Рецензии на книгу «Павел Чжан и прочие речные твари» Вера Богданова
Пекин слезам не верит
В не совсем далеком будущем сбылись тайные страхи зрителей РЕН ТВ: мир захватили китайцы, президент больше не Путин, а некто Алексей Енисеев, Россия выживает под мощной азиатской пятой, всех напропалую чипируют, а злокозненные гаджеты прямо через очки вещают о полезности БАДов и о красивых девочках, перекочевавших из инстаграма в вебкамы. Но это совсем не чернозеркальная история об ужасах технологий, а психологическая драма о программисте Павле Чжане (наполовину — китайце), который хочет из противной московской глубинки переехать в красивый разрекламированный Пекин, не верящий слезам. А еще это история про глубинное зло внутри человека, которое размножается почкованием. Стоит одному моральному уроду запачкать тиной обычного человека, как тот тоже начинает тонуть в болоте. Иногда и урода никакого не надо, достаточно только пойти на сделку с совестью и потом всю жизнь ощущать, как тебя потихоньку разъедает гнильца.
Прекрасный язык, стройный сюжет, глубокий психологизм и актуальность — что еще нужно для хорошего романа? Эмоции. Эмоций здесь тоже вагон и маленькая тележка, но не буду их спойлерить, лучше получите личное удовольствие от того, что это пока не здесь и не с вами.
Вера Богданова затронула множество болезненных точек, о которых говорить на физиологическом уровне неприятно, но очень надо. Насилие над человеком, насилие среды и общества, ненависть на пустом месте и обманутые надежды ребят возраста young adult, когда еще веришь в разумное-доброе-вечное, а потом все эти надежды разбиваются в прах. И, несмотря на общую антиутопичность «Павла Чжана», несмотря на мрачность событий и разбитые мечты, нельзя назвать роман беспросветным и мрачным, как это часто бывает в современной литературе, вангующей ближайшее будущее. Надежда есть, но выцеплять ее надо по чайной ложке, постоянно отбиваясь от речных и прочих гадких тварей, из которых (банально, но верно) самая мерзкая — это человек.
Для обзора на "Литературно"
Что-то внутри тебя
"Государственная программа чипизации населения. Мы думаем о вас" - приятно сказали за кадром и на экране возник схематично нарисованный глаз: две алых линии и точка между ними.
Очередная книга серии "Актуальный роман" от Редакции Елены Шубиной, знакомящей читателя с самым ярким, интересным, умным в современной русской литературе, что чаще всего становится культурным событием. Раньше в этой серии выходили "Бывшая Ленина" Шамиля Идиатуллина (Большая книга 2020), "Средняя Эдда" и "Кластер" Дмитрия Захарова, "Петля" Романа Сенчина - все авторы известные и состоявшиеся. И неожиданно Вера Богданова, молодая привлекательная женщина - первая, кстати, женщина из авторов "Актуального романа", с первой книгой. В чем причина такого везения?
Везение здесь не главное. Важнее недюжинный талант и многолетний труд по его огранке. На самом деле "Павел Чжан и прочие речные твари" - первый роман, который выходит с именем автора на обложке. Прежде переводчик и литературный блогер Вера Богданова писала жанровую прозу и печаталась под псевдонимами. Это к тому, что скидок на литературный дебют делать не придется, в романе с первых строк и до конца ощущается зрелое писательское мастерство.
Добавлю только, что литературный наставник автора Ольга Славникова, чей "Прыжок в длину" стал моей Книгой года 2020. Такие вещи не бывает лишним знать, согласно Боэцию, всякое различие разъединяет, а подобие стремится к подобию. В том смысле, что лучшее - к лучшему.
Итак, недалекое будущее, пару десятилетий спустя. Флагман дивного нового мира - вернувший имперскость Китай. У России роль экономического, сырьевого и, поставляющего качественные мозги по доступной цене, придатка. Главный герой из числа последних: умница, трудяга, невероятно талантлив. Знает, что достоин жить в Пекине и последовательно идет к своей цели, не смущаясь необходимостью бытовой аскезы, хотя уже мог бы себе позволить много больше, чем комната в коммуналке, выданная государством.
О, значит не так все плохо, жилье молодежь получает. Вы не поняли, он сирота, детдомовец, после того, как пропали без вести родители. Нет, не вместе. Сначала исчез отец, он был китаец, знаете ли, наш герой полукровка, отсюда и фамилия у Павла такая нерусская. Семейное благосостояние в значительной мере опиралось на заработки от преподавания обеспеченным московским клиентам языка Поднебесной. Ну, вы понимаете, куда без языка?
