Рецензии на книгу «Кто они такие» Габриэл Краузе

«Украл, выпил — в тюрьму!»

Очень неоднозначная книга. Вот тут совсем недавно мы пытались — и в шутку, и всерьёз — составлять график эмоций, испытываемых при чтении. И не знаю, у кого как, но у меня в конечном итоге преобладающими получились эмоции положительные, позитивные. А вот с этой книгой картина, скорее всего, образовалась бы диаметрально противоположная, антиподная. Т.е. при чтении основные эмоции явно находились бы в зоне отрицательных переживаний. А вот в послечтении — книга была прочитана ещё в первой декаде мая и в течение более чем двух недель гоняла мои мозги туда-сюда и в раскоряку — появились и какие-то положительные осмысления — прямо как в притче «О языке».

Понятно, что однозначное стартовое отторжение вызвали уже самые первые события, самый первый эпизод, когда наш ГГ… — нет, давайте будем обозначать его строчными буквами «гг», ибо заглавных он не заслуживает — когда этот мелкий паразит просто ломает палец своей жертве. При этом даже цели своей не добившись — колечко то так и осталось неснятым. И так потом и пошло-поехало — собственно говоря, само насилие как таковое является точно такой же целью всех грабительских нападений этого недобандита и всех его друзей-товарищей, как и материальная заинтересованность во всех этих ролексах и прочих побрякушках. Т.е. такая вот сложная структура мотивации — напасть с насилием (кайф!), отобрать матценности (кайф-кайф!), приобрести наркоту (кайф-кайф-кайф!) Ну и ещё обеспечение статуса среди своих и среди всех остальных, тут тоже никуда не денешься. Кто круче, тот и правит бал на раёне. А крутизна среди всех наших героев = сила + жестокость + безбашенность + пофигизм + наличие бабла + владение оружием и готовность применить его + … (продолжаем заполнять формулу). Всё это понятно, но читать-то всё равно неприятно.

А второй повод дистанцироваться от читаемого — засилье в тексте книги смеси арго и нецензурного матерного русского (именно русского, ибо англичанцы наверняка ругаются совсем другими словами, и тут уж переводчик был вынужден просто шпарить по русской фене и по заборно-туалетной лексике — ведь надо было адаптировать текст под отечественного читателя). И опять же, вроде как объяснить себе самому необходимость такой формы литературной подачи можно — типа, как иначе дать прочувствовать читателю всю трясинную глубину и всю преступно-асоциальную суть образа жизни героев книги. Но читать-то всё равно неприятно.

Третья составляющая негатива по отношению к книге — сексуальная линия. Не-не, я вовсе не ханжа и сам в своё время активно практиковал в этой области человеческих взаимоотношений (четвёрку ребят напрактиковал, чо!). Но когда такого рода отношения описываются словами типа «сунул-вынул», «вставил», «засадил», «отдрючил» и прочими, уже совсем матерными терминами и выражениями, то это выразительно говорит только о личности нашего «гг» и его окружении. И опять же, понятно, для чего автор заостряет внимание читателя на таких нюансах личности — это ведь как бы не автор выражается всеми этими словами, это наши парни так думают и разговаривают, т. е. вот такой внутренний мир и вот такая система ценностей (хотя наш «гг» параллельно с гоп-стоп-промыслом пытается быть ещё и студентом, и даже вполне осмысленные письменные работы выполнять), — но читать-то всё равно неприятно.

И вот тут уже хочется порассуждать о книге — я долго ждал, всё надеялся понять, чего хотел Г. Краузе, когда писал вот это вот всё. Думал, ну вот сейчас он нагонит жути, а потом рано или чуть позже со Снупзом произойдёт какое-то нравственное перерождение, какой-то катарсис, что ли, и парень более-менее переменится, станет другим, куда-то вырастет и во что-то разовьётся. И мелькали ассоциации с «Заводным апельсином» Бёрджесса. Но тягомотина существования, описываемая летучим выражением «украл, выпил — в тюрьму» всё тянулась и тащилась, всё плелась и ветвилась, а с «гг» ничего не происходило, и ни во что он не превращался, а так и оставался засранцем и шелупонью, которому место только на нарах, а то и под ними.

И вот и думаешь — какую цель ставил перед собой (и, в конечном счёте, перед читателем) автор? Чего он хотел? Просто изобразить ужасы жизни молодой городской шпаны из некоторых районов большого сити? Напугать читателя и власть имущих и предержащих? Обратить внимание общественности на тот нравственный тупик, в который упёрлось всё современное общество? Указать на цивилизационный кризис в современной городской среде? Заострить внимание всех и вся на проблемах в воспитании детей и подростков?

Ну, хорошо, обратил, показал, изобразил, напугал, заострил… А что дальше? Загнать бульдозеры и сравнять этот район города с землёй, с тем, чтобы потом разбить здесь скверы и парки? Пересажать всю эту шушеру? Или просто позволить им вырезать и отстрелять друг друга (типа как у нас было в 90-е)? Наводнить город полицейскими? Чего делать-то?..

А вот на все эти вопросы автор ответа так и не даёт. Хотя… наверное, это не его задача. В принципе, по большому счёту, со своей задачей он справился. И в этом смысле книга свою роль сыграла. Наверное.

Однако вот тут и ещё одна сторона вопроса нарисовалась. Это некоторая героизация и романтизация и этого образа жизни, и некоторых преступных личностей. Конечно, в открытой героизации и романтизации автора упрекнуть трудно, однако само отсутствие критики в их адрес является скрытым «поглаживанием». По крайней мере, может так восприниматься некоторыми категориями читателей. Прежде всего, молодыми и отчасти ведущими такой или похожий образ жизни. И в этом смысле книга играет роль скорее отрицательную.

А вот сейчас можно подумать на тему ответственности личности за свою жизнь и о роли общества в воспитании и формировании этой личности. Т.е. соотношение «фон» – «фигура». Что здесь доминирует, что определяет и что становится ведомым? И опять же, однозначного ответа нет. Сильная личность, даже попав в такие или подобные условия, сама начинает воздействовать на среду, меняя своё окружение в ту сторону, куда ей, этой личности, выгодно и нужно. А слабый человек становится заложником обстоятельств и не находя в себе сил противостоять негативному воздействию такой среды, по сути, превращается в жертву. И всегда будет искать внешние причины, которые привели его к тем или иным событиям в его биографии. И оправдывать себя — сталкивался с этим не единожды, типа «Не мы такие — жизнь такая».

Очень неоднозначная книга. Книга — констатация фактов и обозначение тенденций. Неприятная при чтении и непростая в послемыслии. Потому что конечно можно отмахнуться и буркнуть «Так это ведь на Острове, а не у нас», но можно вспомнить и нашу Керчь и нашу Казань и всё остальное. Отмахнуться-то можно, да только проблема никуда не денется...

