— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Ты кто?
— Я… Я Агния. И я… — незнакомка коротко всхлипывает и нервно опускает ладони на выпирающий живот, — беременна от вашего сына. Он меня выгнал и мне некуда больше идти.
— Сын, говоришь? — окинув ее холодным взглядом, я насмешливо хмыкаю. — Хорошая шутка, девочка. Только у меня нет детей.
Мне 42. Я никогда не был женат и не собирался делить с кем — то свой дом. Но появившаяся на пороге пигалица перевернула с ног на голову мои планы.
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Ты кто?
— Я… Я Агния. И я… — незнакомка коротко всхлипывает и нервно опускает ладони на выпирающий живот, — беременна от вашего сына. Он меня выгнал и мне некуда больше идти.
— Сын, говоришь? — окинув ее холодным взглядом, я насмешливо хмыкаю. — Хорошая шутка, девочка. Только у меня нет детей.
Мне 42. Я никогда не был женат и не собирался делить с кем — то свой дом. Но появившаяся на пороге пигалица перевернула с ног на голову мои планы.
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
Предсказуемо с первых строк. Поступок "Стаса" не поддаётся никакой логике. Видимо автору надо было как-то объяснить, вот и написала первое, что пришло в голову. Не стоит терять время
— Ты кто?
— Я… Я Агния. И я… — незнакомка коротко всхлипывает и нервно опускает ладони на выпирающий живот, — беременна от вашего сына. Он меня выгнал и мне некуда больше идти.
— Сын, говоришь? — окинув ее холодным взглядом, я насмешливо хмыкаю. — Хорошая шутка, девочка. Только у меня нет детей.
Мне 42. Я никогда не был женат и не собирался делить с кем — то свой дом. Но появившаяся на пороге пигалица перевернула с ног на голову мои планы.
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...
— Мамочка — это ты! — звучит уверенно детский голосок и в меня врезается маленькая рыжая комета лет четырех. Обнимает ручонками мои колени и смотрит снизу вверх такими большими и безумно доверчивыми зелеными глазищами. Дыхание перехватывает, потому что девчушка чертовски сильно похожа на меня в детстве. И меня так и тянет сказать ей: «Привет, доченька!», но это не так. Четыре года назад я потеряла такую возможность, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» было все: муж, желанная...