Вот, сначала папа поехал в Москву и не вернулся с последней электричкой (жили они в Коломне). Вообще ни с какой не вернулся. А после не вернулась мама. Нет, не преподавала. Красавица, она была инстаграммной девушкой до замужества, после исчезновения отца стала зарабатывать, как умела, заезжали за ней какие-то мужчины на машинах, возвращаясь, приносила деньги. Почти всегда пьяная или под кайфом. А однажды и она не вернулась. Павлу тогда было одиннадцать и он был не только самым умным в классе, но и со свободным двуязычием.
И еще, красивым мальчиком, полукровки часто бывают привлекательны. И нет, чем с такой мамашей, в детдоме не лучше. Ни при каких условиях не лучше. А при тех, которые сложились у Павлуши, так и вовсе нехорошо. Вера Богданова говорит в послесловии к книге, что основным посылом написания книги было привлечь внимание общественности к положению детей в детдомах. Самых бесправных и униженных в современном обществе, наиболее зависимых и легко становящихся жертвами надругательств, в том числе сексуального характера.
Не секрет, что тема сексуального насилия до сих пор в достаточной мере табуирована и стигматизирована, а ставшие ее объектом предпочитают скрывать и замалчивать совершенное над собой, чтобы не стать предметом травли. Разного рода "ты украл или у тебя украли" чрезвычайно живучий способ отношения к подобным вещам. Социум, не имеющий действенных механизмов защиты своих слабых уязвимых членов предпочитает перекладывать на них вину или не замечать происходящего.
В этом смысле "Павел Чжан" мощное и своевременное высказывание, которое, Бог даст, не останется без резонанса. Но книга много больше и сложнее, чем рассказ о психологической травме и сломанном детстве, о той твари, что поселяется внутри пережившего насилие. В мощной полифонии романа тема безнаказанного высокопоставленного педофила звучит достаточно отчетливо, но воспринимается лишь одной из сюжетных линий.
Вера Богданова умеет создать мир, видимый читателю во всем многообразии его проявлений. Вот деградирующая провинция, жизнь в которой болото и всякое живое дыхание стремится в центр, туда, где движение. Вот центр, предоставляющий провинциалке без выраженных талантов замечательную перспективу работы продавца в сетевом магазине китайских товаров.
Вот средоточие мечтаний честолюбивого молодого человека - информационная корпорация под эгидой мощного китайского партнера, осваивающая госзаказ (даже после предварительной распилки ого, какие деньжищи!). Но главное - перспектива попасть в Китай, прыжок в метрополию.
А вот вожделенный Пекин, прежде мигрантский лагерь, после работа старшим помощником младшего дворника с перспективой пожизненно поставлять плоды своих интеллектуальных озарений родственникам и знакомым кролика. Коррупция и непотизм в современном Китае на чрезвычайно высоком уровне, если вы не знали.
Вот протестное движение, режиссируемое штатными осведомителями. Нужно же давать ксенофобским настроениям возможность выхода, демократия у нас, опять же. А особо наивных и активных время от времени можно сливать для показательной порки - бей своих, чтоб чужие боялись.
Вот интернет-зависимые, и если вы подумали, что это о тех, кто день и ночь рубится в танчики, вы глубоко ошиблись. Не-ет, это такая особая категория людей, порожденная соцсетями с погоней за социальными поглаживаниями, выражаемыми в количестве подписчиков, лайков, интенсивностью обсуждения. Гротескной аллюзией к лукьяненковской Глубине времен "Лабиринта отражений" выглядят специальные костюмы с надеваемыми под них памперсами. Интернет-зависимые забывают о естественных потребностях, не забывая стримиться.
Так здесь со всем, куда ни посмотри, плоская картинка на глазах обретает объем, прорастает деталями, пульсирует живой кровью, такое бывает только с очень хорошими книгами. Резюмируя: "Павел Чжан и прочие речные твари" отличный роман. И уму, и сердцу.
Большая книга 2021
Источник
Киберпанк в исполнении Достоевского?
Вера Богданова: «Павел Чжан и прочие речные твари»
(М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, серия «Актуальный роман», 2021)
Интересный гибрид «Большой Русской Литературы», действие которой перенесено в XXI век, мрачной социальной фантастики, современной психологической прозы и... киберпанка. Любопытно, что в книге присутствует большинство признаков всех этих литературных направлений, но ни к одному из них роман нельзя отнести полностью.