Прочитано в рамках бонусного задания мая

Команда «Шардонне с ракетой на борту! »: ElenaKapitokhina , moorigan , Rita389 , Strannik102.

Редкая книга, о которой мне совершенно нечего сказать, кроме того, что это всё уже было. Но как бы надо. Ну ок.

Пункт 1. "Заводной апельсин" Энтони Бёрджесса. Бессмертный шедевр на новый лад. Бледный юноша со взором горящим раздираем внутренними противоречиями. С одной стороны, его тянет к прекрасному. Сия тяга выражается в написании диплома по английской литературе и тщательном разборе на университетских семинарах высказываний Ницше. С другой стороны, мальчику хочется красивой жизни ака брюликов в зубах и адреналина. Тварь я дрожащая или право имею, спрашивает он себя, решает, что имеет, конечно, и занимается гоп-стопом. Сотоварищи он отжимает у буржуев всяческие цацки и лавэ. На лавэ, полученное с продажи цацек, наш герой приобретает собственные цацки, как то: вышеозначенные брюлики в зубах, цЕпочки, кроссы и прочую дребедень, а также нещадно курит шмаль. Все это несколько напоминает старый советский анекдот про кражу вагона водки с целью продажи с последующим пропитием. Поверьте, жизнь нашего героя столь же осмысленна и целеустремленна. Автор с завидным упорством напоминает нам, что Габриэл - не просто быдло-гопник, а бандит тонкой душевной организации. Внезапно юноша цитирует философов и кидается названиями классической английской литературы XVIII века. Цитатки свежим ветерком разбавляют уныло-однообразный поток гоп-стопа. Даже жалкие порносценки принимаются на ура - ну хоть что-то не про движ, то бишь скок, то бишь отжим денег у населения. Я не знаю, кому пришло в голову назвать Габриэла новым Алексом (разве что самому Габриэлу Краузе). В отличие от романа Бёрджесса здесь нет ни конфликта, ни развития сюжета, ни интриги, ни внятного нравственного посыла. Последний, кстати, обычно и превращает писанину в литературу. Вкупе с языком и многими другими вещами.

Пункт 2. "Карты, деньги, два ствола" и другие фильмы Гая Ричи. Я люблю фильмы Гая Ричи. Я люблю "Карты, деньги, два ствола". Несмотря на то, что герои этих фильмов - люди, не обремененные моралью, самые отбросы общества, это элегантное кино. С искрометными диалогами, изумительной операторской работой, почти гениальными актерами, запоминающимися персонажами. Ничего этого у Габриэла Краузе нет. Все разговоры донельзя скучны и однообразны. Это тот же преступный Лондон, но боже, как же он не возбуждает! Ай, скажете вы, да он и не должен возбуждать, наоборот. Наоборот тоже не выходит. Герои этой книги - не лихие робин гуды, но они и не исчадия ада, даже когда, выражаясь словами Г. Краузе, творят полную жесть. Менее выразительных бандитов сложно себе представить. Допустим, что Г. Краузе решил пойти по стопам Грэма Грина и его "Человеческого фактора" и лишить образ гопника всяческого романтического флёра. Но тогда совершенно непонятно, чего герой так лез на эту большую дорогу. Неужели только ради брюликов в зубах? Ведь истинное возбуждение, волнение, выброс адреналина у юных гопников автор передать не смог. В общем, с фильмами Ричи эту книгу роднит только место действия. Здесь, кстати, можно поставить Краузе маленький плюсик - Лондон он действительно показал с непривычной стороны, никакого вам файф-о-клок.

Пункт 3. Ирвин Уэлш и его романы. Я ни в коем случае не хочу ставить на одну доску творчество мэтра, которое я обожаю, с этой довольно посредственной книгой. Но во время прочтения мне чаще всего вспоминался именно Уэлш. Краузе очень далеко до его драйва в плане сюжета, очень далеко до философско-психологической глубины, но в одном он к Уэлшу приблизился: язык. Давно я не читала столь естественно-вольного обращения со сленгом и табуированной лексикой. Очевидно, что автор, как и его герой, человек образованный, но матерится он так, как будто в его семье на этом языке разговаривали, то есть легко и без напряга. Когда некоторое время назад я читала книги австралийского писателя Ди Би Си Пьера, то полное неумение обращаться с обсценными словами бросалось в глаза. Про Краузе этого сказать не могу, он матерится, как дышит. Разумеется, здесь и заслуга переводчика. Книга в меру грязная, легко читающаяся. Единственное, очень раздражало слово "птушта". Из уст корешей Габриэла - еще туда сюда, но не в авторской речи. Но больше к языку у меня претензий нет, что, собственно, и позволило поставить книге довольно высокую оценку.

Пункт 4. "Не грози Южному Централу, попивая сок у себя в квартале". Здесь даже Килберн - Южный. Упомянутый фильм не входит в число моих фаворитов, но он, по крайней мере, запоминается. Творение Краузе я очень скоро забуду. Более того, буквально спустя пару часов после прочтения последней строчки я пролистывала книгу в поисках некоторых деталей и с удивлением вспомнила, что у главного героя было погоняло Снупз. Именно так его и называли в течение всего романа. Больше похоже на собачью кличку, как и прозвища других персонажей: Готти, Рекс, Банни. Никогда не могла понять любви определенных слоев населения к кличкам. Имена, данные при рождении, почему-то их не устраивают. Но это я высоколобо брюзжу. По сути, у этих двух произведений много общего: про братков на раёне, про перестрелки, про мальчиков и их телочек. Фильм был снят в жанре комедии и в принципе зашел на рубеже девяностых-двухтысячных, когда, казалось, стреляли из-за каждого угла. Я вовсе не хочу сказать, что ситуация в корне изменилась, но хотелось бы изменений в криминальном жанре. Кстати, о Южных Кварталах. Довольно долгое время я была уверена, что главный герой - темнокожий. Ан нет, он оказался неожиданно поляком.

И что же мы в итоге имеем? Мы имеем довольно сырое произведение, написанное отличным языком, но напрочь лишенное интриги, нравственного посыла и развития протагониста, если Габриэла-Снупза можно назвать протагонистом. Мы имеем книгу, которая по форме даже может претендовать на какую-нибудь премию, но по содержанию к ней есть довольно-таки серьезные вопросы. Например, что дальше? Книга заканчивается словом "и", предполагающим некое продолжение. Я не особо горю его читать, но роман "Кто они такие" считаю незавершенным. Или - и что из всего этого? Какие выводы может сделать читатель, ознакомившийся с данным произведением, кроме того, что в некоторые кварталы Лондона очень опасно заходить? Есть ли здесь какая-то озвученная мораль, причем мораль, которая бы была осознана главным героем? То есть, мы все в курсе, что грабить людей на улице, торговать наркотиками, избивать и убивать нехорошо. Но понял ли это Снупз? Превратился ли он из стопроцентного Снупза в полноценного Габриэла? Мой ответ, нет и еще раз нет.

