Рецензии на книгу «Последняя ночь у Извилистой реки» Джон Ирвинг
Я уже долго пишу рецензию серьёзную, аналитическую и чтобы безо всяких там ржак.
Но ничего не выходит, потому что, подумав о книге Ирвинга «Последняя ночь на Извилистой реке», я начинаю вопить: «Опупеть, охренеть, очешуеть», - и бегать по потолку. Это крайний по написанию роман Ирвинга на сегодняшний день, а для меня он был первым, но, однозначно, далеко не последним!
А вообще-то, взяв книгу в библиотеке, я особо многого не ждала. Привлекло меня скорее деревце на суперобложке, аннотация про лесорубов напомнила Кена Кизи «Песнь моряка», и досадливо подумав: «Ладно, не понравится – не буду читать», - я утащила её к себе домой и отложила до лучших времён *ну это когда все сроки сдачи книжек просрочены и снятся разгневанные библиотекари, кидающиеся каталожными ящичками, и огромные штрафы*
Композиция очень чудная – не линейная, с бесчисленными отступлениями и повторами, но выверена с идеальной, математической точностью, читать роман такое же наслаждение, как следить в школе за доказательством какой-нибудь теоремы. И в конце - чтд или катарсис по-литературному говоря)
Герои. А вот что мне мешает написать аналитическую рецензию, кроме отсутствия мозга? Плохая память на имена. Основных героев три: писатель, повар и Кетчум (ну уж его-то запомнила даже я). Очень интересно Ирвинг показывает на изнанку мастерства: писательства ли, поварского ли искусства, даже про труд лесосплавщиков в его исполнении хочется читать и читать. А второстепенные герои? Я не знаю, как ему это удается, но я помню и хорошо представляю себе почти всех: и Пижамную леди, и друга сына – мальчишку с велосипедом, и индианку с косой, и соседей с бассейном, и Небесную леди, и корейскую писательницу, и двух китайцев-поваров, и даже соседей Нормы Шесть, уж не говоря про неё саму.
А вообще, это неспешное, замедленное даже, детализированное повествование меня зачаровало, как чарует плавное, сильное, мощное течение реки. И очень понравились размышления Дэнни – главного героя-писателя о пропорцих и взаимоотношениях правды и лжи, жизни и вымысла, реальности и фантазии в книжках. Очень люблю подумать на эту тему. И это редкий случай, когда я вообще думаю.
Так что Ирвинга втискиваю в очередь на прочтение, а своей библиотеке респектую.
А тута жуткий спойлер, не читайте, нефиг:
Кстати, ни одна голландская проститутка в книге замечена не была) И секса особо детального я тоже не заметила. И обратите внимание на медведя - он совсем не то, что кажется.
Это вам не дамы из Агафонкина!
Нынче любая задница мнит себя цензором
Вот после этой фразы от великого Кетчума рецензии стало писать еще тяжелее. Книга рассказывает про семью, охватывая при это примерно 50-60 лет. Не стоит говорить о том, что персонажей здесь предостаточно, правда? Тем поднято достаточно много, от чего под конец книги уже глаза в кучу из-за перенасыщенности и всего точно не упомнишь.
Я извиняюсь сразу, если в рецензии будут спойлеры
Есть у меня стойкое ощущение, что Джон Ирвинг написал максимально о себе. Его персонаж, как и он сам стал писателем, он взял псевдоним да, Джон Ирвинг - псевдоним!. Персонаж, как и автор, лично знаком с тем самым Воннегутом. Так же, как и автор, персонаж писал о своей жизни. И самое главное, четвертая книга - бестселлер.
Отцы и дети
Первая, и самая логичная тема в романе, так как центральные герои (но главные ли?) тут - отец с сыном. Отец обожает своего мальчугана и всячески подтирает ему пятую точку, чтобы только ребенок не дай-то бог не попал в какую-нибудь историю, не разбился на велосипеде, не утонул в реке, не попал под сплав (действия книги в начале происходит в маленькой деревне сплавщиков). Это все приводит к тому (а может быть и не это, я тот еще специалист в воспитании), что сын, который просыпается однажды ночью от непонятных звуков, подходит к двери отца и видит, что того пожирает огромный волосатый "медведь", сопровождая свои действия характерным причмокиванием. Потом происходит полный, по моему мнению абсурд, после чего отца с сыном начинает мотать просто по всей стране туда-сюда, постоянные переезды. Мнительность персонажей очень сильно напрягало, учитывая, что на страницах книги я не ощущал никакой погони за ними. Как-то мне плохо верилось, что им на пятки наступают, уж больно беспечно жили.