Несправедливость и беспросветность бытия, «свинцовые мерзости жизни», страдающие герои, перенесшие в детстве тяжелые психологические травмы и продолжающие огребать от жизни по полной, глубокая психологическая проработка персонажей, попытки найти опору в вере и религии, наивные мечты, разбивающиеся о жестокую реальность… Чем не «Большая Русская Литература»?
«High tech, low life», засилье электронных гаджетов, виртуальная реальность, интернет-зависимость, имплантация компьютерных чипов, могущественные корпорации и непременный герой-одиночка, талантливый программист и хакер – против Системы... Чем не киберпанк?
Современные тенденции в обществе, заостренные, гипертрофированные и экстраполированные в отнюдь не светлое недалекое будущее, усилившееся социальное неравенство, упавший уровень жизни, проблема насилия над детьми, подпольное протестное движение, новый азиатский межгосударственный альянс во главе с Китаем (да, Россия в него тоже входит), введение тотального контроля, ряд конспирологических теорий, весьма убедительно воплотившихся в романе в жизнь… Чем не социальная фантастика?
Хорошо проработанные образы и характеры героев, постепенно меняющихся по мере развития действия романа, их сложные и зачастую болезненные взаимоотношения; персонаж, вдруг открывающийся с неожиданной стороны и оказывающийся совсем не таким, каким представлялся поначалу; детские травмы и комплексы, которые никуда не делись и до сих пор оказывают влияние на поведение героев; задавленные воспоминания и подступающее безумие с намеками на мрачную мистику, которая так до конца и не проявляется однозначно... Чем не современная психологическая проза?
А еще эта книга вызывает ассоциации со многими известными произведениями самых разных авторов и литературных направлений.
Психологизм, глубокие раскопки в душах и психике персонажей, общая мрачная аура, редкие светлые моменты, поиски опоры в Боге, слезинка ребенка, тварь я дрожащая, или... Здравствуйте Федор Михайлович! Киберпанк в вашем исполнении?! (Утрирую, понятно, но во всякой шутке, как известно...)
Мрачное и жестокое недалекое будущее, изменившийся геополитический расклад, целый ряд конспирологических страшилок, ставших реальностью на страницах книги, герой на грани безумия, пошатнувшийся в финале социальный уклад, волнения и беспорядки – мистер Симмонс, вы решили написать иной вариант своего «Флэшбэка», без стрельбы и детективного расследования, перенеся к тому же действие через океан? (И снова: утрирую, но в каждой шутке...)
А еще чем-то общее настроение книги, ее мрачный реализм, прочно сросшийся с фантастикой, жестокость и нотки подступающего безумия героя с намеками на мистику перекликаются с «Петровыми в гриппе...» Алексея Сальникова и особенно – с его же дебютным романом «Отдел». Не сюжетом и героями, не языком – скорее некой атмосферой романов...
Наверняка часть подобных параллелей и ассоциаций – особенно с романами Достоевского – автор вложила в свою книгу намеренно. Во всяком случае, проблемы в книге поднимаются близкие, да и некоторая общность настроения чувствуется. До глубин Достоевского роман, конечно, не дотягивает, но, думаю, автор на это не замахивалась. А вот перекличка вполне получилась.
Иные же параллели, возможно, и не планировались – но, как говорится, из ноосферы и общего литературного пространства никуда не денешься, что-то все равно проявится и проассоциируется само, независимо от воли и желания автора.
Поначалу книга читалась хоть и не без интереса, но я легко отрывался от чтения, чтобы заняться чем-нибудь другим. Постоянно казалось, что нечто подобное я где-то уже читал – не в точности то же, но похожее – где по настроению, где по декорациям и антуражу, а где и по сюжетным ходам. Однако когда роман перевалил за первую треть, отрываться от чтения стало куда сложнее, интрига, перипетии сюжета, взаимоотношения героев и их злоключения увлекли и потащили за собой. И ощущение «похожести» понемногу отступило, я наконец ощутил, что читаю книгу именно Богдановой, а не кого-то еще.
К финалу романа проявилось серьезное отличие «Павла Чжана» от произведений русской классики. Нет, отличие это не во времени действия и не в киберпанковских декорациях. В финале герой восстает против Системы и в одиночку если и не рушит ее, то заставляет изрядно пошатнуться, даря миллионам людей надежду на лучший исход. И хотя этот «лучший исход» лишь призрачно маячит на горизонте, а пока страна погрязает в анархии и беспорядках – надежда все же есть.