Так как сказать мне совершенно нечего, то скажу еще вот что. Позволив книге перевариться в моем сознании, я поняла, что основная проблема книги для меня даже не слабый сюжет или отсутствие месседжа, а скорее очень непонятный и странный главный герой. Предполагается, что книга чуть ли не автобиографична, и Габриэла-Снупза автор списывал с себя. И вот здесь я позволила себе усомниться, уж очень похожим на чудовище Франкенштейна вышел этот юноша. Во-первых, это речь. Мальчик много читает, учится в университете и пишет диплом по английской литературе, но при этом изъясняется на полуфене, полумате. Я допускаю, что так он мог разговаривать со своими подельниками, но вряд ли в таком ключе он бы стал писать книгу. Книга, кстати, была написана после описываемых событий, а не по горячим следам, так что к моменту написания он уже даже закончил университет. Во-вторых, у него очень непонятная психика, вернее, способность испытывать эмоции. Согласитесь, человек либо испытывает эмоции, либо нет. Снупз же очень привязан к свои друзьям, тому же Готти или Рексу, но проявляет удивительную холодность по отношению к своей девушке Йинке, не говоря уже о полном равнодушии к родителям. С одной стороны, он весь из себя такой социопат (явная отсылочка к Бёрджессу), с другой - социопаты не привязываются к друзьям. Они вообще ни к кому не привязываются, руководствуясь лишь собственной выгодой. К чему я веду - нам явно пытаются показать, что у Габриэла проблемы с психикой, что у него проблемы с выстраиванием отношений с другими людьми, но по факту это не так. Он наоборот слишком привязчив и доверчив. Короче, я думаю, что это фейк. Снупз-Габриэл является полностью выдуманным персонажем, а Габриэл Краузе лишь отыгрывает образ бывалого гансты. Я в общем не против, но продумать своего чоткого мальчика следовало бы чотче.

В принципе, "Кто они такие" вполне себе читабельная и живенькая книга, если не придавать значения деталям и не задумываться над мотивацией персонажей. И, наверное, она бы мне даже понравилась, если б не это мощное дежавю...

Школьная Вселенная, первый класс анархоптахов
Крестики-нолики, тур 7-й
Долгая Прогулка 2021, команда Шардонне с ракетой на борту!: Elenakapitohina , Rita389 , strannik102 - так и подмывает сказать, "потому что мы - банда", но я не буду)))

Он автор или Заводной апельсин 2020

Я хочу жить опасной жизнью на грани бытия.

Книга была в длинном списке прошлогоднего Букера. По крайней мере, многочисленные читатели Goodreads отметили ее тегом 2020-booker longlist, хотя русскоязычные источники не называют Габриэля Краузе в числе номинантов. Так или иначе этот литературный дебют заслуживает внимания. Вынесенное мной в заглавие "он автор" здесь в двух основных значениях, и первое, как ни странно, не то, что на поверхности.

На криминальном сленге, ямайском английском социально неблагополучной среды некоторых лондонских районов, эта характеристика сообщает окружающим, что человек пользуется заслуженным уважением. Примерно как "криминальный авторитет" русскоязычных реалий, хотя содержательным значением скорее отличается. Сколько понимаю, в российской уголовной среде это человек, неоднократно отбывавший срок, в то время, как в Южном Килберне образца две тысячи шестого, настоящий "автор" не только мутит дела, но и ловко избегает наказания.

Второй смысл тот, что очевиден "Кто они такие" беллетризованная автобиографическая проза, повествующая о буйной юности автора, уж и не знаю. насколько правдиво, в сторону преувеличения или преуменьшения творимой им в ипостаси налетчика, уличного бойца и пушера Снупза жути. Скорее всего истина где-то посередине. Делал он всякие нехорошие дела, хотя внешне это вряд ли было так зрелищно и круто, каким ему представлялось.

О чем книга? О смышленом талантливом и болезненно честолюбивом сыне польских эмигрантов в первом поколении. Семья ожидаемо небогата, район ожидаемо "нехороший", где верховодят и задают тон темнокожие бандюки в основном с ямайскими корнями. Форма одежды кроссовки, треники, худи, бомбер, балаклава. Обилие золотых цепей, чем массивнее, тем лучше. Язык общения ямайский лондонский арго. Музыка рэп, умеющий чеканить, получает некоторые преимущества в здешней оценочной шкале.

Снупз может, он и в баттлах, случалось, побеждал, так-то он университетский мальчик, Ницше и Шекспира изучает, на роялях играет, и всякое такое. Но этим не обеспечишь надежной славы и уважения. Только сила, агрессия, ежесекундная готовность дать отпор и отомстить за оскорбление, нечувствительность к боли. Тот особый сорт отбитости, который делает человека подобием стальной крысы, его Снупз не без успеха в себе культивирует.

Во время очередного налета - скока в терминах книги, мы с ним знакомимся. И не знаю, как у вас (в топовых рецензиях Goodreads видела сравнение с "Дорогой" Кормака Маккарти) но моя мгновенная и чудовищной силы реакция была в точности как на "Заводной апельсин" Энтони Бёрджеса. Такое: вот мразь, нападает с оружием на беззащитных людей, да еще и бахвалится этим - придушить гаденыша!

Этот уровень эмоциональной вовлеченности сохранится все время чтения. О чем бы ни рассказывал Краузе, равнодушными этот текст не оставит. Станешь ненавидеть его, презирать, сочувствовать, злиться, жалеть, ощущать его ужас и отчаяние с той же интенсивностью, какая включится, когда на первых строчках затянет в этот водоворот. Странная, на взгляд среднестатистической россиянки, разновидность расизма, когда человеком второго сорта среди людей всех оттенков коричневого, делает тебя белокожесть.

Предельно брутальная маскулинная мачистская среда, в которой молодой красивой женщине отводится роль секс-обслуги; немолодой и/или некрасивой - просто обслуги. Впрочем, молодость и красота тут отцветают быстро, а невинности, заодно с большинством иллюзий, можно лишиться, неудачно войдя в лифт не с тем/теми или поднимаясь-спускаясь по лестнице одного из многоэтажных домов, которые здесь, словно в насмешку, названы именами деятелей культуры и искусства: Моцарт ("царт"), Диккенс.

