— Кто ты такой? — нависаю над воришкой со сковородой в руке. — Живо отвечай! Иначе я тебя... — Я тебе уже ответил на этот вопрос! — Такого быть не может! — громко восклицаю. — Я не ребенок, чтобы верить в детские сказки!Кажется, переборщила я с самообороной... Ребенком я верила в то, что Дед Мороз существует, но взрослея, стала понимать, что это всего лишь сказка. А подарки под елкой оставляли родители. Но кто же знал, что за пару дней до Нового года со мной, может случиться...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
— Хочешь уволиться, значит? — прищуривается новый босс, глядя на меня. — Да! — В декрет не пойдешь? — уточняет он с тем же коварством и даже ликованием. — Да! — Ладно! — сдается и тянется за бумагой, а ручку достает из своего кармана. — Пиши заявление по собственному и учти, что я заставлю тебя отрабатывать две недели! Две твои самые ужасные недели в жизни! И даже не посмотрю на то, что ты беременна! Ни грамма жалости к тебе, Лика! — Хорошо! — Кстати, какой у тебя срок? —...
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
— Кто ты такой? — нависаю над воришкой со сковородой в руке. — Живо отвечай! Иначе я тебя... — Я тебе уже ответил на этот вопрос! — Такого быть не может! — громко восклицаю. — Я не ребенок, чтобы верить в детские сказки!Кажется, переборщила я с самообороной... Ребенком я верила в то, что Дед Мороз существует, но взрослея, стала понимать, что это всего лишь сказка. А подарки под елкой оставляли родители. Но кто же знал, что за пару дней до Нового года со мной, может случиться...
— Кто ты такой? — нависаю над воришкой со сковородой в руке. — Живо отвечай! Иначе я тебя... — Я тебе уже ответил на этот вопрос! — Такого быть не может! — громко восклицаю. — Я не ребенок, чтобы верить в детские сказки!Кажется, переборщила я с самообороной... Ребенком я верила в то, что Дед Мороз существует, но взрослея, стала понимать, что это всего лишь сказка. А подарки под елкой оставляли родители. Но кто же знал, что за пару дней до Нового года со мной, может случиться...
— Кто ты такой? — нависаю над воришкой со сковородой в руке. — Живо отвечай! Иначе я тебя... — Я тебе уже ответил на этот вопрос! — Такого быть не может! — громко восклицаю. — Я не ребенок, чтобы верить в детские сказки!Кажется, переборщила я с самообороной... Ребенком я верила в то, что Дед Мороз существует, но взрослея, стала понимать, что это всего лишь сказка. А подарки под елкой оставляли родители. Но кто же знал, что за пару дней до Нового года со мной, может случиться...
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
Несколько лет назад я пошла на преступление, на которое толкнула и свою подругу репродуктолога. Мы сделали мне ЭКО от постороннего мужчины, который даже не для этого сдавал свой материал. Я думала, что мы никогда с ним не встретимся. Но какого было мое удивление, когда через несколько лет я встретила его в академии искусств, в которой учусь. Он - мой новый декан. А я и мои двойняшки - его главная головная боль. Кто кого?
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.
— Завтра вечером ты станешь моей женой, Арина, — уверенно заявляет, предотвращая мои попытки отстраниться.
— Что? Нет! Ты же…
— Ты же хочешь, чтобы сын остался с тобой? — спрашивает и я мигом напрягаюсь. — Тогда тебе придётся это сделать. Она — психолог на линии поддержки. Он — военный, который видел весь ужас жизни. Но один звонок… и всё меняется.