Это совершенно нехарактерный для «Большой Русской Литературы» финал. Зато он вполне в духе другого литературного направления, а именно – киберпанка.
И, скажу честно, такой финал мне лично нравится куда больше, чем то, чем мог бы закончиться роман, реши автор остаться в русле традиций «БРЛ».
Главные герои романа достаточно симпатичны и вызывают сопереживание. В частности тем, что у них есть свои принципы. Да, в какой-то момент они могут согнуться или даже сломаться под ударами судьбы – но в итоге все равно находят в себе силы подняться и вернуться на тот путь, который сами для себя избрали.
Психологическая проработка образов героев и их развитие вполне хороши, хотя тут все же не обошлось без пары небольших натяжек. Они не критичны, но все же выбиваются из общей картины психологической достоверности. Ну не мог битый жизнью и прошедший через настоящий ад Чжан всерьез предположить, что смерти целого ряда людей – трагическая случайность, результат программной ошибки – а не целенаправленных действий некой группы лиц, контролирующей ситуацию. Да, позже Чжан от этих мыслей отказывается и понимает истинную причину происходящего – но до того его наивные предположения не выдерживают никакой критики.
К счастью, момент этот небольшой и не ключевой, и не слишком портит общее впечатление от книги.
Язык романа – литературно-функциональный, если можно так выразиться. То есть, он вполне соответствует общему мрачному настроению книги. Образность в тексте есть, но она строго дозирована, и я прекрасно понимаю, почему. Более яркий и образный язык мог бы прийти в несоответствие с происходящими в романе событиями, «темной аурой», жестокостью, насилием и бедами героев. Чтобы подать все это куда более образным языком и не потерять настроение, надо быть большим мастером – уровня Лоуренса Норфолка, Хосе Карлоса Сомосы или, скажем, Евгения Водолазкина.
Хочется надеяться, что у Веры Богдановой все это еще впереди. Роман и в таком виде достаточно неплох и даже хорош – но автору однозначно есть куда расти и к чему стремиться.
В послесловии к книге автор пишет, что хотела поднять в романе тему насилия над детьми и подростками – в детских домах и не только – а также тему насилия вообще. Тема эта в романе безусловно присутствует, присутствует остро, трагически и эмоционально, не оставляя читателя равнодушным. И все же, на мой взгляд, тема социального неравенства, тотального контроля, бездушной Системы и борьбы с ней ее несколько затмевает. Это не плохо и не хорошо: на самом деле обе темы, к сожалению, весьма остры и актуальны и в какой-то степени дополняют друг друга.
Итого: что прочел, не пожалел. Книга получилась одновременно личностной и социальной – примерно в равной степени. Думаю, с интересом прочитаю и следующую книгу Веры Богдановой, когда она будет написана.
И да, это в некоторой степени аванс на будущее.
«Павел Чжан и прочие речные твари» – наш суровый российский ответ «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары с примесью трушной достоевщины. В недалёком будущем, отсылающем нас к пророчествам Владимира Сорокина, в ещё узнаваемой Москве идущий к успеху Павел никак не может отделаться от болезненных воспоминаний о своём прошлом, в котором его, приютского сироту, еженедельно за пару соток в карман воспитательницы насиловал мужчина по имени Просто Костя. Помимо травмированного мальчика внутри Павла живёт Тварь. Ею Павла некогда заразили насильно, и она прекрасно прижилась, раздобрев от его страданий, к которым присосалась, как паразит…
Технический прогресс в романе соседствует с бытовой разрухой. Кажется, что вечных бед в России гораздо больше, чем всем известные дураки и дороги, и никакой прогресс не в состоянии избавить нас от того, что скрывается в полуразвалившихся хрущёвках городских окраин, коммуналках и детских домах. Это странная эволюция, в которой атавизмы и рудименты только увеличиваются в размерах. Но ксенофобия, буллинг, коррупция, вещизм, тотальное безразличие к ближним, достигшие монструозных размеров, страшат население куда меньше, чем вживляемая под кожу микросхема.
Герои Веры Богдановой хоть и живут во времена всеобщей русско-китайской чипизации – обычные миллениалы в постоянном поиске родственной души, находящие только экран своего гаджета. Каким бы ни был их бэкраунд, они обязательно сойдутся в общей точке, и эта точка окажется бифуркационной. «Не каждый тащит, но каждый потаскан» поётся в свежем хите PALC, и этот роман является прекрасной тому иллюстрацией: героям нет и тридцати, но в каждом уже имеется надлом, который они латают с разной степенью успешности, все тщетно следуют выданной им когда-то инструкции по вызову кабины социального лифта, не понимая, что их этот лифт может увезти только вниз.
