Асексуалы говорят «да» сексу, которого мы на самом деле не хотим. Так делают почти все. В одном исследовании 2005 года 28 процентов женщин заявили, что их первый сексуальный опыт был «добровольным, но не совсем желанным».
Близость и секс – это не одно и то же. Близость может быть на службе у секса или секс может быть на службе у близости, или они могут существовать отдельно друг от друга. Люди смешивали интимность и секс точно так же, как смешивали секс и то, что хотят от секса. Сексуальное желание часто связано с эго, а не с либидо.
То, что люди делают по собственному выбору, имеет смысл, а усилия, которые они прикладывают, являются признаком большой любви, даже если их не подталкивает неконтролируемая сильная физическая страсть. Те, кто очень старается, всегда романтичны, потому что они хотят сделать вас счастливыми.
Смена ракурса требует повышения эмоционального желания секса и восприятия усилий как романтики. Для этого необходимо обращать внимание на то, что мы хотим эмоционально, а не только физически, и находить новые (или другие) способы удовлетворить эти потребности. Эта задача может стать началом более полного познания других людей во многих измерениях. Часто в отношениях больше свободы, чем мы предполагаем.
Цель, по крайней мере для меня, состоит в том, чтобы однажды и критерии DSM, и асексуальность как идентичность перестали быть обязательными. И мы сможем легко сказать «да», «нет» или «может быть» – сексуальности, романтическим отношениям – без принуждения, без дальнейших оправданий, без обращения за поддержкой к сообществу. И сексуальное разнообразие станет данностью, и социальные сценарии ослабнут; секс будет лишен норм и свергнут с пьедестала.
Цель освобождения асексуала проста: это истинная сексуальная и романтическая свобода для всех. Общество, которое приветствует асексуал, не станет терпеть изнасилования, женоненавистничество, расизм, эйблизм, гомофобию и трансфобию, существующую иерархию романтики и дружбы, а также вынужденное согласие. Это общество, которое уважает выбор и подчеркивает удовольствие, которое можно найти повсюду в нашей жизни. Я считаю, что такое общество возможно.
Принудительная сексуальность приводит к двойным стандартам. Гетеросексуальность не считается фальшивой, если человек подвергался жестокому обращению в детстве, однако этот же фактор часто автоматически становится виновником асексуальности. Натуралы могут начать идентифицировать себя по-другому, при этом их гетеросексуальность не называют «временной», но у асов – и всех других ненатуралов – меньше возможностей для гибкости. Тактичные люди, которые никогда не сказали бы гею, что он не нашел подходящей женщины, спокойно говорят это асу. Родитель, который спрашивает пятилетнего мальчика, какая девочка ему нравится, спрашивает другого пятилетнего аса или мальчика-гея, как они узнали про свою сексуальность. Никому не придет в голову, что натуралы слепо верят в свою сексуальную ориентацию, но считается, что асы не уверены и всегда находятся на грани поиска того, кто все изменит.
Асексуальность подразумевает множество других негативных ассоциаций: бесстрастность, закомплексованность, скука, робость, холодность, ханжество, фригидность, недостаток, слабость. Эти слова, особенно «слабость», асексуалы постоянно используют, чтобы описать, как их воспринимают и заставляют себя чувствовать.
Асексуалы не подчиняются, поэтому нас отвергают и говорят, что наш опыт – это депрессия, заблуждение или детская невинность, и что мы не можем играть с большими детьми. Мы словно бракованное устройство с неисправной проводкой и лишены чего-то крайне важного для нормальной жизни.
It's common for two close friends to be accused, even jokingly, of being romantically obsessed with each other and in denial about it. They themselves may wonder if their feelings toward each other are romantic. "Why can't that 'denial' go both ways?" continues Chasin. "Maybe you're just in denial about friend intimacy."
Ценность человека – независимо от его политических взглядов, привлекательности или пола – никогда не должна зависеть ни от его знакомства с конкретной эмоцией романтической любви, ни от его способности вызывать ее у других.
Ужасно полагать, что мы можем быть людьми, только когда испытываем одно конкретное чувство или когда другие испытывают его по отношению к нам.
Оказывается, что ключ к одинаковому восприятию опыта асексуала и аллосексуала, – это объяснение сексуального влечения через отрицание или объяснение того, чем оно не является, и того, что отсутствие сексуального влечения не мешает нам заниматься сексом.
Повторяйте за мной: сексуальное влечение – это не половое влечение. Эти два явления часто рассматриваются как взаимозаменяемые, но осознание того, что они разделены, помогает понять асексуалов
Проще говоря, половое влечение (или либидо) – это желание сексуальной разрядки, набор чувств в теле, часто сочетающийся с навязчивыми мыслями [...]
Сексуальное влечение – это возбуждение по отношению к конкретному человеку или вызванное им. Это желание секса с этим партнером, так сказать, целенаправленное либидо [...]
У некоторых асексуалов есть либидо, а у некоторых нет, но все мы испытываем недостаток сексуального влечения, и у большинства из нас низкое желание заниматься сексом с партнером. (В качестве примечания: важно уточнить, что сексуальное влечение и половое влечение – это не то же самое, что физическое возбуждение. У многих могут быть случайные эрекции или возбуждение во время медицинских осмотров без участия либидо или влечения).
Торт лучше секса.
Опросы сообщества acексуалов показывают, что женщины гораздо чаще идентифицируют себя как асексуалы, чем мужчины – около 63 процентов против 11 процентов, согласно последним данным, – отчасти потому, что асексуальность является более серьезным вызовом для мужских сексуальных стереотипов. Нас учат, что настоящие мужчины, заслуживающие уважения или статуса, должны переспать как можно с большим количеством женщин. (Женщины предпочитают обсуждать отношения и эмоции, в то время как разговоры мужчин в большей степени сфокусированы на сексе.)
Сексуальные связи обеспечивают возникновение дружеских отношений и уважения; это скорее социальный аспект, чем личный. Отсутствие правильного сексуального поведения является препятствием для установления связей, поэтому разговоры и поведение мужчин означают желание не столько заняться сексом, сколько завести дружбу.
Мужчины-асексуалы и гоморомантики говорят мне, что принудительная сексуальность в гей-сообществе подвергает их двойному остракизму. Убеждения в сексуальной ненасытности мужчин настолько сильны, что могут заставить асексуалов сомневаться в своей гендерной идентичности.
Асексуальность существует очень давно. Это называется быть женщиной каждые три с половиной недели. Это прекрасный повод отказаться от обязательств.
Как утверждает философ Мишель Фуко в своей «Истории сексуальности», социальный акцент на сексуальности является результатом исторических и политических сил. Я не думаю, что так будет всегда.
Сексуальность как идентичность – не всегда враг. Принудительная сексуальность – всегда.
Если асексуалы придают большое значение тому, чтобы быть асексуалами, и требуют признания, если мы создали собственные группы, то это только потому, что мы хотим избежать сексуального давления. Если мы боремся за перемены и за то, чтобы нас замечали, это потому, что мы хотим, чтобы это давление перестали испытывать и другие.