Образ жизни целой социальной прослойки, где наименее криминальным способом добывания денег и, в конечном итоге, хлипким экономическим базисом, становится наркоторговля, а актуальные в гопнических кварталах лихих российских девяностых вопросы: С какого раёна? и Такого-то знаешь? - звучат сегодня не так далеко от Биг-Бэна и моста Ватерлоо. Да какая, на фиг, недостаточная социальная помощь, они просто не заточены под то, чтобы жить законопослушной жизнью и нести социальную ответственность.

В общем, есть о чем подумать, есть что обсудить. Говоря о книге, нельзя не сказать о блестящем переводе Дмитрия Шепелева, люблю его со времен "Подменыша" Джой Уильямс. С этим суперсложным, с лексической точки зрения, текстом, он справился превосходно. Странно органичное соединение литературной речи умного искушенного рассказчика со сленгом, где обсценные выражения не чрезмерны, но уместны. Замечательное чувство языка. И да смотрела интервью Габриэля Краузе, он даже теперь, спустя пятнадцать лет, парняга хоть куда. В худи и массивной цепи поверх.

Источник

Паразиты в кедах Найк.

Йо, чувак! Тьфу ты, ересь какая-то… Разговоры почти на птичьем языке, разбавленные матом с размазанными гласными. Чем чуднее коверкать слова, тем деградация настигнет раньше деменции. Страх перед словами больше, чем из трех букв пугает сильнее, чем направленная пушка в табло. Бандитская романтика – это для сериалов, а жизнь под прицелом – это боль, ужас и обреченность в глазах, мертвых до звука выстрела. Все эти банды, движи, разбои и угорание – зеркальное отражение безделья, пофигизма и инфантильности, вытекающие в сломанные жизни и выгорание личности. И если на улицах у авторитетов есть хоть какие-то законы, пусть свои, то в Южном Килборне законов просто нет, предательство и кидалово – образ жизни. Убогой жизни паразитов.

Терпеть не могу такие сюжеты. Неоправданное разрушение нивелирует процесс созидания в зачаточном состоянии. Остается дырка от бублика, зола и пепел, который автор какой-то новосозданной идеологией пытается придать форму. Кроме убогого чучела я не вижу в этом ничего. Пустота и мрак, ностальгия по безнаказанности, сознательный отказ от нормальной жизни и выбор адреналиновой иглы.

Длинный список Букера? За что? Или у нас стремление к толерантности и расшаркиванием перед представителями BLM автоматически предоставляет место в топе избранных. Отголоски условной виновности во всем и извинений перед всеми – не это ли успех любого сюжета? Не трогайте мальчиков, они просто шалят. Жизнь гангста сложнее сложного, пожалейте нас и снимайте часики по-хорошему.

Центр лабиринта - Лондон, Южный Килборн, по которому ходить не то, что опасно, а невозможно, если ты не готов к ежесекундному нападению. Сознательное гетто, где власть города просто махнула рукой на преступления, а беззаконие порождает молчание окружающих. Страх можно резать кусками, как торт на день рождение. Ежедневный день рождения, если сегодня выжил и закрыл дверь на засов слепоты, когда пятеро укурков в лифте ломают жизнь маленькой девочки. Не это ли пик человеческого безразличия?

Главный герой рассказывает нам прозу жизни ЮК на протяжении трехсот с лишним страниц, как будто историю своих татуировок, шрамов и синяков. Язык убог, напичкан сленгом и бесит неимоверно. Снупз учится в колледже, читает умные книжки, пишет эссе почти как отличник, но парадоксально завис на уровне двенадцатилетнего подростка, который с крыши прыгнет, лишь бы доказать, что он мужик. Как так-то? Меня удручает уровень образования в Лондоне, где вот такие вот люди, изучающие литературу, могут вытворять вещи, за которые им не стыдно. Джентльмены Гая Ричи даже рядом не стояли, потому как в романе – это обыкновенная шпана, на которую нет управы. Это куча отморозков, которые ради адреналиновых впечатлений, берут силой все, что им хочется, предавая друг друга и сжирая в итоге всех вокруг и самих себя. Друзей нет даже в намеке. Это просто будущие соседи по камере, которые слили свою жизнь в унитаз, вместе с дозой.

На протяжении всей книженции, главный герой ходит по гангста улицам, якшается с наркоманами, делает движи, а по-простому гоп-стоп и нарывается на драки, чтоб застолбить, что у него есть balls. Вот это как-то мелко, наигранно и совершенно не впечатляет. После половины книги, думаешь о развитии персонажа, его осознанности, росте и … нет, ничего этого нет. В послевкусии только ностальгия. А его багаж из знаний мировой литературы похож на бумагу для самокруток, больше они в его разжиженный мозг ничего привнести не могут. Полтора месяца в тюрьме описывается как настоящий ад, но для героя это просто пшик, для сюжета – это просто лишняя глава текста. Кто они такие? Я отвечу на этот вопрос – они просто никто. Это люди, по факту, не умеющие ничего создавать, не умеющие трудится и думать. Вся их жизнь подчинена закону джунглей, где лианы заменены на клетушки квартир, пропахших наркоманским дымом, где по дурости случаются личные трагедии, а для утверждения надо уничтожить другого, забывая, что ты все-таки человек. Животные инстинкты – страх, спаривание, борьба за место в стае – это главные достижения в этой среде. Но если людей, рожденных в этой клоаке, которые не знают другой жизни еще можно понять, то героя, который сознательно выбрал эту жизнь, я понять никак не могу. Трагедия семьи, где родители уже не в силах помочь своему ребенку, потому как проблемы психологического характера налицо.

Эта жизнь словно океан, мы словно в океане. Кто-то идет ко дну. Кто-то касается дня одной ногой или даже двумя, а затем отталкивается и всплывает, чтобы дышать. Другие опускаются на дно и решают, что хотят там остаться. Я не хочу опуститься на дно, хотя уже тону.

После таких размышлений все-таки ненадолго, но загорается искорка надежды на проблески разума героя, на его остатки извилин (после употребления вряд ли), на его кусочки эмпатии (хотя это я загнула, конечно) и попытки любви (ну или животного инстинкта, там ничего не понятно), но это не точно…

Грустно, господа, очень и очень грустно. Думающий человек, я уверена, найдет в этой книге то, о чем можно подискутировать, из чего сделать выводы, если, конечно, осилит добровольно этот убогий язык с кучей сленга. Я даже догадываюсь, почему он такой, для атмосферности и правдоподобности, но нет - мои глаза плакали, а сердце просило Достоевского.

Радуги и единорогов в конце не будет, не ждите. Все герои, вскользь или подробно упомянутые в сюжете придут к своему логическому концу. Их сознание разжижено запрещенными веществами, а личность деградирует со стремительной скоростью. Жизнь их не учит, потому как они не способны делать выводы из уроков судьбы, они просто существуют до ближайшего исхода – тюрьмы или пули в сердце. Это дорога на которую они готовы и самое страшное, они не видят альтернатив. Не хотят видеть их сознательно или просто им так проще. Трагедия в каждой семье циркулирует из поколения в поколение, человек человеку зверь, а на закон им положить сверху и с вишенкой. Не верь, не бойся, не проси.

