. Не теперь, но уже тогда было ясно, что эпоха не только грозная, но и безумная, что люди не только осуждены, но и обречены.

Посреди этого безумия, эмигранты чувствовали себя так, будто во всем виноваты и несут ответственность за то, что творится: за восхождение Гитлера, за "культ личности". Прошла война. Ушли из жизни почти все, кого она знала. Что же делает Нина Берберова? Сложила ручки и села у окошечка, тосковать об ушедших днях? Как бы не так! Отсутствие интеллектуальной пищи в старушке Европе и необходимость роста отправили ее в Америку. Смело шагнула она в новую жизнь, вместо того, чтобы прятаться "за бабушкиной занавеской". Удивительная все-таки женщина!

Я никогда не притворяюсь - умнее, красивее, моложе, добрее, чем я есть на самом деле - с целью казаться иной, чем я есть, потому что в этой неправде нет для меня никакой нужды. Я живу в невероятной, в неописуемой роскоши вопросов и ответов моего времени, которые мне близки и которые я ощущаю, как свои собственные, в полной свободе делать свой выбор: любить то и тех, кого мне хочется. Я нахожусь в центре тысячи возможностей, тысячи ответственностей и тысячи неизвестностей. И если до конца сказать правду ужасы и бедствия моего века помогли мне: революция освободила меня, изгнание закалило, война протолкнула в иное измерение.

И книгу она написала удивительную. Столько в интересностей, что за один раз всего не впитать. Захотелось читать дальше. О тех людях, которых она знала. Известных мне и пропущенных мною. Знакомится с их творчеством. А потом вернутся к мемуарам Берберовай, чтобы взглянуть новым, более понимающим взглядом.

Книга прочитана в рамках игр Вокруг света, ТТТ, KillWish, Книжное государство и флэш-моба Урок литературоведения.
SantelliBungeys спасибо за такой интересный совет;)

"Революция освободила меня, изгнание закалило, война протолкнула в иное измерение."

Эти мемуары погружали меня в состояние гнетущей безнадежности. И на это, конечно, были причины. Жизнь русских эмигрантов того времени легкой уж точно не назовешь. Но у Нины Берберовой получилось не сломаться и судьба её вознаградила. Ей удалось начать жизнь заново в Америке в возрасте 49 лет.

Больше всего мне понравилось начало и конец. Именно в этих частях Нина Берберова рассказывает больше о себе, а не о других людях. Конечно, когда "другие люди", которые тебя окружают, это Горький, Ходасевич, Цветаева, Ахматова, Набоков, Бунин и многие другие, странно о них не написать. Но портреты получились такими беспощадными, что мне было неловко. Такое же ощущение у меня вызвала переписка. Понимаю, что это бесценное свидетельство, своего рода документ, но все равно не люблю такое читать.

Несмотря на эти спорные моменты, книга мощная, понравился слог. Не могу тоже самое сказать о стихах Нины Берберовой, стихи меня оставили равнодушной, а вот с её прозой продолжу знакомство.

18:45

Подробнее о книге в видео (11:28)

ШПОЙЛЕРААА!!!

Железная, холодная, с*** подколодная...

Нина Берберова - симптоматичная красавица из русской интеллигентной семьи, с легкой примесью армянской крови, что придает ей чуточку очарования. Очарование искупало многое, в том числе холодность расчетливого разума. Разума железного и беспощадного.
Нина и сама прекрасно понимала себя, но не запаривалась на этот счет, а жила как живется. Достойный выбор для человека. Развлекуха с друзьями, с частыми собраниями и "высокой" литературной жизнью. Впрочем в своих воспоминаниях она поливает друзьяшек словесным поносом, заключая в итоге, что в своей жизни была окружена сплошными алкашами, психопатами и педерастами. Достойный выбор! И в такой отвратной среде, прекрасной среде, где бродил поэтический дух, ей жилось привольно и вольготно, хорошо одним словом (делая скидку на сложность времен конечно).
Она страдала за всех своих недоделанных друзей, им помогала, всех уважала так сильно, что даже написала про них биографию, сделав конечно главной героиней себя. Ну а как же иначе, в каждой биографии должен быть адекватный автор, оценивающий всех и вся по достоинству. Автор замечательный, и наполненный всеми лучшими качествами, вроде доброты и житейской мудрости, благодаря которым можно даже бросить мужа, только что заболевшего раком. Ну дак что с ним случится, ведь он женится на другой, и мы все будем общаться, встречаться, улыбаться, читать стихи, ходить к Бунину и пить чаек в честь Родины и литературы. Правда муженек отбросил копыта, а Нина в печали. Погоревала да забыла, с кем не бывает. Зато у Нины есть новый муж, добрый и заботливый. А надоест, можно завести и третьего. Ну а что, с кем не бывает?
Ах да, я же совсем забыл про чудесный слог. Богатейший русский язык, замечательно летящий язык. Богатый образами, дарящий натуральную кинематографичность событий. Вот Берберова пошла пить чай к Цветаевой, та читает стихи и прозу, та такая замечательная и вся такая хорошая, прямо сливочное масло растаяло на сковородке. Ну замечательно посидели, и проза у нее такая замечательная, правда она немного того. Ну с кем не бывает?
В общем, читатели, читайте конечно эту достойную книгу. Это замечательный срез эпохи, восприятие времени через призму писательской среды. В книге и про Родину, и про новую Родину Нины. И про страшных комуняк, и про страшных французов. Много про что, и мало по сути. Прочитываешь, и пустота. Говорят, в книгах отражается душа человека. Вот и у Берберовой отразилась, пустотой (пусть и с печалью и страданиями, коих наверное треть от книги). Ну да, упомянула и революцию, и Первую Мировую, и не только. Но про все эти события я уже прочитал другие книги, куда более информативные.
Кстати, хочется отметить один большой плюс книги. Это отличное пособие по психологии женщин, из разряда кошек, ходящих сами по себе, отъявленных эгоисток в высшей степени. Впрочем это не главное, главное очарование Нины Берберовой. А этого у нее не отнять.
P.S. Всем читателям книги рекомендую статью "Дело" Нины Берберовой.