У сына появляется свой сын в рамках антивоенной махинации от женщины, до которой мы еще дойдем. В этом случае отцу на своего сына абсолютно плевать, воспитывают его все кому не лень, вокруг ребенка женщины сменяются чуть ли не год, отец в это время сидит в каморке и пишет, пишет, пишет... То, что отцу плевать на него, абсолютно точно показывается в истории с голубым мустангом. Кстати, автор очень любит разжевывать "повседневные" темы, добавил в книгу каплю мистики и так и не захотел заканчивать историю про голубого мустанга, засранец. Если в первом случае, сын находится всегда с отцом, в притирку и чуть ли не постоянно держится за руку, то во втором случае, сын сбежал от отца при первой появившейся возможности.
Дружба
Еще один персонаж Кетчум считаю этого персонажа главным тесно связан с семьей, настолько тесно, что тот, кто не читал, понять не сможет. Тема дружбы здесь максимально тупо обыграна, серьезно. Не может быть другом человек, который трахал твою жену у тебя за спиной с самого начала. Это полный маразм. Однако, все как бы этого вообще не замечают, улыбаются и машут ручками. Так должно быть? Нет! С другой стороны, Кетчум и есть самая яркая личность в романе, прообраз был взят у настоящего человека, дяди Джона Ирвинга, тоже сплавщика. Но это не точно!
Еще одно подтверждение абсурдной дружбы - готовность убить человека, не зная вообще, кто он. Он - опасность для центрального персонажа, красная тряпка. Его надо убить. Что вообще за бред с ружьем на кухне? "Друг" ради человека, с которым он находился 10 лет и знает, что тот может сорваться в дорогу в любой момент, и никто его никогда не увидит больше, может убить другого человека, которого даже не знает? Я не поверю в это.
Женщины
Я помню, что кому-то не понравилась тема женщин в книге Олег Радзинский - Агафонкин и Время . Тут все гораздо хуже! Во первых, бросается в глаза то, что здесь ВСЕ женщины не просто в теле, они непропорционально ОГРОМНЫЕ! И это прямо говорится в тексте, единственная "нормальная" женщина - мать Дэнни (писателя) и жена Дэнни (ну, вы поняли, почему). Всё! Все остальные, непонятно для чего описаны реально огромными. Что пытался сказать тем самым автор, ума не приложу. Такое чувство теперь складывается, что в штате Мэн все сидят на бургерах, запивают все литром масла, и сверху еще картошечку жареную в ней же.
Второй момент это то, что все, без исключения женщины в романе - пропитые шлюхи, требующие повышенное внимание в виде секса. Каждый день, час, минуту, секунду, прямо тут и прямо сейчас. Измены в книге в порядке вещей, на это даже внимание никто не обращает кроме Ковбоя, единственного адекватного персонажа в этой книге.
Приехал я значит в другой штат, пойду работать на кухню. О, необъёмная женщина, это мое. Говорите, сын умер? Утешим. О, у нее есть квартира, замечательно, будем жить у нее, ведь я альфа-самец, я могу, а то, что мне 70 лет, ну и что? Я еще ого-го какой
Подобное повторялось буквально каждые две главы, на возраст уже потом вообще начисто забили. Тут чувство, что все бессмертные какие-то. Дедку 80 лет, он с женщиной, второй дедок ещё и с револьвером бегает, как в поп с кадилом. Потрясающе просто.
Жена Дэнни, Кэти, отдельная моя бомбёжка. Проститутка, которая говорит в лицо Дэнни, что у нее есть мессия и она избавляет таких дурачков, как Дэнни, от войны. Но она же не виновата, что она ходячий инкубатор для детей, дети пусть будут на папашках, причем тут она вообще? Дэнни, на мой взгляд, вообще простак, жить откровенно с проституткой, и зная, что она спит просто со всеми подряд и ВНИМАНИЕ! ПРОВОЖАТЬ ЕЁ ДО ДОМА ХАХАЛЕЙ. Как ещё более крупно написать этот абсурд, чтобы все поняли, кто такая Кэти?
Честно, я на его месте, согласился на махинацию Кетчума и рубанул себе два пальца топором, чем связывать с этой девкой свою жизнь. Подобная чушь творится с каждым женским персонажем, буквально!
Книга закончилась на спокойной ноте, нет тут никакой фантастической концовки, ради которой некоторые читают книгу. Хватит и перенасыщенного сюжета, концовка вполне логичная.
