не всякий, кто пасётся на лугу, — травоядный, возможно, у него просто разгрузочный день.
Желания… это такая странная вещь. Чем больше даётся, тем больше хочется...
Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в маленьких шалостях,
Как-то я ездила в Турцию за дублёнкой, там мы с хозяином лавки так увлеклись торгом, что он едва не остался мне должен. Даже языковой барьер нам не мешал.
Мама меня даже к психоаналитику как-то сводила, когда я подросла, но мой подростковый бунт затянулся. Тот долго и нудно задавал мне глупые вопросы, показывал картинки, и получал от меня не менее абсурдные, но аргументированные ответы. В конце нашей встречи он посоветовал маме запастись успокоительным, но исключительно для себя. Мне же был вынесен диагноз «здорова», только с такой длинной заметкой о свойствах моего непростого характера, что я поленилась это всё даже дочитать.
Люди всегда смеются над тем, чего не понимают. И это далеко не признак их интеллекта...
Ну, что я могу сказать? Мечты имеют свойства сбываться. Правда, мы не всегда оказываемся этому рады.
Миры могут быть разными, а последствия войн везде одинаковые.
А это что за зверь? – полюбопытствовала я у друга, но именно в этот момент «зверь» поднял небритое лицо в нашу сторону и наконец выбрался из кустов.
– Мистер Норман, доброе утро.
Семья на то и нужна, чтобы поддержать тебя в трудный момент.
благодарность нужно просто испытывать, а не заставлять себя произносить приличествующие случаю фразы.
– Делать ошибки – правильно. Так мы учимся находить верные решения.
Ну да, знаю, что слабость к несчастным и обиженным в русской женщине неискоренима
Я была юной, весёлой и красивой. Казалось, весь мир открыт передо мной и перспективы кружили голову. Но потом потери посыпались на меня одна за одной, подтверждая жизненную теорему, что за всё хорошее приходится платить.
В нашей семье было вполне справедливое распределение ролей: ему достались все права и привилегии, а мне соответственно то, что осталось.
Трудно постоянно прощать и мириться. Я не помню того момента, когда моя любовь иссякла, просто однажды стало совершенно не страшно его потерять.
чувство одиночества и незначительности в масштабе вселенной.
— Они все бывшие любовницы? — малодушно не удержалась я от вопроса.
— Бывшие? Не знаю. Насколько мне известно, Лесферро не поддерживал ни с кем моногамных отношений, но и не отказывал в повторном внимании любой из своих пассий. И да, они все были с ним близки в определённом смысле, но ничего серьёзного. Тебе совершенно не о чем переживать, — торопливо добавила блондинка, как будто случайно оговорилась, хотя могу поспорить, что специально донесла до меня эту информацию.
— Спасибо, — ответила я, стараясь не показать, как сильно меня задели её слова.
— Мы разберёмся, — холодно ответила я, не желая продолжать этот разговор.
— Конечно. Прости, дорогая. Это, наверное, невыносимо — знать, что чувствам, благословлённым самим Драгосом, не суждено по-настоящему расцвести и окрепнуть. И все эти любовницы Фарада, что сидели с вами за столом. Это так ужасно! Не представляю, как бы я всё это вынесла. Ты такая смелая и сильная.
И снова жалость, смешанная с затаённым торжеством. Что же, я на её месте тоже бы поехидничала.
— Я так спешила, но не смогла прибыть раньше. Дядя задержал меня беседой, — как будто это всё объясняло, произнесла красавица. Её голос звенел подобно колокольчику, журчал ручьём и шелестел ветром, дополняя образ недосягаемого совершенства, заставляя ощущать собственную ущербность.
— Принцесса Лийсариэль, безумно рад вас видеть. Присоединяйтесь к нашему семейному ужину. Надеюсь, вы не откажетесь от нашего гостеприимства? — заливался соловьём свёкор, коснувшись губами изящной ладони. Надо же. Даже встать соизволил, а не приветствовал как нас — сидя.