Мы все иногда будто бы опускаемся под воду. Такой защитный механизм: хочется, чтобы вода заполнила ушной проход и всё вокруг стало далёким и совсем нас не касающимся. Но рано или поздно воздух закончится и придётся вынырнуть. Останемся мы к этому времени людьми или превратимся в речных тварей - вот главный вопрос.
Инстаграм про книжечки
Книга как точка зрения на то, куда мы идем, и что мы с собой туда принесем. Роман, расчесывающий ранку социальных проблем прошлого и нынешнего, которые естественным образом проросли и заколосились буйным цветом личных трагедий и психологических травм в отдаленном будущем. Чего и следовало ожидать, отложив лечение нарыва общества на никогда.
Богданова предлагает читателю взглянуть на мир, который стоит на пороге массового принудительного чипирования (не прививкой, как вы понимаете). Слияние с Китаем уже состоялось, а ситуация в детдомах, насилие несовершеннолетних, тотальная слежка и навязывание рекламой нужного действующему строю никуда не исчезло.
Мы знакомимся с Павлом Чжаном, программистом, выросшем в детдоме, куда он попал из-за исчезновения отца, а после и матери. Мечта Чжана - Пекин. Он верит, что вырвется, что сможет, что выйдет из матрицы. Но внутренняя шваль, любовно выращенная давней детской болью, вносит свои правки.
Что хорошо, автор не останавливается на одном персонаже, есть еще мятежная Соня, замечательный Игорь и букет второстепенных лиц, выводящих сюжет в живое действо.
Несколько смутившая меня вначале пространная минаевщина красиво и структурно переросла в наваждение, смысловой двусторонний скотч, склеивающий жизу, тлен и «дивный новый мир». Если искать смыслы, они всплывут на поверхность. Но главной там всё равно окажется живучая шваль. Её вы увидите первой и сразу узнаете.
В целом мне хотелось глубже, больше и шире, мыслей тяжеловеснее, смыслов поярче. Но не всегда рассказанная история их вообще предполагает. Эта вышла неплохой и герметично закольцованной. Богданова постаралась талантливо, смею надеяться, в будущем ее работы станут ядренее.
Мой книжный инстаграмчик
Настоящее будущее
Действие романа «Павел Чжан и другие речные твари» происходит в будущем, но назвать это фантастикой нельзя. Скорее будущее становится увеличительным стеклом, которое укрупняет до некоторого даже легкого гротеска существующие проблемы, старательно нами игнорируемые сегодня.
Вера Богданова из массы конспирологических теорий выбрала те, что имеют неплохие перспективы для осуществления в действительности – гегемония Китая над Россией и тотальная слежка путем чипирования. Хотя сама автор в послесловии пишет, что в первую очередь хотела бы привлечь внимание к насилию над детьми в детских домах. И надо заметить ей это удалось. История Чжана, по сути, дагерротип трагедии Джуда из «Маленькой жизни» Янагихары, только отраженный в российском кривоватом зеркале мрачного будущего.
Для дебюта книга более чем удачна – никаких хвостов и случайных персонажей, все развешанные ружья выстреливают и очерченные линии зацикливаются. Не роман, а частный случай синдрома отличницы. Это даже можно назвать легким недостатком.
Яркие герои – несомненный плюс, как и тонко показанная разница их внутреннего мира и внешнего проявления. Закрытый «человек в футляре» Павел Чжан и его альтер-эго по имени Шваль (этакая демоническая концентрация психологической травмы) – прекрасный образчик двойственности. Милая Соня, плавно качнувшаяся от доброты и открытости к выстраданной религиозности. Во всех смыслах добрый молодец Лыков. Каждый прошел свой болезненный метаморфоз став в конце книги немного другим человеком. И эта психологическая динамика, кстати, то, чего мне часто не хватает в современной литературе.
Предсказуемо, но от того не менее печально выглядит и финальное разочарование Чжана в Пекине – «параллельный мир оказался до боли знакомым», как пел Чиграков.
Полумистическая тьма, сгущаясь к концу вокруг героя, изрядно отдает Достоевским и в эти знакомые тени и сгустки страхов придают роману дополнительные объем и глубину.
