Цитаты из книг
Наклоняюсь к нему ближе, облизывая губы.
— Целуй…
Прислушиваюсь к ощущениям. Сердце даже не ëкает. Словно мы пельмени лепим, а не обещаем нашим телам оргазм, если они не остановятся.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Лера распахивает глаза, слушает замерев и не отводя взгляда.
И я тоже слушаю… Какая одарённая скотина, ты посмотри! С каким чувством выдаёт! До мурашек…
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Ярославна…
И имя красивое. И девка красивая. Жалко, что сука. А так бы подружились…
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Искренность дороже вежливости.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
— Это нечестно! — падаю на спину, закрывая глаза.
— Это нечестно, — соглашается Бессо. — Жизнь она вообще далека от идеала, пацаны. Но в наших силах точечно делать её лучше для кого-то.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
— Ты не старый… — присматривается ко мне. — Ты просто небритый...
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
— Привет, Малыш.
— Миша… — расстроено. — Я пыталась запечь гуся.
— Он ущипнул тебя и сбежал?
— Ну Миш! Он уже практически сгорел снаружи, а внутри все еще сырой.
— А я то думаю, за что бы тебя сегодня выпороть!..
Хихикает…
— Вытащи его. Я его расчленю и дожарим.
— Но я же хотела красиво!.. — вздыхает.
— Подашь топлес, я буду в эстетическом экстазе!
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
— Зубы, не волосы… — разминаю показательно плечи. — Потом не отрастишь. Хами изящнее, юноша.
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
Настроение, короче, как у Карлсона — хочется сладкого и пошалить!
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
— "- Девушка, какую позу Вы предпочитаете?
— Сверху!
— А почему?
— Что-то не понравилось, встала и ушла."
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
Выбив у Каретникова оружие, я не стал вступать с ним в драку, а просто уложил аккуратно лицом в пол. Но гражданин Каретников, судя по всему, с намерением дискредитировать нашу родную полицию, нахально и цинично начал биться об него лицом, сломал себе нос и выбил зубы. Мы пытались устыдить гражданина Каретникова и провести с ним воспитательную беседу, но он продолжал свои дискредитирующие действия
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
— Надо бить добрее, Медведев.
— Быть? - уточняет Крольков.
— Бить! - поправляет обратно Брагин.
— Миш! Стоп… — испуганно.
— Почему? Ну, что такое?.. — шепчу в ее губы.
— Ты — это слишком… для меня.
— У тебя никогда не было взрослых мужчин?
Растерянно опускает взгляд.
— Вообще не было?!
Со стоном врезаюсь лбом в стену за ее спиной. Вопроса у меня два: За что такие мучения, а? И как дожить до утра и не съесть её?…
***
Хорошим операм на новый год дарят горячих тёлочек, а накосячившему перед начальством оперу Медведеву судьба преподнесла Машеньку!..
Ограничение: 18+
— А у нас щенки будут! — радостно и громко заявляет она.
Все на мгновение замолкают, синхронно переводя взгляд на живот Аси.
— Можно поздравлять?? — немного растерявшись улыбаются все.
— Можно… — смущаясь, кладёт руку на живот Синичка.
Зависаю в прострации. Перед глазами всё расплывается, пульс стучит в уши.
— А срок какой? — интересуется Машенька.
— Девять недель…
— Здорово! Испекли Пирожок к Булочке, ахах!
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
— У Колы будут щенки, — по-деловому заявляет Ариша.
— Как ты узнала? — присматриваюсь я к немного располневшей в последнее время Коре.
— Толкаются в зивотике.
— Слушай, похоже на то, — удивлённо киваю я.
— А вы не сталаетесь! — осуждающе смотрит на нас Ариша, уперев руки в бока. — У Аленки блат. А у меня — нету. Хвастать будет…
Вздыхает.
— Щенками буду хвастать, — философски.
Снова убегает на улицу.
— Слышала, Синичка? Недорабатываем мы
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Вот так всё однозначно, когда человек твой. Не нужны никакие притирки, испытательные сроки с совместным проживанием, основания для брака. Ничего не нужно. Просто ощущение, что вы целое. И, как бы не бомбило извне, это так и останется.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
— Ты только не переживай, ладно.
— Да ты кремень, Синичкина. Даже у меня уже нервы сдали, — вяло усмехается он.
— Мужчины воюют, но раненых с поля боя их всегда выносят женщины. Бабушка так говорила.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Вообще всё, что зависит от женщин всегда эквилибристика. А моя ситуация зависит сейчас сразу от двух женщин. И обе с придурью. С диаметральной, но всё же… Эквилибрист из меня хреновый! Я скорее мастер по демонтажу конструкций.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
За дверью душевой уже журчит вода.
А ты-то чего так рано? Тоже не спится?
Злорадно усмехаюсь.
Уткнувшись лбом в дверь, фантазирую всякое разное, забывая как ровно дышать. Моё воображение рисует её в душевой. Мокрые волосы, капли воды на коже… Со стоном тихо стучу лбом в дверь. И вообще, не уверен, что лбом.
Вкатить бы ей десять кубиков тестостерона, чтобы ощутила масштаб моей трагедии! Посмотрел бы я, кто за кем по дому бегал…
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
— А вы чего такой резкий, Богдан Максимович? — ржут стажёры.
А мне девушка не даёт! Хочется язвительно рявкнуть мне. И я как бомба с разрывными…
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Умолчать, всё равно, что обмануть.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Как к тебе подъезжать-то, Синичка? Я избалован и развращен женщинами, уже и не умею, наверное, как тебе надо. У меня ж спазм голосовых связок случается, когда серьёзно о чувствах сказать нужно. Пошлости — пожалуйста. А нежности — я, мля, немой.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Мне кажется, я хотел именно такую. Чтобы открытая и наивная, без второго дна. Я за такую могу горы свернуть. А могу и шею.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Брожу по гостиной, поглядывая на часы. Пытаюсь представить, как жить на одной территории с женщиной на которую запал. А она — нет. Ладно ещё — самому не трогать. Пока. Но… А если у этой милой барышни вдруг парень появится? Я же его урою! И её как Дездемону… Сдавались бы Вы, Агния как Вас там по батюшке, от греха подальше. А то мне уже очень нехорошо.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
Больше всего на свете мне хочется даже не уложить её сейчас. Это и в сравнение не идёт с тем, как мне хочется ей сказать, что я решу её проблему. Что этой проблемы больше нет. Но я не умею обещать то, что не могу гарантировать. Поэтому я очень сух на обещания и громкие слова. Предпочитаю сначала сделать.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...
С тихим рычанием вцепляется зубами мне в нижнюю губу. Лизнув, оставляет на ней короткий поцелуй и отстраняется.
Собаки смотрят на нас с разных сторон с пристальным любопытством. Склонив головы на бок и навострив уши. Словно мы при них… не знаю тут что. Мастер-класс по изготовлению щенков показывали!
Одна подходит нерешительно облизывая мою щеку, так словно пробует на вкус.
— Да не ел я её, — с возмущением отталкивает Касьянов чёрную морду. — Не надо повторять фокус!
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца". — Боли не чувствую. — Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясет. На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.". Закрывая глаза, ложусь головой на стекло. — Чего трясешься? — недовольно. — Замерзла? — Страшно. — Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем… — Это неправда! Он все...