— Откровенно говоря, из вашего письма я не совсем поняла, к чему такая спешка. В честь чего завтра бал? И почему меня не приветствует жених? Дарэл? — обиженно произнесла эльфийка, обращая взор немного раскосых глаз на МОЕГО мужа!
Я уже неоднократно пожалел о порыве показать Алисе свои сокровища. Несмотря на то, что прошло немало лет, я хорошо помнил смех одной из подружек, которой я решился продемонстрировать свои творения.
Время стёрло из памяти образ и имя девицы, остались только злые слова и неприкрытое презрение. Первое время я хотел делиться своими работами, мечтал видеть, как изысканные драконицы блистают на балах в моих ожерельях и диадемах, но никто, кроме родителей, не понял моего увлечения. Одни советовали не тратить талант на всякую ерунду, другие предлагали не портить даром дорогие ресурсы, третьи и вовсе отнеслись к этому как к очередной блажи богатого наследника. Возможно, я бы и оставил своё творчество, но неожиданно меня поддержал Мастер Медоу. Именно он похвалил мой стиль и предложил научить новым способам обработки камня.
Мысль о том, что Алиса тоже посмеётся над тем, что за много лет стало частью самого меня, резанула болью и досадой, только оказываться было поздно.
Дар смотрел на меня серьёзно. Он уже открыл рот, собираясь что-то ответить, но в этот момент распахнулась дверь, впуская в нашу спальню Фарада, просто фонтанирующего хорошим настроением.
— А что это вы такие скучные? Я вовремя? Мне раздеваться? — спросил он, протягивая руку к пуговкам на вороте чёрной рубашки.
Алиса доверчиво уснула у меня на груди, не подозревая, какая буря сейчас бушевала в моих эмоциях.
Как она это делает? Только наша маленькая невозможная жена умеет перевернуть все мои чувства парой фраз. Я столько размышлял о ней, представлял, даже мечтал (не дай предки, отец узнает о подобном — засмеёт) о том, как мы будем познавать друг друга, продумал стратегию сближения, но она сказала «спасибо» — и одним словом перечеркнула всё, что я знал о женщинах.
«Что же ты со мной делаешь? Почему так глубоко задеваешь каждую струну в моём сердце? А ведь я всегда считал себя безэмоциональным, холодным», — размышлял я, аккуратно перехватывая спящую Алису.
— Можно составить тебе компанию? — запоздало спросил брюнет.
— Спасибо, — вместо ответа на его вопрос сказала я, обнимая мужчину на плечи.
— За что? — удивился Дарэл и, улыбаясь, сощурил свои удивительные глаза, видимо ожидая от меня какого-нибудь подкола.
— За то, что поддержал в споре с Фарадом, за то, что подарил мне этот день и пикник, за то, что тебе небезразлично, как твой отец меня примет, за терпение — можно долго перечислять за что, — вполне серьёзно сказала я и сама нежно поцеловала Дара в губы.
Этот поцелуй отличался от всего, что я испытывала со своими мужьями — не страсть, но и не просто мимолётное касание, а выражение чего-то глубокого, щемящего. Оно только зарождалось между нами — осторожное, пугливое чувство, только обещающее нам счастье.
— Беленький, ты такой… восхитительный! Прямо как хрустальный! Можно я тебя поцелую в нос? Ну что ты ржёшь, ты же дракон, а не лошадь! Ой! Как мятное мороженое! Что ты так удивлённо смотришь? Нет, кататься не буду. У тебя крылья как будто прозрачные, и взлетаете вы не грациозно. Да, я тоже буду скучать, — ворковала я вокруг огромного ящера, искрящегося в лучах яркого утреннего солнца. Скорее всего, эти же слова блондину я бы ни за что не сказала, но величественный ящер воспринимался мной несколько иначе, чем вредный Айс, поэтому я не стеснялась показать ему своё восхищение.
Из всех драконов в этом обличье Айсан был самым прекрасным. Белоснежный, с яркими голубыми глазами и блестящей чешуёй, подобной миллиардам крошечных бриллиантов, он походил на одно из творений Мастера Медоу.