Давно я не получала такого почти животного удовольствия от прозы. То есть, сначала я просто качала головой "умна, ох, умна, Нина Николаевна". Потом стала наслаждаться прекрасным стилем, мягким и одновременно острым юмором (какой там английский юмор, наши таланты сто очков вперёд дадут какому-нибудь островитянину!).
Особенность, которая всегда удивляла меня в Ходасевиче, продолжает удивлять и в его жене: как при такой проявленности, трезвости ума, отточенности слов можно сохранять такую тонкость восприятия.
Эту прозу правильнее всего назвать густой. Концентрация страшная: мысли, деталей, картин. При этом читается легко и с удовольствием, и вот что удивительно: о какой-нибудь Марьиванне узнавать не менее интересно, чем о великих или просто известных писателях. Всех уравнивает личность самой Берберовой.
Я читала прозу Берберовой и могу сказать, что воспоминания на три порядка лучше. Да, в прозе тот же летящий стиль, она литературна (то есть, невероятно профессионально сделана), но нет ощущения полёта. Похожий эффект с Амели Натомб (это, видимо, вообще бывает с писателями) – о себе много интереснее.
«Курсив» – очень личная книга. Это иллюзия, что в воспоминаниях человек раскрывается. Многие прячутся, хотят казаться лучше, чем они есть, сводят старые счёты. У Берберовой не то. Это яркий и вызывающий случай обнажения, временами слегка шокирующий . Тут не в щёлочку подглядываешь: дверь нараспашку, только успевай переваривать информацию. Это своеобразный вызов читателю: готов ли ты постоянно думать, совершеть душевную работу, спорить, узнавать себя и принимать другого? Увлекательное, а в чём-то и душеспасительное чтение.

Прочитано в рамках "ТТТ"

Хотела книгу прочитать так давно, что не помню уже, когда и узнала про нее. Однако это скорее всего произошло на 5 курсе в рамках предмета "Литература русского зарубежья". А это было 15 лет назад.... Сразу сразу - ожидание того стоило! Пусть и объем велик, да и повествование не всегда линейно, но книга вышла хорошая.
На долю русских литераторов первой трети 20 века выпала или эмиграция (первая волна), или т.н. внутренняя эмиграция (они жили в СССР, но их не печатали и всячески, извините за слово, гнобили), или приспособление к вкусам новой власти (не у всех это "приспособление" прошло удачно. взять хотя бы Есенина). Про каждого из них можно писать тома и тома, но всегда интереснее читать от первого лица.
Автор и героиня этой книги Нина Берберова, изначально поэтесса, а потом прозаик и драматург. Других её произведений я не читала, поэтому не берусь судить о масштабе её дарования. Но книга "Курсив мой" ставит её очень высоко в литературном мире русского зарубежья.
Само собой разумеется, что это автобиография, и поэтому она отражает субъективный взгляд на события и людей. К примеру, портрет Горького вышел замечательный (даже не знала, что они знакомы были), а вот от описания Второй мировой войны (глава-дневник Черная тетрадь) даже я не смогла удержать слез.

