18.15. Измученный рабочими неурядицами Жан-Пьер возвращается домой. Сегодня он и его жена Изабель принимают гостей. Вечером к ним на ужин придут Поль и Соланж. Вместе они сядут за стол, откроют бутылку вина и примутся поглощать заказанные на дом суши, болтая о работе и незаметно повзрослевших дочерях. В общем, как обычно. Но в 18 часов 20 минут Жан-Пьер достаёт из протянутой ему супругой картонной коробкой платье в цветочек, а в 18.45 Изабель просит мужа примерить подарок.
Пятый роман телевизионщика де Вердьера построен по тому же принципу, что и десятки французских комедий последних лет: кто-то что-то ляпнул и понеслась диалоговая драма, за пару часов которой герои выплеснут друг на друга все свои обиды. Конечно, любовь Жан-Пьера и Изабель не та, что прежде. Конечно, они друг к другу невнимательны. Конечно, как и большинство людей за пятьдесят, Жан-Пьер не очень понимает, на кой чёрт миру сдалась «новая этика» и почему темнокожих больше нельзя называть словом на букву «н». На просьбу надеть платье он может ответить лишь одно: «мужчины платья не носят». И всё бы ничего, если бы автор, прикрывшись абсурдом как художественным приёмом, не поддерживал явно списанного с себя героя в закостенелости взглядов и не хихикал в кулак, изображая толерантное общество как сборище озабоченных, каждый из которых только и ждёт возможности отыметь другого.
Быть может, французский читатель «Платья» и воспринимает роман как едкую сатиру о стремительно меняющемся в мире, в котором, вполне возможно, уже завтра все мужчины начнут ходить в платьях, а женщины – получать разрешения на флирт. Но там, где за публичную принадлежность к ЛГБТ-сообществу можно получить тюремный срок, смена пола вне закона, а ношение платья – часть 1 статьи 6.21 КоАП, текст Жерома де Вердьера будет восприниматься совсем иначе. Как подкрепление патриархальных «ценностей», рассказы о которых льются из каждого утюга в перерывах между байками о «загнивающей Гейропе».
Telegram-канал Bookовски