Ждать, когда проплывет труп
Кетчума может убить только Кетчум.
Для того, чтобы продолжать любить Джона Ирвинга, мне всегда достаточно будет одних "Правил Дома Сидра". С остальным как ни грустно, он скорее не мой автор. То, что читала после, вызывало сдержанную приязнь ("Мир глазами Гарпа", Человек воды"), недоумение ("Покуда я тебя не обрету"), откровенное отторжение ("В одном лице").
Не могу даже сказать, что с годами он хуже, потому что знаю людей с отменным литературным вкусом, которые чрезвычайно ценят позднего Ирвинга. Стоит принять как данность, что сама не принадлежу к их числу и порадоваться, что первая встреча с писателем оказалась такой удачной. Начнись знакомство не "Правилами виноделов", оно тотчас и закончилось бы.
В "Последней ночи у извилистой реки" много бытописательства лесорубов, пота, крови, боли, страданий, насилия, секса, писательства, вольной борьбы, медведей (подлинных и мнимых), реминисценций, антивоенного пафоса, кулинарных рецептов, алкоголя, феминизма, голых женщин в разных позициях, в том числе летающих по небу и бродящих по свиным загонам.
Как такое возможно, это же глубоко противоположные по смыслу вещи? Почему нет, в жизни как-то все уживается. С поправкой, что в жизни помянутые вещи довольно четко разделены, не смешиваясь. А в книге все в едином кипящем котле. Я бы даже сказала, в восьмидюймовой чугунной сковородке. Она сыграет в повествовании особую ритуальную роль и пройдет с героями от его начала до конца, чуть не вековой промежуток.
Сейчас уточнила, восемь дюймов - чуть больше двадцати сантиметров, стандартная кухонная утварь, многого в ней не уместишь, а представлялась, когда читала, чуть не с противень размером. Такой глубокий след оставила в судьбах персонажей. Этот роман такая же сковорода, в которую натолканы горы снеди, по всему, не должной уместиться, но, ужарившись в процессе, являют миру вкусное и питательное рагу.
Из которого можно вытаскивать отдельные кусочки: физическая страсть здешних мужчин к порядочным крупным женщинам при любви к шлюховатым худышкам; мотив бесконечного бегства; эпизод с "небесной леди". А можно рубать подряд: история трех поколений мужчин одной семьи и великой мужской дружбы; творчество; судьба семьи в судьбе страны; жизнь - это река; через тернии к звездам. Кому что нравится.
Мне ничего из перечисленного. И, откровенно говоря, почти с самого начала главным интересом в книге был вопрос, когда же по этой реке проплывет труп. Неважно чей, хотя бы даже кого-то из главных героев или всей троицы (четверки). Никого особо не жаль.
С благодарностью tretyakow
Источник
Немного странная книга. С первых страниц мне казалось, что мы подружились, вот оно, единство писателя и читателя. Но чем дальше шагаешь по страницам, тем за снежной пеленой менее отчётливыми становятся образы героев, и вот уже ты жалеешь, что с тобой нет преданного пса Героя, который учует любого чужака и даст знать об этом лаем, хотя говорить таким образом пёс научился совсем недавно.
Что-то постоянно ускользало от меня из сюжета, как от Дэнни, главного героя, ускользает Небесная Фея, однажды появившись на заре его жизни. В этом романе соседствуют трагизм обстоятельств и борьба с этим трагизмом. Желание убежать от роковой ошибки говорит не о сильной воле Доминика, отца Дэнни, не о его волевом характере, а о любви к своему сыну, желание избавить Дэнни от превратностей судьбы. В сущности, вся книга построена на случае. Рокового в ней больше, чем счастливого, но счастливая составляющая всё-таки в итоге перевешивает все превратности.
Больше всего в книге мне понравилось, как Дэнни говорит о своём творчестве. Будучи писателем, он тщательно подбирает каждое предложение в своих романах. Не удивительно, что книг-то у него вышло не так много, как у других ̶п̶и̶с̶а̶к̶ писателей. Думаю, так же добросовестно, как Дэнни Бочагалупо, над каждым предложением своего романа работает Д. Ирвинг. Он зачастую уводит читателя в прошлое, пытаясь объяснить событие сегодняшнее, и я в таком случае терялась во времени. Присутствовало некоторое раздражение излишними (так казалось только изначально, но после понимаешь, что они отнюдь не лишние) подробностями сюжета, а это не добавляет любви к героям книги. Самый главный среди непонятых персонажей, даже раздражающих - Кетчум, друг сначала Доминика, а после Дэнни. Его жертвенность мне показалась абсолютно ненужной и непонятной.
