Стефан Цвейг — классик австрийской литературы, автор великолепных психологических новелл и беллетризированных биографий, переведенных на все языки мира. Исторический роман редко бывает одновременно правдивым и увлекательным. Именно к таким исключениям относятся произведения Стефана Цвейга, вдумчивого, честного историка, тонкого психолога и прекрасного рассказчика. В настоящее издание вошли, пожалуй, самые его блестящие романы-биографии, посвященные двум королевам: Марии Стюарт, королеве...
Благодаря острому, живому уму и унаследованному предоасположению ко всему изящному, одаренной девочке все даётся шутя. Умственно Мария Старт развилась необычайно рано. Спмозабвенно и радостно, блаженно и беззаботно припадает она ко всем источникам романтической юности, нк подозревая, что величайшее счастье своей жизни уже она исчерпала без остатка. Грезят и ищут тёмные глаза, устремленные пока лишь во внешний мир, ещё не заглянувшиев собственную душу: Мария Старт сама не знает о своём наследии. Только страсти дано сорвать покров с женской души.
Сочетать в себе полярные противоположности - силу и нежность, сурового и изысканность, быть равно оснащенным для боя и для духовного поединка - вот идеал того времени. При дворе читают стихи, поют мадригалы, музицируют, возрождают дух античности. Как и вся Европа накануне злосчастных религиозных войн, Франция той поры стоит перед великим расцветом культуры.
В этой мраморной теплице не выращивают больше ни смелые планы, ни задуманное нововведения, ни поэтический произведения. Одни лишь болотные растения интриги и искательства расцветает пышным цветом. Не труды на пользу государству определяют место при дворе, а козни и происки. Лишь друг перед другом, бесконечноймсуетности изящно и совершенно бесцельно играют эти люди свои роли - короля, священника, полководца. Думают лишь о своих удовольствия.
Правдивость и политика редко уживаются под одной крышей, и там где для демагогии надо создать некий образ, фигуру, от услужливых приспешников общественного мнения справедливости ожидать не приходится.
Однако относительно фактических познаний своей воспитанницыаббвт Вермон высказывается осторожнее. Рассеянная, несобранная, невнимательная, живая как ртуть, маленькая Мария Антуанетта несмотря на свою сообразительность не проявляет ни малейшей склонности заняться чем-то серьёзно. Я понял наконец, что хорошо усваивает она лишь то, что одновременно и развлекает её.
Едва ли не дословно через 10, 20 лет будут говорить о ней подобное все политические деятели которым придётся встречаться с ней. Они станут жаловаться на это нежелание думать при бесспорно природном уме.