И, конечно, очень правильно и естественно, что книга вышла в серии «Актуальный роман» Редакции Елены Шубиной, потому что это текст в гораздо большей степени о настоящем, чем может показаться на первый взгляд.
Не рекомендую покупать. Чувствуется неопытность молодого автора. При это она берется писать на темы, в которых не разбирается. Например, человечество изобрело интерфейс связывающий нервную систему человека и электронный чип. И проблема, решить которую поручено Павлу Чжану, явно не в компетенции программиста. То есть в представлении автора чтобы расширить фунционал интерфейса нижно работать не на стыке биологии и электроники, а просто написать нужный код, к уже существующему чипу. Тогда бы уж придумала, что чип изобрели в США, а китайцы занимаются реверсинжинирингом. Если вы со мной согласны по этому вопросу, то будете испытывать кринж на протяжении всей книги.
Со стилистикой тоже что то не то. В отношении ребенка подвергшегося физическому насилию словами автора написано "...не мог сидеть, и срать нормально тоже." Даже если эти слова автора следует понимать, как воспоминания этого ребенка о самом себе: всё рано читается стрёмно. Я же читаю это, как оценка автором этой ситуации.
Больше продолжать не стану. У этой книги столько проблем, что даже смешно.
Ваше второе Я?
Написано превосходно, грамотно, полновесно-убедительно, творчески, читать легко, приятно. Персонажи прописаны ярко. Одна из тем романа прямо скажем неприятная, из тех, о которых хочется забыть - насилие над детьми. И автор, наверное, поэтому выражается довольно жестко. Благополучных персонажей в романе просто нет. Вторая тема, если о явном проявлении - полный контроль государства над гражданами в виде чипизации. Неявно, может быть даже автор не отдает себе в этом отчета (а может и отдает), о "плохом" государстве. Явных выпадов в адрес государства нет. Но ничего светлого в такой России нет - полная разруха и коррупция. Как говорится: "все очень плохо на земном нашем шаре". Да и никаких надежд автор не оставляет. "Как пойдет" - типа того. В этом смысле непонятно за что можно зацепиться, чтобы возвращаться к этому роману снова. Бывают романы "грустные", но они о вечном и поэтому они вечны. Здесь "вечности" маловато. Если не сказать совсем нет. Ни любви, ни совести. Сплошное выживание. Тьма вокруг, и тьма внутри. Без преувеличения. Но за актуальность автору спасибо! Тем и важен роман, что кажется, чем далее, тем актуальнее он будет. Кому-то ведь надо говорить о неприятном. Если отвлечься от унылой актуальности, то этот роман сойдет за хороший мрачный психологический триллер. Триллер слабо выраженный. Психологии больше. Второе Я главного персонажа передано очень убедительно. И такое Я живет во многих. Тут есть о чем задуматься. Поэтому, пожалуй, именно эта тема и есть - основная ценность этого романа для потомков. Собственно она и вынесена на обложку - "какая тьма страшнее"...
Всяк кулик свое болото хвалит
В каком восторге я была от завязки романа, в таком же разочаровании я оказалась в конце.
Перед нами самая настоящая антиутопия. Причём эта антиутопия вполне актуальна для наших российских реалий. Коммунизм здесь победил. Но не родной, советский, а коммунизм по образу и подобию наших восточных соседей - Китая.
Китайцы просочились всюду: в ларьках продаётся Циндао вместо Балтики, герои едят палочками лапшу, а не макароны-ракушки, правда, православный майонез никуда не делся, а в российских школах преподают китайский язык. Всё больше появляется людей, таких как Павел Чжан, главный герой, наполовину китаец. Словно культурное сращение двух народов началось на ином, более глубоком уровне, нежели ввоз китайских гаджетов или сигарет.
Дань ли уважения и поклон Владимиру Георгиевичу или это просто наша судьба - сорокинщина, я судить не буду.
Павел Чжан - круглый сирота. Сначала в тумане растворяется папка-китаец, а потом и русская мать. Павлуша попадает в детдом, где его продают для утех педофилу. Чувство неполноценности захватывает главного героя, и он становится супер-программистом. Компания, в которой Чжан работает, выигрывает тендер на производство чипов, которые хотят к новому году вшить под кожу русскоязычного населения.
У Паши есть женщина - Соня. Самый странный и непонятный мне персонаж книги, ибо в двух половинах романа, это совершенно разные люди. Первая Соня - активистка-андрогинка с твёрдой жизненной позицией ("живи свою жизнь"), вторая - дурковатая баба, живущая по принципу "дал бог зайку - даст и лужайку".