Не могу сказать, что книга поглотила меня, как канадская снежная пелена. Какие-то моменты запомнились, но в общем эта ночь у Извилистой реки в моём случае будет действительно последней - холодно там, неуютно. При чтении этого романа просто необходимо верить в чудо - иначе ничего не получится, как у меня. Например, что однажды вернётся Небесная Фея. Но знакомство с писателем продолжать буду.Иногда дотошность в деталях может сыграть неплохую службу писательскому мастерству, если сюжет не построен на случае.
Серьезная и очень тяжелая книга. В ней автор рассказывает о трех поколениях мужчин семьи Бачагалупо. А вот женщин рядом с ними считай и не было. Любящих, заботливых, верных. Они появлялись, чтобы дать жизнь ребенку, и пропадали. В романе описано полстолетия, но пролетают годы как один миг. Только память любви остается. Сначала о Рози, затем о непутевой Кэти, затем о рано погибшем Джо. А еще потрясла дружба Доминика и Кетчума. Дружба длиною в жизнь. Она зародилась из любви к Рози, затем укрепилась. Кетчум так и считал Доминика и Дэнни своей семьей и был готов встать на их защиту в любое время дня и ночи.
Несчастный случай привел к тому, что отец и сын были вынуждены скрываться всю жизнь. Но нельзя сказать, что их жизнь была уж такой несчастной. Встречались и продолжительные отрезки времени, когда они долго жили в Бостоне или Вермонте. были в жизни отца и сына и женщины. Была и радость от прожитого дня и выполненной работы. Отец был прекрасным поваром, сын стал знаменитым писателем, автором бестселлеров. Многие из них были автобиографичными, во всяком случае события в них несколько напоминали прожитое семьей.
В книге много прекрасной природы, американской и канадской. А еще, внимательно прочитав роман, можно понять каким образом происходили сплавы леса по рекам. Много в книге и всевозможных блюд. Так и хочется попробовать фирменную пиццу Стряпуна с тоненькой корочкой.
Книга печальная и одновременно очень сильная. Ирвинг умеет показать простую жизнь таким образом, что выворачивает всю душу. Сердце саднит. Наверное, это и есть мастерство писателя
Прочитана в играх Вокруг света, Кавардак в библиотеке, Книжная страна, Книжное государство, Летний большой ринг, Литера Терра, Найди Горшки и Рожки, Собери их всех, Тринадцать путешествий во времени, Хогвартс
Because you`d both be fugitives
Где-то в конце книги Автор размышляет на тему, как начать роман так, чтобы он зацепил читателя. Я никогда не ловила себя на мысли, что первое предложение/страница/абзац являются для меня такими важными при решении читать-не читать, но я помню, что когда я начинала "Последнюю ночь", книга меня зацепила именно своими первыми страницами, где рассказывается о трагедии юного канадца. Признаюсь, мне и дальше было интересно узнать, кто это был, и почему произошла трагедия. Да - это именно тот случай, где если бы принимая решение покупать книгу или нет исходя только лишь из текста на первой странице - я бы, конечно же, купила.
Джон Ирвинг - один из тех Авторов, которым я доверяю. То есть, если я беру его книгу, я точно знаю, что это будет захватывающее увлекательное чтение, однако далеко не все герои мне нравятся. Именно в этой книге, например, нет ни одного приятного женского персонажа, все они какие-то с грубыми изъянами, или ветрены, или глупы, или же ужасны и неуклюжи, как медведицы.....
Дэнни - персонаж, на которого я очень надеялась, но в котором совершенно разочаровалась. Вроде бы такое начало жизни должно было его закалить и показать, как точно поступать не надо. У него так же был отличный пример отца (даже два отца! и ещё не известно, кто из них лучше)! Доминик, на мой взгляд, поступил мудро, приняв решение бежать. Дэнни в свои два года, наверняка бы проболтался.... Для Доминика его ребёнок был смыслом жизни, самым дорогим человеком, однако талант быть отцом не передался сыну. Меня удивило, как Дэнни вообще пережил то, что произошло с Джо?
Не смотря на то, что я люблю Ирвинга, чтение его книг, для меня - это труд, отвлёкся на какие-то свои мысли, всё - дальше становится совершенно непонятно, а тем более когда речь шла о вьетнамцах, такие имена как Yi-Yiing или Tzu-Min вообще отключают мой мозг, кто есть кто? "он" это или "она"?