Прочитано в рамках игры «Долгая прогулка» команда Параноидальные ведомости, май – бонус. Неа, не торкнуло…

Тот самый случай, когда о книге нечего сказать. То есть, совсем нечего. И не хочется. Какой-нибудь «Шантарам» было задорно читать и плеваться в процессе, а потом все это вынести в рецензию. Тот же «Квинканкс» был довольно дурацким, но способствующим множественному извержению сарказмов, что очень полезно для отзыва. И даже топ моего антирейтинга в лице Гийоты вызывал ненависть и желание убивать, и я могла говорить о нем довольно много и долго. Краузе, конечно, удивил: гораздо меньший по объему, он умудрился не вызвать во мне ни одной эмоции. Я давно не читала книг настолько механически. Есть слова, они кое-как складываются в предложения; есть глаза, которые могут бегать по строчкам с этими предложениями; цель — добраться до конца и не умереть от перенапряжения глазного нерва (или что там в глазах напрягается). Если бы вся книга была просто набором никак не связанных друг с другом слов, читалось бы ровно также.

Невиданная история Лондона, которую нам обещает аннотация — это, конечно, очень амбициозно и неправда. Мы попадаем в не самый благополучный район, в котором, если обычный человек добрался до дома живым, со всеми включенными в человеческую комплектацию частями тела и без дополнительных отверстий, не включенных в таковую — он капец везунчик. Автор нам предлагает «взгляд снизу», но совсем не формата Урганта. Главный герой (который, как я понимаю, довольно автобиографичен) — Снупз, один из тех, кто грабит, режет, убивает, насилует и наркоманит. Даже героем его язык не поворачивается назвать, пусть будет действующее лицо. И лицо это действует на всю ширину своей не самой здоровой, на мой взгляд, фантазии. Один ли, в компании ли таких же лиц — банд, группировок, ты мне брат и я тебе брат и всего такого, которого здесь навалом. Но Снупз у нас с изюминкой. Он, не больше и не меньше, студент, литератор и ему вообще не чуждо прекрасное и возвышенное. Правда, автор не особо постарался передать эту сторону Снупза, по крайней мере для меня бандитская линия значительно перевесила линию мальчика-студента. А все потому, что нападения и убийства смакуются и превозносятся, а в университет он просто иногда ходит и пишет диссертацию. Зачем вообще в книгу такой тематики вкраплять эти факты об образовании? Какой вывод должна сделать я, как читатель? Ребята, конечно, твари, а вот Снупз полутварь? Ребята, конечно, опустились на то самое дно, а Снупз ничего, еще поплавает? Или дело в биографичности, но если автору удалось таки выплыть, где это в книге? В том варианте, который есть сейчас, выглядит как собаке пятая нога. Ах да, он еще и рэп читает офигенный, но тут я не знаток, поэтому просто верим на слово и повышаем товарища до четвертьтвари.

Язык, этот совершенно зубодробительный набор слов, обильно сдобренный слэнгом, матами и еще черт знает чем. Мне хочется картинно рыдать, падать на колени и вопрошать: «За чтоооооо???». А еще хочется рассказать автору, что писать про наркоманов и преступников можно обычным человечьим языком! Даже если хочется погружения в атмосферу (правда, не понятно, куда тут нас бы погружали), достаточно было бы ограничиться прямой речью. Где-то около середины книги мне показалось, что стало чуть лучше, но я так и не смогла уловить, это мой мозг привык к этому убожеству или автор решил поиграть с языком и что-то этим показать. Я склоняюсь к первому, так как мной не было обнаружено, что же можно было показать этим улучшением способностей к изъяснению. Кажется, перелом случился где-то в районе мысли про опуститься на дно и дальше вариативно, но, если честно, у меня не нашлось никакого желания возвращаться к середине книги и искать связи, поэтому оставлю этот момент в качестве наблюдения.

И хрен бы с ним с вопросом, кто они такие. Важнее другое — о чем это все? Какой посыл автора, что он хотел сказать этой книгой? Сразу скажу, что морали в книге нет. Есть некая романтизация преступности, я даже себя отловила на секундном негодовании от того, что вся тусовка думает, что крутой Готти, а на самом же деле это все Снупз! И аж самой от себя стало противно, речь-то вообще не о защите диссертации, на минуточку. Есть странные родители, которых Снупз якобы защищает, никому не называя адреса и не приводя в дом, но при этом хранит там оружие. А странные потому, что совершенно аморфные и безликие. В книге нет дружбы, хотя казалось бы брат за брата, если ты в моей тусовке, то тебя никто не тронет. Нифига, каждый сам за себя. Нет любви, отношения в формате быстрого перепихона. Есть какие-то телодвижения в отдельно взятом районе, и если задумка была лишь в том, чтобы поднять вопрос на злобу дня, высветить прожектором наличие проблемы, то это, возможно, получилось, но довольно странно. И, как бы дико не звучало, но позитивная финальная точка могла бы приятно улучшить книгу. Вот мне прямо красиво ложится, и финал сложился бы идеально — и о собственном выборе, и о том, что на каком бы дне ты не находился, из него можно выбраться и так далее. Но книга обрывается, и…

Буду честна — я бы не взялась читать эту книгу по собственной воле, и длинный список Букера меня бы не заставил. Это не мои темы, не моя литература, и даже «Заводной апельсин» после просмотра фильма я зареклась читать, вангуя, что не сложится. Но даже когда мне встречается «не моя» литература, я могу из нее что-то вынести или оказаться в приятном удивлении от того, что я вот тут носом крутила, а как классно-то! «Кто они такие», увы, категорически мимо, больше никогда и никому.

