В 2371 году на территории Евразии осталась единственная страна. Она поделена на два округа. В первом живут могущественные Вечные, во втором, пренебрежительно называемом «зоной», – смертные. Стена между округами непреодолимо высока, а условия жизни в зоне – невыносимы. Но есть люди, в которых теплится надежда, что границы, прочерченные Вечными, – не навсегда. Вере восемнадцать. И она – смертная. У нее нет времени думать про поцелуи. Пока другие мечтают о свиданиях, она готовится к последнему...
В июле между двумя и тремя часами дня температура иногда поднималась и выше, аж до пятидесяти пяти
градусов. Второе столетие подряд экологи искали выход из сложившейся ситуации, но никакие электрические двигатели и проекты озеленения отвесных стен высоток не спасали от гигантских озоновых дыр и уничтоженной окружающей среды за пределами зоны. Каким многообразным и необъятным был мир в конце двадцать первого века и как мало от него осталось… Нет, Лина ошибается, дело не только в закончившихся природных ресурсах. Дело в людях, которые не смогли вовремя унять свою жадность.
Если бы кто-то спросил, зачем Вера из кожи вон лезет, чтобы порадовать замдиректора, она бы просто показала фотографии зоны.
— Может, я повредилась головой? — спросила она, вдруг засомневавшись в себе из-за странной реакции. — Ты приземлилась на попу. — У многих людей там находятся мозги.
Когда у людей есть Вечность, они делают странные вещи.
— Ничто не имеет значения, пока люди называют второй округ зоной. — В тоне Аарона не осталось ни следа от прежней легкости. — Даже твои шикарные костюмы? — съязвила Вера, чтобы немного разрядить обстановку. — Даже моя жизнь.
По Вериной спине пробежали мурашки, а в животе появилось чувство невесомости. Ей всего-навсего сказали комплимент. Ничего особенного. Разве Сати или Макс ей раньше их не говорили? Конечно, говорили, но… Прилежная. Хорошая. Опрятная. Старательная. Целеустремленная. Умная. Способная. Но никто не говорил, что она прекрасна.
Вечность не подарила мне время, а наоборот — украла его.
— Людям свойственно умирать, рано или поздно, — без толики сожаления сказал он. — Я не хочу, чтобы ты умирал. — Смерть — это часть естественного процесса, который необходимо восстановить.
Никто не хочет становиться заложником чужого выбора. Тем более если этот выбор определит целую Вечность.
Нельзя быть вместе только потому, что это хорошо выглядит со стороны.