Ой, Пашка, лучше б ты не связывался...
Разборки с педофилами, программирование и мечты о Пекине - это то, чем занимается главный герой на всём протяжении книги.
Роман интересен в начале, но сдаёт в конце. По итогу мы видим очередную борьбу против технологий. И главного героя, вмешивающегося в существующую идиллию лишь из-за своих личных комплексов.
Вера Богданова поёт о нашей национальности слишком громко: и айтишники мы самые лучшие и знаем как жить остальным нужно. А технологии, так это совсем не для нас. Мы же русские, должны посещать храм, обнимать берёзы и, от широты души, воспитывать чужих детей.
Хотя, узнав о том, что работа писалась специально под конкурс, всё встало на свои места.
Писала бы ещё Богданова на темы, в которых разбирается...
Вердикт: идея хороша, не спорю, но вторая половина - смесь мыльной оперы и молодёжной антиутопии.
Слабовато.
В тихом омуте реалисты водятся
Приближается столетие со дня образования КНР. Компания «Диюй», монополист на объединенном технологическом рынке России и Китая, входящих в Содружество азиатских государств, готовится выпустить для российских граждан новинку — биочипы. Чипы с заранее присвоенным идентификационным номером будут вживлять в тело сразу при рождении, и носителям откроется доступ к океану развлечений и услуг — в обмен на круглосуточный надзор государства. Над новинкой работает группа российских программистов во главе с Павлом Чжаном и Игорем Долговым. Оба — карьеристы, и оба несут по жизни груз проблем: если второй переживает крах бизнеса в родной Коломне, то первый мечтает переехать в Пекин и найти отца-китайца: он исчез, когда Павел был ребенком, еще до того, как его мать погибла и мальчик попал в детдом. А заодно — выяснить, что на самом деле случилось с растлившим его в детдоме Костей Красновым, на чей след Павел нападает в одной из благотворительных поездок по Московскому региону.
Для начала стоит сделать важную оговорку. Издательская аннотация не обманывает: дебютный роман Веры Богдановой — в большей степени роман о травме и о ее последствиях, чем рефлексия о мире наступающего киберпанка. Точнее, с антуражем в книге все в порядке: российские дети с начальной школы учат китайский, вместо Пушкина герой цитирует Ло Гуаньчжуна, а с технологической антиутопией борются идеалисты из группировки «Контрас», призывающие к восстанию против репрессивного контроля. И все это — на фоне вечного кризиса и новых девяностых. С формальной стороны к роману тоже не подкопаешься: технологии вроде очков виртуальной реальности и биочипов органично вплетены в ткань повествования, и последствия их использования отражаются на героях и их восприятии мира.
Люди стали ресурсом. С самого рождения каждый миг их жизни был разворован соцсетями, мессенджерами, стримами, подкастами, ТВ и рекламой, генсеками на кабриолетах, психологами в Youku, играми в планшетах, арках, vr-очках с эффектом полного погружения. Ни у кого не осталось времени хотя бы на то, чтобы услышать самого себя. Вот, например, спросила она у старшей девочки, кем та хочет стать, когда вырастет. Сама Соня в одиннадцать уже лечила кукол, выписывала им бисакодил и барбитал по фармакологическому справочнику. Но девочка глянула так растерянно, будто ей предложили решить задачу по тригонометрии, не меньше. Она не знала, чего хочет, ничем себя не представляла без подсказки блогов и отца.
И все-таки антиутопия занимает автора куда меньше, чем сам Павел и история его травмы. Функцию фантэлемента Богданова объясняет в послесловии к роману:
Насилие, в частности над детьми, остается одной из самых актуальных проблем, но, к сожалению, в нашей стране о нем не говорят открыто, в отличие от тех же чипов, которые можно так увлекательно обсуждать на кухне, хоть чипизация и не является (пока) чем-то реальным. А насилие уже есть, оно происходит рядом с нами, но разговоры о нем заминаются с поразительной скоростью. Помню, как меня удивили комментарии к статьям о преступлениях в вышеперечисленных детдомах. Чего там только не было (анонимно, конечно): и то, что у редактора портала обострение, раз он опубликовал материал на такую тему, и то, что это политики виноваты (а дальше про политику), а может, рептилоиды (дальше про рептилоидов), сами дети тоже виноваты, разумеется, потому что глупы и не хотят учиться, и вообще обсуждать нужно бомбежку в Сирии и Украину, вот это важно.