"Синичкин дом" или будни адреналинового наркомана

У Пилота, Илья Чёрт который, есть песня "Синичкин дом". Песня о "Широко известной квартире в узких избранных кругах", в которую можно войти, только зная "Звонков сигнал условный в эту дверь". На сборищах там толклись разные люди, преимущественно прозываемые кличками, толклись, разговаривали разговоры и делали разное.... Ко времени сочинения и записывания песни не все из той пёстрой компании уже смогли бы прийти на сход, а "недолетевшим" автор песни просит подарить светлую память.
К чему это я? Песня длится минуты две, две с половиной без последнего проигрыша, а сказано в ней больше, чем в бонусной книге, которую я на свою беду взялась читать, цензурно к тому же.
У Габриэля Краузе тоже братаны толкутся на хазах, показываются прохожим на балконах и перекрёстках. Перетирают не за жизнь, а чтобы пустопорожне потрепаться, толкают дурь, крадут часы и брюлики. Скучно и однообразно.
Автор наделил героя своими именем и фамилией, но личностей в персонаже Снупз как минимум три: наглый студент-филолог, явно не сам оплачивающий учёбу, иначе бы относился ответственней; вор, толкач дури и пальцегнутый болтун в ролексах с камнями и со вставными накладками на зубы; рэпер, сочиняющий и записывающий песни. Габриэла-музыканта в книге фактически нет, но от него всё равно все тащатся в любой ипостаси. Студентки наперебой предлагают жить вместе или встречаться, преподаватели хвалят на семинарах и на откровенное хамство робко предлагают уйти, братаны клянутся в верности до гроба и помнят его даже через несколько лет после прекращения движей. Девушка Йинка ждёт его из тюрьмы и порывает с этим равнодушнейшим эгоистом не сразу. Родительская дверь для него всегда открыта, а на неприкрытый запах дури возражения тоже несмелые (вы что, он же талантлив!). Ах да, перед первой отсидкой мать просит его быть осторожней, ну да, не попадайся, и всё будет пучком. Сколько раз Снупз хранил дома заначки и ствол, хоть в целом, хоть в разобранном виде? Не нашли или не захотели найти? Родители Габриэла - художники, польские эмигранты в первом поколении, смогли зацепиться в чужой стране и зарабатывать на ежегодные отпуска в Италии и оплату детям музыкалки и дорогой частной школы. Правда, Габриэл вылетел из той школы, а в движи втянулся с 14 лет...
Когда Габриэл вспоминает, что он филолог, вворачивает в текст гастрономические сравнения. Тучи для него - это тесто на опаре, а солнце в ясном небе - оплывающее масло в супе. Потом Габриэл забывает свою филологическую составляющую и уступает место в тексте какому-то дубовому жаргону, оде пальцегнутию и растопыриванию их веером. Ужасно на слух не ложится. Если бы это ещё и под музыку звучало, я бы загнулась. Сперва из-за переносов в pdf-файле паузы вычеканивали некий ритм, но продлилось это недолго. Снупз-преступник давно убил в себе Снупз-рэпера. Среди движей и посещений занятий пару дней в неделю ни разу не возникает мысли о крутом словечке или классной придуманной строчке.
В Южном Килберне Габриэль обретался в квартире толкача дяди Т. Тот слушал более древнюю музыку и уважал растафари. Разнообразные цветные квартала упорно хотят видеть в поляке Габриэле полукровку. Есть совсем белые-белые, а блондин поляк уже не белый что ли? Странно.
Устав грызть этот кактус я переключилась на аналогичные парижские кварталы 1960-х у Эмиля Ажара. Тот описал городское дно глазами ребёнка, описал криминальный мир со слабой, женско-детской стороны, но не обделил Момо юмором. Хоть название "Вся жизнь впереди" в устах мальчика и звучало горькой насмешкой над собой, чувствовался также и авторский взгляд сверху и извне. Здесь же всё слишком чётко, без капли юмора, авторской оценки происходящему вообще нет. На полном серьёзе Снупз с дружками ломают людям пальцы, пыряют прохожих ножами и ходят в общественных местах со стволами в штанах (я не про орган, а про огнестрел). И их, таких неуловимых и самоуверенных, не засекают. Промах у Снупз случился по глупости и наглости в метро - загребли за хамство и драку почти на рельсах.
Сложилось такое впечатление, что Снупз живёт реально без башни, без головы то есть, существует, не поднимая глаз. Лиц у посторонних нет. Нет девушек, а есть "щелки", тугие и нераспробованные. Нет прохожих, а есть запястья с часами и пальцы с перстнями. Через несколько лет при написании книги сосед дяди Т. узнаёт Габриэла, а тот его - нет.
Снупз - это адреналиновый наркоман. Ему нужен движ ради движа и модного прикида. Деньги, часы и брюлики - это песок, утекающий сквозь пальцы. Цель не в них, а в адреналине. На тяжёлые наркотики ему духу не хватает, зато их заменяют погони, наезды, движи и осознание своей неуловимости. Заканчивается книга сносом домов Южного Килберна, названных именами английских писателей и поэтов. Габриэл оглядывает пустые коробки зданий, но умалчивает, куда переселили их обитателей. А зачем ему это знать? Куда же делся, к примеру обезноживший дядя Т.?
Ещё в сравнении с Ажаром чувствуется прогресс приживания бывших колонистов в столицах метрополий. В 60-х годах рабочие приезжали поодиночке, оставляя семьи дома, а в Париже или жили одиноко, или обзаводясь новой семьёй. У Краузе от начала такой политики прошло около 40 лет, поколения сменились. Выросли дети тех рабочих, уже родившиеся в Лондоне, но так и не ставшие (да и не хотевшие этого) своими в Англии. В стране появился новый класс людей, в упор не замечаемый белыми богатеями. Тонны публицистики теперь написаны о проблемах мигрантов из Африки, Азии и Ближнего Востока. Они не сливаются с европейцами, а создают в городах подобия добровольных гетто с невидимой оградой. Судя по пальцегнутию Снупз, в Лондоне не осталось белых преступников из англичан, всё поделено между паханами - выходцами из других, менее благополучных стран. Часть меня хочет спросить, через сколько лет нам ждать подобного, другая так и не прочитала "Мечеть парижской Богоматери" Чудиновой, а третья - просто не открывает новости и плюёт на будущее с высокой колокольни. Неразумное страусиное поведение? Соглашусь, но меняться не стану, ибо внешнее не изменю. Может, всё же у нас ситуация проще?..
Дуболомный Габриэль Краузе скоро забудется. Жду рецензий долгопрогульщиков на ЧЯ про Мексику и сожалею, что не полезла в него.

Роман прочитан как бонус в майском туре "Долгой прогулки" 2021 в команде "Шардонне с ракетой на борту!": ElenaKapitokhina , moorigan , strannik102 и я.