читала в рамках игр "Борцы с долгостроем" и "От А до Я"

Черно-белый роман-биография ИЛИ Воспоминания об эмиграции не могут быть радостными

Книга построена как нескончаемый монолог автора, передающий те события и ту атмосферу, в которой "варились" сама Нина и весь ее круг знакомых. Что же хочется отметить особенного в этой книге?
Во-первых она глубоко безрадостна. Обычно, не смотря на прожитые тяжелые времена, люди, вспоминающие молодость довольно романтичны и вспоминают о ней позитивно. С неизбежной тоской, но вычленяя именно хорошие, радостные события. Тут все покрыто настроением неизбежности, гнетущей безысходности и пассивной депрессии. Вводя нового героя, автор тут же поясняет "Это классная девчонка сейчас - Маша Н., в 31-м году самоубилась" или "Это Родя П., сейчас мы увидим, что у него все хорошо, и он не подозревает, что через три года по делу троцкистов его расстреляют". Ну и все в том же духе.
В-вторых, не индивидуальна и не позволяет увидеть мир внутренний. По крайней мере мне это не удалось. Я увидела характер, я увидела реалистку, зараженную литературой на всю жизнь. Но внутренний мир остался недоступен - она позволяет посмотреть своими глазами на то, что происходило, но прочесть ее мысли, ее отношение к разным событиям - нет, этого не позволяется. Без отттеночное воспроизведение атмосферы эмиграции.
В-третьих, довольно безжалостна ко всем представленным лицам. Никакого пафоса или выглаживания, никакого выхолащивая. Неприглядная правда жизни, в которой писатели-поэты предстают далека не в лучшем свете. Долго пыталась понять, что мне напоминает эта книга, и вспомнила - трилогию М.Алданова, буквально с точностью до настроения, до отношения, до фраз. Тем более, что Алданов в книге упоминается, и автор с ним общалась немало. Впечатлило описание А.Белого к примеру. Или Цветаевой. А в целом там большая палитра авторов, но нам дают смотреть на них именно как на людей в сложностях быта, не представляя их особо со стороны их таланта..
В- четвертых, как же много они все говорят! Слово - смысл их жизни, возможность заработка, мир в котором они существуют, и возможно - причина всех свалившихся на них бед... Да, даже в горячечном бреду - слово для них идеяфикс, без которой они просто не существуют...
Обобщая, скажу, что эмигрантские вещи схожи особенным настроем и атмосферой, переданной с прозрачной силой, которую сразу и не вычленишь, но сразу обязательно почувствуешь.

Прочитано в рамках Урока литературоведения

Не секрет, что пусти нас в книжный магазин/библиотеку выбирать книжки, мы будем раскладывать их на две стопочки - те, которые не удовлетворяют жутко высоким запросам нашей персоны, и те, от которых нас вряд ли ближайшие часы возможно будет оторвать (бывает еще третья стопочка, но про нее благополучно забывают, и она сливается с первой). Все просто. А с этой книгой у меня развернулась прямо-таки отчаянная борьба. И не положила бы ее в первую стопку, и не положила бы во вторую, и даже не в третью, потому что мне обязательно ее нужно было прочитать, чтобы писать работы про авторов русского зарубежья. И длилась эта борьба аж 2 года!
На самом деле книга ПОТРЯСАЮЩЕ информативна. Для филологов это клад, поэтому настоятельно советую. Там вы узнаете практически про всех писателей первой волны эмиграции. Но, пожалуйста, не надейтесь на то, что Берберова распишет вам библиографию авторов и даст к ним комментарии, нет. Это вы и так найдете в любом литературном справочнике. У нее подход совсем иной, характерный для Ходасевича, Варшавского и др. писателей того времени - взгляд на саму личность писателя (а тогда это был чертовски важный, правильный и интересный подход). В "Курсиве" отменное количество любопытнейших фактов из жизни

незамеченного поколения

И потом на некоторых писателей смотришь совсем иными глазами, хотя абсолютно не отрицаю той мысли, что Берберова могла быть необъективной. И могла бы, и, собственно, была, но ее любовь/ненависть не бросаются на читателя со страниц книги в попытке задушить лавиной эмоций (неприятное качество многих критиков и мемуаристов).
Стиль тоже легкий, читается книга быстро, несмотря на объем, но... Я тот человек, который хоть и любит случаи и факты из жизни замечательных людей, но в определенном количестве (чтобы успеть переварить и усвоить). А тут моя голова буквально ныла от их переизбытка. Но что самое ужасное- когда я дочитала книгу, то уже через неделю не могла вспомнить почти ничего конкретного - каша и только. Поэтому пришлось читать еще раз. А в целом - сильная книга не менее сильной женщины.

