Возмездие или прощение?
«Я выжгу в себе месть» — колоритное переосмысление сказочных образов Василисы и Бабы-яги. Ты думала, что твои мечты — лес и ворожба — осуществились, но однажды приходится спасаться бегством… Впереди — озлобленная богиня и ее костяные владения. За спиной — беспринципный посланник ночи со своими коварными планами. И когда от тебя зависит равновесие двух миров — живого и мертвого, что ты выберешь: возмездие или прощение?
— Кому ты служишь? — едва слышно спросила Василика. — Кому
служим мы?
(...)
— Мы храним Грань, — призналась ведьма. — А так особой разницы
нет, главное — не обижать богов. Ты можешь не поклоняться Моране, но не
вздумай посыпать домовины солью и вредить ей. Ты можешь презирать
Перуна, но не смей плевать на землю во время ливней. И вообще когда-либо,
Мать — Сыра Земля тебе этого не простит.
— Родина ведьмы — Лес, семья ее — духи, кровь ее — зелень,
Ни одна ведьма не могла бросить свою ученицу, не обучив ее основам своего ремесла
— Ты возьмешь, — говорила Кислица, — а потом с тебя возьмут в семь раз больше, и не люди, и не булками да пирогами.
Смерть никого не щадила, и это было даже славно
— Великая сила — великие жертвы.
О, Калина пообещала себе, что никогда не забудет этих взглядов, а своё ощущение превосходства над другими обязательно передаст дочерям и сыновьям. Как ни крути, а девка должна сохранять гордость, даже если с ней случилось что–то мерзкое, точнее, особенно если с ней что–то случилось.
Зря молодицы лили слезы, идя под венец: горевать и выть следовало не тогда, а много позже — всякий раз, когда их мужья и дети отправлялись в Лес
. — Если каждую девку по несколько лет обхаживать, то не успеется ничего. — Других обхаживала, — отозвался дух. — То были другие, — фыркнула ведьма. — Другие времена, другие девки, да и я помоложе была.
Молодицы выли от горя, уходя в дом мужа, и это тоже казалось странным. Разве могла девка, идя за милого, заливаться слезами и обнимать порог родительского дома? Да, всем было велено выплакивать слезы до замужества, но, судя по всему, и после приходилось горько. И зачем тогда идти, если можно остаться?
Кислица всегда повторяла: «Боги жестоки, но справедливы».
Погибель никогда не опаздывает и не ждет приглашений
Она не стала признаваться, что девка была не первой. Приходили и
другие, стучали в ворота. Одни просились сами, другие растерянно хлопали
ресницами, как эта, третьи пятились и нарочно ворожили на убывающую
луну, тем самым приводя к себе Смерть. Всех сгубило колдовское ремесло на
полпути, но Василика о том даже не догадывалась.
«Жаль будет эту, — подумала про себя Ягиня. — Красивая. Таких
ладных еще не бывало. Впрочем, посмотрим, может, она и выдержит»
Светоч — рассветный всадник, Месяц — вечерний, Мрак — ночной. Г
Сама того не заметив, Калина пришла к незнакомой избушке. Ворота во двор были открыты, а тропка под ногами внезапно сделалась невидимой. Выхода не было — пришлось зайти во двор и постучать в дверь.
— Благодарствую! — произнесла Калина. Ее учили, что на добро надо отвечать добром, даже если перед тобой — ведьма. — Успеешь еще поблагодарить, — как-то хитро усмехнулась Ягиня. — Ступай.
Ни один из молодцев не приглянулся, ведь сердце ее уже давно было
отдано змеящимся тропкам, шелестящим кронам, толстым древесным жилам
и пляшущим лешачатам. Иногда она даже завидовала Костяной Ягине. Ее
изба стояла среди необъятных дубов и статных кленов. Если не всмотреться,
можно и не заметить ворот — старых, почти заросших и наверняка
скрипучих, хотя Василика ни разу не видела, чтобы они открывались или
закрывались, как будто и не жил никто в том доме
С этой мыслью Василика провалилась в глубокий сон. Ей виделся Лес
— дикий, непроглядный, с вывернутыми корнями и мшистыми пнями, на
которых росли грибы. Посвистывал летний прохладный ветер, шелестели
кронами и скрипели огромные дубы, зовя ее. Они просили Василику зайти
поглубже, куда еще не ступали люди, и она шла, перескакивая с тропинки на
тропинку и проскальзывая между стволами. Вдруг возник тонкий огонек. Он
поманил Василику. Она быстро побежала к нему, нагибаясь и уклоняясь от
еловых лап. Вверху ухнул филин, сорвавшийся с ветки. Птица взглянула на
Василику и вдруг превратилась в жуткую седую ведьму. Она хрипло
захохотала и попыталась протянуть пятнистые руки к испуганной девке. От
страха, пробравшего все тело, Василика подскочила в постели и открыла
глаза
Домовой отпустил Василику и пополз внутрь избы, не посмев
ослушаться. Девку испытывали. Не может слабовольный человек познать
ведьмовскую силу, иначе последняя возьмет над ним верх и прорежутся в
ребрах огненные корни. Сгубит неугасимый огонь душу, и поминай как
звали. Лишь сильный волей совладает с колдовством и заставит его шипеть
на кончиках пальцев.
— Я Василика, — сказала девка. — Меня прислали к тебе. — Знаю, — махнул он рукой. — Проходи, располагайся и ничему не удивляйся