Я очень многое считаю бесконечно далёким от моей жизни. Голодающие дети в Африке где-то всё так же голодают, но мои-то вот, отказываются от макарон с фрикадельками. Не голодные, значит. И белые.
Жизнь лондонского дна - из той же оперы. Дно, это ж не только бомжи и торчки. А если что и можно назвать днищем - то это вот такая жизнь, как в книге, её даже представить страшно.
Но я представляю не их - обдолбанных мигрантов в ремнях Гуччи, а тех, для кого эта книга была написана. Белую элиту, которая наманикюренными пальчиками, отбросив локон блестящих и шелковистых волос, листает томик и только ахает... подумать только, такое происходит вот тут, за порогом совсем! Давайте срочно организуем званый ужин, а на собранные деньги...
Именно для таких наманикюренных пальчиков в книге звучит предупреждение - мы рядом, мы озлоблены, мы готовы врываться к вам в жизнь и брать свое. Ваши ролексы и картье - наша законная добыча, вы - наша законная добыча. В книге, где главный герой и автор одно и то же лицо, каждое слово может оказаться правдой. Или ложью. Но правда в том, что мы действительно в разных мирах, и нам нет дела друг до друга.
Мы вспоминаем про тот, другой мир, только когда соседку ограбили посреди улицы, или когда в новостях показали очередную поножовщину. Ну или когда соседский мальчик присаживается на наркоту. И при этом всём кажется, что люди там совсем другие.
Главный герой этого романа не так прост. Наркотики и грабежи ночью, пары и эссе днём. Паренёк учится, осваивает специальность "английская литература". Зачем оно ему, если всё равно ж не вырвется? Неправильный вопрос. Нельзя его задавать в лоб, потому что тогда придётся спросить самого себя куда запихнут твой диплом.
Так вот, парень является редкой белой пташкой, затерявшейся в разноцветном мире "плохого района", где одинокой девушке не стоит ездить в лифте с незнакомыми мужчинами, а одинокому мужчине - ходить без оружия. Дно. На котором вынуждены жить не только хищники, но и обычные люди, которым детей в школу, к 8 на работу, потом в магазин и готовить ужин. И у них точно нет шансов на защиту, потому что дно живёт по правилам - никакой полиции. Ограбили, изнасиловали, избили - "вот когда убьют, тогда и звоните". Зато заработать легко, наркотики и грабежи, грабежи и наркотики. И парни с собачьими кличками вместо имён именно этим и занимаются.
Рассказать об этом можно с двух ракурсов - снаружи и изнутри. Стороннему наблюдателю покажут фасад, заставленный мусором. Сторонний наблюдатель литературным английским напишет беллетризованное исследование, упомянет расовые проблемы, упрекнёт мэрию и полицию в бездействии, сделает профессиональные снимки.
Рассказ изнутри - это "Кто они такие". Отвратительным гоп-стоп слэнгом, с вкраплениями псевдо-художественных абзацев, с матами и жаргонными словечками. Но иначе - недостоверно. Иначе уже снаружи.
Для героев, подобных нашему Снупзу, всегда хочется знать, что было дальше. С его "братками" всё ясно, кто сидит, кто лежит, кто торчит, а у кого дочери косички поправить надо. А с ГГ что? Примирился с родителями? Бросил шмалять? Устроился на работу?
Ну книгу вот написал. Чтобы я с наманикюренными пальчиками её прочитала, подумала и закрыла. И как мантру повторяла "от меня это далеко, от меня это далеко"....

Долгая прогулка, май, бонус.
Торчала вместе с вами, Meredith , Ctixia , Sotofa !

В этой книге всё посредственно, от сюжета до подследственного.

В аннотации совершенная ложь: нас уверяют, что мы увидим Лондон (пусть и такой, какого мы ещё не видели), однако лица города в книге нет от слова совсем. С таким же успехом можно было бы написать в аннотации, что герой хулиганит в Антверпене, Франкфурте-на-Майне, в Нью-Йорке, обозначив локацию, дабы читатель не потерялся уж совсем среди однообразных стен, обезличенных улиц, заплёванных лифтов… Автор, похоже, не имеет никакого представления о контрасте, а ведь этот приём мог бы сослужить ему отличную службу, и не единожды. Мир трущоб без описания самих трущоб и величественного города вокруг, которому дела нет до того, что происходит в трущобах – картонка, которую вот-вот сдует ветром. Просто поразительно, ведь столкновение контрастов – неотъемлемая часть всей литературы, и в особенности тех произведений, предмет повествования которых — какое-либо негативное явление. «Москва и москвичи» Гиляровского – книга, в сущности, о трущобах, но дух города просочился даже в название. Сколько пройдох в «Петербургских трущобах» Крестовского, а между тем без петербургских закоулков они не были бы петербуржцами. Львиная доля повести о Джеке-потрошителе «Из ада» посвящена истории лондонских улиц и архитектуры. Парикмахер – с Флит-стрит. Фредди Крюгер кошмарит – на улице Вязов. Лектер – Чесапикский Потрошитель, да и всем вообще маньякам присваивают прозвища по месту, где они орудуют. Кто не помнит Битцевского маньяка? Солнцевская группировка, токийские триады, сицилийская мафия - все имеют свою локацию, создавая ей дурную славу и атмосферу. Логово зверя значит ничуть не меньше, чем сами зверства, логово зверя придаёт атмосферу, порождает у читателя тягостные эмоции, беспокойство, мандраж. Ничего этого нет у Краузе.

Далее возникает избитый вопрос: что же хотел сказать автор? (Отличный, кстати, показатель хорошо написанных книг – отсутствие данного штампа в голове после прочтения). А непонятно. Потому что если он про то, что красть, калечить и убивать – плохо, то из сюжета произведения этого не следует: гг выходит сухим из воды (ну, подумаешь, пару раз отсидел в тюрьмах), и в его жизни не происходит ничего такого, что могло бы принудить его к выбору между бандитизмом и чем-то ещё. Казалось бы, гг важно учиться и закончить универ, но для окончания универа нереально заниматься два дня в неделю, а остальное время ошивать балду, вы уж меня простите. Не знаю более несерьёзного образования, чем у нас на журфаке, но и у нас запросто вылетали по первое число. Так что если Краузе пишет не о маленьком гении (а гг до гения как до Луны на вертолёте), то его сюжет в этом плане абсолютно нереалистичен. Далеко не отходя от университетского образования у гг, констатирую отсутствие оного у переводчика сего «шедевра». Гг, видите ли, за пять дней пишет диссертацию. Однако диссер пишут те, кому нужно получить степень магистра, доктора или кандидата, наш же гг всего лишь оканчивает первую ступень высшего образования, а значит, никак не может писать диссер. Дипломная работа – вот что он может писать. Сейчас же с доплывшим до нас из-за рубежа четырёхлетним курсом бакалавриата вообще стали писать ВКР (выпускную квалификационную работу), правда, все плевали на этот неологизм и продолжают по привычке в народе пользовать название «диплом». В оригинале у Краузе, скорей всего, ‘my degree’ – обобщённое название как образования, так и всяческой учебной писанины. И если я не вижу греха в отсутствии образования, то за отсутствие фактологической проверки меня приучили бить по рукам и яйцам (причём, как ни странно, на моём, таком разгильдяйском, факультете). Возможно, переводчика позвали из-за умения балакать на арго, однако и жаргон там временами есть, временами нет, а мне и вовсе требовалось сделать усилие, чтобы начать его замечать. В любом случае, над книгой следовало работать не одному человеку, (в идеале вообще двум переводчикам), да и редактору хорошенько вычитать текст.