Понравились так же отсылки к писательскому мастерству, наверняка Джон Ирвинг высказал какие-то свои мысли устами взрослого Дэниэла, что в его романах автобиографично, а что нет - сложно сказать, но у меня всегда возникает ощущение, что Автор всегда знает не по наслышке то, о чём пишет.
Закончилась книга тем же Юным Канадцем Анджело из начала книги, только теперь это уже история другого писателя - Даниэля Бачагалупо.
Для игры LinguaTurris
убежав однажды, придётся бегать всю жизнь
Йоу, господа и дамы.
Спойлеры.
Легенда гласила, будто только Кетчум может убить Кетчума. В конце концов, если человек не умер где-то в начале от удара восьмидюймовой чугунной сковородкой, то, возможно, человеку дан шанс дожить до конца этой истории, чтобы в конце запить аспирин виски, отрубить левую руку и бросить её в Извилистую.
Но это после. После того, как восьмидюймовая чугунная сковородка окажется в руках двенадцатилетнего мальчишки и прикончит своей массой индианку Джейн. И даже гораздо позже того, как её сожитель констебль Карл со своим револьвером узнает тайну смерти индианки и пустится в погоню. А сплавщик Кетчум говорил, что, убежав однажды, придётся бегать всю жизнь. И, может, не по доброте душевной, а по воле обстоятельств, он станет ангелом-хранителем для двенадцатилетнего мальчишки и его отца.
Ангелы-хранители, особенно если они простые смертные, тоже довольно часто ошибаются. Болтают лишнее. Диктуют личные письма не тем людям. Подают своим любовницам не ту руку. Отучают своих собак лаять. Возят подстреленного медведя в кабине пикапа. И считают, будто это их ошибки приводят к катастрофам и срочно необходимо избавиться от левой руки.
Неужели действительно за некоторые наши ошибки, совершённые даже абсолютно непреднамеренно, нам предстоит расплачиваться всю жизнь? Менять города, рестораны, псевдонимы и дома? Менять полностью своё окружение, кроме вечно бдительного политизированного сплавщика Кетчума, который звонит за твой счёт и орёт в трубку, что если ты задумаешь уехать во Вьетнам, он оттяпает тебе два пальца. Неужели констебль Карл однажды добьётся своего, а голубой «мустанг» без водителя окажется лишь первым предупреждением? Действительно ли писателям полезно знать, как трудно иногда умирать.
И пусть спускаются с небес голые парашютистки и не гнутся под натиском ветра сосны на островах, пусть Кетчум считает итальянские названия ресторанов горой лосиного дерьма и констебль Карл получает смертельный поцелуй волка, пока восьмидюймовая чугунная сковородка покоится на стене. Какой во всём смысл, если писатель видит, как трудно иногда умирать. И дело не в смерти индианки Джейн и даже не в упорности Карла. Дело в этом побеге, после которого действительно пришлось бегать всю жизнь и бесконечно смотреть, как кому-то было тяжело умирать и невыносимо с тобой прощаться.
Может, давно пора оставить попытки узнать, «что бы на это сказал Кетчум» и просто жить дальше. Не услышать однажды рокового выстрела. Не попасть во Вьетнам. Стать писателем. Пережить смерть сына. Убить констебля Карла. Развеять прах отца над Извилистой, в которую позже Кетчум зашвырнёт свою левую руку, доказав, что только сам Кетчум может убить Кетчума. Научить старого пса лаять. Встретить своё счастье, даже если тебе за шестьдесят.
Иногда мне кажется, что в книгах Джона Ирвинга вся жизнь. В его героях – все люди. Только всё это увеличено в разы. Все их мечты, планы, побеги и нелепая запоминающаяся смерть. Старые «понтиаки», медвежий культ, герои-писатели, герои-борцы и печатные машинки. И я сижу и пытаюсь вспомнить, когда и куда я убежала первый раз, если сейчас я в постоянных скитаниях. И не могу уловить этот момент и сбросить скорость. Хотелось бы верить, что мир не куча лосиного дерьма, а вполне приличное место, в котором можно прожить достойно. Осталось придумать как.