Это не автобиография. Это гораздо масштабней и значительней. Это биография поколения, блистательной и трагичной эпохи: серебрянного века русской поэзии и прозы ("вся моя жизнь прошла среди деклассированных изгнанников"). Увлекательно, как захватывающий роман, написанная прекрасным отточенным, лаконичным языком в духе традиций русской классической литературы.
Вначале мы действительно читаем историю дворянской интеллигентской семьи, в которой нашли прибежище почти все сюжеты русской жизни и литературы, что само по себе очень интересно и познавательно. А далее - в вихре самостоятельной жизни Нины Николаевны - сотни блистательных имён литераторов и других выдающихся людей того времени, с кем свела Н.Н.Б. жизнь в Петербурге и в эмиграции (Германия, Чехия, Франция, Италия, США), с чьими взлётами, неудачами и трагическим забвением и уходом ей пришлось соприкоснуться. Её характеристики личностей, анализ и оценки их творчества уважительны и деликатны.
В этой книге каждый найдёт что-то для себя.

Я думала, что «стану», но я не «стала», я только «была»

Нина Берберова безусловно неординарная личность — поэтесса, писательница. Жизнь свела ее с удивительными людьми — Горьким, Буниным, Набоковым, Белым, Ахматовой, Цветаевой. Она была одной из жен Ходасевича, c которым бежала из советской России во Францию. Воспоминания об этих людях Берберова и представила нам в этой книге, но это так скажем только в теории. На самом деле это книга о Нине Берберовой и только — все люди, которые не являлись ею самой — ужасны, низки, подлы, смешны, жалки, еще они все налиты водой — вот Ахматова вроде и хороша, но мерзка внешне и налита водой. Нина Беберова невероятно нетерпима ко всему, вот цитата, которая поставила меня в тупик

Я с отвращением смотрю на слюдяные глаза девственников, на слишком белые руки монахинь, мне неприятно думать о щитовидной железе старых дев и внутренней секреции аскетов.

А ведь когда человек говорит о других людях, он ведь в сущности говорит о себе самом.
В книге есть два момента, которые трогают — это описание военного Парижа и описание того, как взяли немцы знакомую Берберовой.Вот тут Берберова живая и понятная, человечная и уязвимая.
Книга читается сложно, она удушающая и подавляющая, конечно же это видный образец мемуарной литературы, правда не очень привлекательный.

Источник

Автобиография, начинающаяся от начала века двадцатого в России и идущая дальше в эмиграцию- Германию, Францию,Америку.
Нина Николаевна - потрясающий рассказчик, она сумела очень живо донести все чувства,испытываемые ею когда-либо так, что они находят отклик , как будто бы это и твои чувства- мысли.,думаешь- да, я думаю также.

Я пришла на готовое. Вокруг меня лежат сокровища - только успевай их xватать. Я свободна жить где хочу, как хочу, читать что хочу, думать обо всем, о чем хочу, так, как я хочу, и слушать кою хочу. Я свободна на улицах больших городов, где никто не видит меня, когда я иду под проливным дождем, не зная куда и откуда, бормоча стихи; и в лесу, и на берегу моря в благословенном одиночестве и музыке, звучащей во мне; и у себя в комнате, когда закрываю дверь. Я могу знать все, что хочу знать, и я могу забыть все, что мне не нужно. Я могу задать любой вопрос и получить на него ответ. Я выбираю своих друзей. Я счастлива, что все теоремы моих незрелых лет разрешены. Я никогда не притворяюсь - умнее, красивее, моложе, добрее, чем я есть на самом деле - с целью казаться иной, чем я есть, потому что в этой неправде нет для меня никакой нужды. Я живу в невероятной, в неописуемой роскоши вопросов и ответов моего времени, которые мне близки и которые я ощущаю, как свои собственные, в полной свободе делать свой выбор: любить то и тех, кого мне хочется. Я нахожусь в центре тысячи возможностей, тысячи ответственностей и тысячи неизвестностей. И если до конца сказать правду ужасы и бедствия моего века помогли мне: революция освободила меня, изгнание закалило, война протолкнула в иное измерение.

"Мисс Серебряный век" пишет портреты знакомых нам фигур - в первую очередь, мужа- Ходасевича, Горького (совсем с другой стороны, а не как правильного советского писателя),Бунина,нюхающего цыпленка перед обедом, Ахматову во всей красе ее старости.
Ощущения без прикрас,пропущенные через себя- это ее искренность.

Я принадлежу к тем людям, для которых дом, в котором они родились и выросли, не только не стал символом защиты, прелести и прочности жизни, но разрушение которого принесло огромную радость. Ни "отеческих гробов", ни "родного пепелища" у меня нет, чтобы опереться на них в трудные минуты; родства по крови я никогда не признавала, и так как природа не дала мне ни панциря буйвола, ни когтей, ни зубов пантеры и так как я не искала способа, как нарастить себе двойную кожу и как отточить зубы, то я и живу - без опоры, без оружия, без тренировки для защиты и нападения, без собственного племени, родной земли, политической партии, без прадедовских богов и гробов.