Продолжая тему, если столь горячо любимый универ не сподвиг гг сойти с кривой дорожки, то больше его ничто и не сподвигнет: родители для него не указ (вот как раз непонимание и пробелы в воспитании ребёнка у его родителей хорошо прописаны), девушка Йинка перестаёт быть ценностью, как только девки в универе начинают клеиться к его причиндалам словно мидии к корпусу корабля, она же перестаёт быть родственной душой, когда он вступает в «братву». Ну а «братва» и есть та кривая дороженька, посему выбора между ней и бандитизмом быть не может. А раз для гг ничего не меняется, и сам он тоже не меняется, и даже, как отрицательный гг, не огребает, то – мораль сей басни какова?

У Краузе очень понятно, как гг попал в банду, и что его привлекает в её образе жизни, гг говорит об этом прямым текстом, и гадать не надо: ему нравится быть хозяином своих действий, крутым героем, который может совершать рискованные поступки. Поэтому от меня Краузе большой плюс за героизацию явления – она логична, но где, спрашивается, показано впоследствии, что она мнимая? Где разочарованный реальностью герой? Нет его, ибо даже к концу книги этот мальчик ещё так и не повзрослел.
Те же мысли и чувства, и их остроту, свойственную возрасту, которые радуют гг во время общения с «братвой», продумывает и испытывает каждый человек в своей среде и своем окружении. Можно быть преданным другом и вне этого мирка, можно быть предателем и в нормальной жизни. Все те реальные ценности, которые получает гг от общения с друганами, он получал бы в любом случае. Иными словами плюсы его жизни не берут начало в столь любимой им банде, а значит, у банды нет плюсов вообще, вот только гг к этой мысли так и не приходит, и всей душой желает творить движ вместе с Готти, узнав о его банковских налётах.
И что это – повесть о незрелом мальчугане, без морали, последствий и выводов?

Детали сюжета также не отличались правдоподобием. Девка с пятью колотыми ранами в спине навязывает потрахушки – а вы смогли бы? Кажется, у автора недобор с бабами в реале, раз тут такое неестественное обилие раскрытых щелей. Ужас как сквозит. Ещё один аргумент против мнимой автобиографичности этого «шедеврального лондонского полотна».

Отдельные пассажи просто вызывали умиление.

и стали лизаться на диване без резинки

Вы тоже представили, как чувак обычно язык в презерватив упаковывает? Что называется, знает толк в контрацепции!

На этом у меня всё, всем спасибо и до встречи.

ДП 2021, Шардонне с ракетой на борту! moorigan , Rita389 , Strannik102 , вясна тю-тю!
Школьная вселенная, анархоптах рисует-выцарапывает.

Цветы для Элджернона наоборот.

Ну, почти.

Читали мы про пацанчиков разное. Американские «апельсины» (банально, ну да и чорт с ним) или вон французские «Вальсирующие Бертран Блие - Вальсирующие, или Похождения чудаков » - форма одна, содержание… хм… ну разноватое всё же. Не опускаясь до банального «штохотелсказатьавтор», доложу вам за нового кандидата в этот ассоциативный ряд.

В свежеиспечённом - и уже английском - романе мы в качестве главного героя получаем пацанчика-гопстопщика (так вообще говорят в 2021?), который в первых же сценах с удовольствием ломает палец какой-то богатенькой дамочке с мотивацией: ачотакова, ей до этого было на меня и таких как мы плевать - и мне на неё тогда тоже.

Почему эта книга другая? Чем она отличается, и за что ей Букера? У меня на это пять причин:

Первая причина - это ты.
Ладно, немного банально: раскрытие персонажа здесь действительно восхищает и завораживает, и опять восхищает. Кажущиеся сначала картонными живописания природы и лондонских трущоб посреди всякой мать-перемати и подростковых рассуждений оказываются к месту, когда мы узнаём о главном герое больше: он вам и рэп читает, и диплом по литературе катает в свободное от бандюганских и сексуальных приключений время, и на дуде игрец.

А вторая - все твои мечты.
Ну, тут главная, ИМХО (увидела тут давеча на древнейшем форуме это ИМХО - ну ведь милейшая штука была, как стариной не тряхнуть!), идея: о социальных лифтах и о том, кого и куда они везут. В год black lives matters, когда, наконец, заговорили о социальном расслоении (не только по расовым признакам, но, например, и про воттакие раёнчики), это звучит как-то по-особенному остро. Что, если бы не было этого университета, места для самовыражения? Да ясно что:

меня поражает догадка, что в то время как я искал способ выкарабкаться из этого мира, Готти шел ко дну, ни разу не всплывая глотнуть воздуха, даже не пытаясь. Может, чм глубже он опускался, тем надежней забывал о том, чтобы найти выход.

Третья - это все твои слова.
Прочла на досуге пару рецензий на эту книгу: нукакжетак, зачем столько мата, тем более по-русски? какжебыть, ужасно описан каждый (!!!!) коитус! штожеделать, жестоко-ко-ко-кость повсюду! Да, и не зря Элджернон вынесен в самое заглавие: обёртка, в которую автор заворачивает свою историю,

эхо, пойманное на странице, пока не развеялось

, блестит на совесть. Всё так как нужно, верю - верю и читаю легко, и легко проникаюсь, - и не только я.

Четвертая причина - это ложь.
Взаимоотношения трудного подростка с семьёй, которая вроде как из кожи вон, а вроде как и нет - отдельная заслуживающая внимания история. Кто прав, кого винить, или, может, если живёшь в гетто, то и решено всё за тебя? В общем, вопросов всегда останется больше. Очень близкая, понятная, вечная линия отцов и детей. Про тебя, про меня, про него. Четырьмя конфетами Фереро роше не решается, но делает послевкусие хотя бы не горьким, а, как говорят у нас в Лондоне, bittersweet.

Пятая причина - это боль.
Вот ты плывёшь вверх, стараешься, а всё равно думаешь о лягушках в твоём болоте, которые никогда не взобьют то молоко в масло, чтобы не утонуть (достойная строка в твоём рэпе, а,а,а, Снупз? как тебе такое?). Грустишь, когда сносят старые райончики, в сердце которых ты толкал дурь и обставлял мелкие ларьки. Вспоминаешь своих братанов - и уже готов вернуться, но вроде как и некуда. Это юность моя, как пел ещё один современный поэт, это юность моя.

В общем, этот роман - про узнавание. Мы были такими, или видели их, или знали о них городские страшилки, или… одним словом, как-то соприкасались. Узнавание (или распознавание, отождествление) - важная часть успеха произведения; тут звёзды, вроде как, сошлись.

И это прекрасно.

Свободу братве.