"Неамериканский американец" Джон Ирвинг остается верен себе. И своему читателю. Вновь он любовно и тщательно ткет замысловатую паутину своего бесконечного романа, вплетая в нее, словно мух-приманок, непонятно откуда берущихся невероятных, большей частью физически некрасивых и даже уродливых, персонажей с такими же невероятными судьбами. И читатель с благодарной готовностью бросается в эту паутину, умудряясь не запутаться в бесчисленных ниточках. И прощает Ирвингу несовременную многословную описательность, где "слишком много букв" и лишних деталей, а может, и наслаждается всем этим наравне с сюжетом.
Вечные вопросы – и вечные неответы, мучиться над решением которых не надоест никогда. За поступок, совершенный тобой в детстве случайно и непреднамеренно, ты обязан расплачиваться всю жизнь. Вечный побег из одного места в другое, перемена имени – ты можешь иногда обмануть окружающих, иногда – себя. А судьбу и беспощадную реку Извилистую обмануть не удастся, как это банально ни звучит. И возмездие в той или иной форме, особенно такой тяжелой, как потеря самых дорогих людей, тебя все равно настигнет. Если же сумеешь вынести все эти наказания и возмездия, то, возможно, получишь и некую компенсацию в виде нового великого приключения жизни. Но это, скорее, реверанс в сторону читателя, что-то типа хэппи-энда.
Небанально и нескучно, с завихрениями гипер- и сюрреализма, которым веришь – о банальных жизненных вещах и ценностях. Таков Джон Ирвинг.
Источник
Нужно больше подробностей богу подробностей
Дамы и господа, добро пожаловать в аттракцион "Семьсот страниц подробностей"! Вы узнаете про главных героев (и не главных) все, что хотели, а еще, в дополнение к этому, совершенно бесплатно узнаете все, что не хотели. Прочитав примерно 10%, я узнал про жизнь Доминика Бачагалупо столько разных подробностей, сколько, наверно, знаю про жизнь своего собственного отца. А самое удивительное для меня, что все это очень хорошо читается. Я не знаю, как Джон Ирвинг это делает.
Перейдем к содержанию книги. Возможно я не очень много понимаю, но логика внутри меня довольно часто бунтовала, и отказывалась воспринимать, то что я читаю. Если основной сюжет уложить в спичечный коробок, то получится вот что:
Жили были отец и сын. Однажды темной-темной ночью двенадцатилетний сын увидел, что на отца в его кровати напал медведь. Сын, не долго думая, впаял медведю по голове восьмидюймовой сковородкой (8 дюймов - примерно 20 см, так себе холодное оружие, парню однозначно надо было в бейсболисты с таким ударом идти). А "медведь" оказался не медведем вовсе. Вот это поворот. Хуже того, из-за смерти этого "не медведя" очень сильно разнервничался один и так не самый доброжелательный джентльмен, по кличке Ковбой. Про наличие у Ковбоя какой-нибудь сковородки ничего сказано, но у него был старый кольт и страсть к простреленным коленкам. Отец и сын пускаются колесить по разным городам, в надежде, что Ковбой не доберется до их. И так проходит лет 50 или 40, я не уловил. Это если вкратце.
Есть пара вещей, которые мне сильно непонятны. Во-первых, отношения между мужчинами и женщинами. Такое ощущение, что про нравственность никто не слышал. Хоть убейте, не понимаю, почему обязательно кто-то кому-то должен изменять. В книге это обязательно для всех, но отдельного внимания заслуживает тот самый сын.
Сын, он же Дэнни Бачагалупо, конечно, вырос и женился. Причины, по которым он женился именно на этой девушке, очень просты и понятны. Но совершенно непонятны дальнейшие отношения. Думаю, что вряд ли мужчина (да и женщина, лучше сказать один из супругов) стал бы терпеть наличие у своей половинки еще горку других половинок.
Женщины в романе показаны очень странно. Они либо толстые, либо с низкой социальной ответственностью. Исключение - мать Дэнни, хотя тоже нет, учитываю измены с другом мужа. И да, что это за друг такой, а?
Во-вторых, отношения отца и сына. Я всегда думал, что на человека очень сильно влияет родительское воспитание и окружение, в котором он живет. Доминик очень заботился о своем сыне, прикладывал массу усилий к его воспитанию. Обычно дети перенимают некоторые черты у родителей, в том числе и отношение к семье. А тут все наоборот. Дэнни особо нет дела до собственного сына. Пример своего отца никак не повлиял. Почему? Для меня это странно.
Столько много вопросов и так мало ответов.
Вывод: я понял, что эти "почти жизненные истории" мне не подходят и не особо нравятся. Лучше родителям позвоню в очередной раз, узнаю, как у них дела.