Замечание эмоциональное, и у менее талантливого автора оно обратилось бы воспроизведением насилия на страницах романа в иллюстративных целях. Но писательское мастерство Богдановой выразилось в том, что в качестве двигателя сюжета она использует важный вопрос: как в долгосрочной перспективе насилие и порожденная им травма влияют на жизнь человека? Павел, лихорадочно мечущийся между поисками насильника, токсичными созависимыми отношениями с активисткой «Контрас» и мечтой, которую застило желание мести, похож на неваляшку, которая раскачивается из стороны в сторону и не замечает, что вот-вот упадет с края стола. Месть не принесет ожидаемого облегчения, а надежды потерпят крах — с довольно непредсказуемыми последствиями.
Мало какой из недавно вышедших у нас романов переплюнет по плотности событий «Павла Чжана», да и от «достоевщины» в нем бывает трудно дышать: герои теряют работу и жизненные перспективы, предлагающие помощь друзья загоняют в долговую яму, а на дворе царят новые девяностые с безработицей, продуктовыми карточками и экономической стагнацией.
Крах надежд, психологизм, пристальное внимание к социоэкономической жизни общества — все это Борис Гройс называет отличительными чертами нового реализма в статье, недавно опубликованной в «Художественном журнале». Согласно Гройсу, реализму суждено вернуться в современное искусство — все потому, что герои XXI века примерно так же отторгают реальность, как и их побратимы двести лет назад. Недовольство реальностью может иметь лишь художественное воплощение:
«…До тех пор, пока недовольство действительностью не проявляет себя через насильственный протест или революционное действие, оно остается скрытым и, таким образом, предположительно вымышленным».
То есть писатели предвосхищают общественные перемены, высвечивая в своих текстах проблемные явления, пока не заметные в публичном поле. Конечно, в эпоху интернета кажется, что все возможные проблемы видны как на ладони, но громкие разоблачения последних лет показывают: если что-либо сегодня и очевидно, так это поразительная способность людей игнорировать преступления, которые совершаются буквально у них на глазах. В такой ситуации писатель делает то, что может: пытается растормошить общество текстами. Проза, конечно, не журналистика, но действует на уровне эстетического переживания — там, куда сухой язык журналистских расследований добраться не может.
Иными словами, кажется, что «Павел Чжан» находится на гребне нарождающегося тренда: отнять реализм у покрывшихся коростой и заразившихся отечественным национал-авторитаризмом «новых реалистов» и дать ему новую жизнь. Рискну сделать еще один шаг и обратить внимание на отчетливо готический характер этой прозы: будущий крах подготовлен травмами прошлого. Как разрабатываемые в романе биочипы обладают неким техническим изъяном, который приводит к летальному исходу, точно так же и травма Павла в конце концов приводит его к собственной гибели.
У этого готического реализма есть еще один существенный признак: множественность точек зрения. События читатель наблюдает глазами то Павла, то Игоря Долгова, то Сони, возлюбленной Павла — и у каждого из героев есть свои надежды, мечты и список претензий к другим, по одним из которых они получат причитающееся, а по иным — нет. Прием множественности точек зрения распространяется по современной литературе со скоростью лесного пожара, и остается только гадать, результат ли это повсеместного проникновения социальных сетей (где точки зрения на одно и то же событие могут быть диаметрально противоположными) или этического поворота, который стал результатом движений #янебоюсьсказать и #MeToo.
Как бы то ни было, остается вопрос: а есть ли надежда? Ответ довольно старомоден, и его дал еще безымянный монах из «Расемона» Куросавы. Узнав, что дровосек украл с места убийства дворянина дорогой инкрустированный кинжал, чтобы прокормить шестерых детей, монах передал ему брошенного ребенка со словами: «Тогда я еще не потерял веру в человечество». В романе Богдановой ребенок тоже становится ответом на мрачные дилеммы реальности: героиня отказывается делать аборт, в то время как Павел, отец ребенка, совершает цифровую революцию. Концовка в духе «Бойцовского клуба»: мир в огне, но хотя бы теперь все будет по-другому.
Или не будет?
Реализм XIX века закончился вместе с выходом авангарда на сцену fin de siecle, ужасами мировой войны и дегуманизацией литературы. Реализм XXI века рождается среди самого тяжелого мирового кризиса и в период политической стагнации. Удастся ли ему стать вестником грядущих перемен? Поживем — увидим.
Прочтение