Книги Леля Иголкина
Это «двадцать» — наш фамильный срок. А «десять» — годы боли. Наверное, «пять» — очередной развод. «Три» — слабости, которыми владеем. Ровно «два». Угробил парочку лохов, слегка сдавив ладони. Убил во имя, отменно наплевав на данный самому себе зарок. Теперь вот новая заноза. «Два с четвертью»? Похоже. Для «той, из-за кого» в мгновение ока я стал безжалостным и муторным скотом. Потом уродом. Монстром, душегубом и жестоким палачом. Мерзавцем, нахально обманувшим Великое...
Парню три. Три жалких месяца. Цинично утешаюсь тем, что пропустил по ощущениям немного — определенно больше года. Он подвижный «сын». Соломенные жиденькие волосы и ямочки на мягких щечках. Длинные ресницы и любопытный карий взгляд. Малыш четко выделяет из толпы орущих, оглушенных жизнью взрослых белобрысую худую мать. Я ведь все проверил — она не солгала. У мальчугана нет документов, как, впрочем, нет и прав на финансовую помощь от родного государства, а у этой девки в наличии...
«Ба-бах!» — разрывающий пространство выстрел. «Ш-ш-ш!» — снова промах. Чертов «минус» и отсутствующий на гражданке «плюс». Уже в который раз. Дрожь в руках и расфокусированный взгляд. Несколько лет назад я грубо ошибся! Пора бы это наконец признать. Цель оказалась ложной, а расплата за ошибку — суровой и жестокой. Мой выбор — долг, честь, вялотекущая война и унизительный для офицера плен; цена за эгоистичное счастье — влажные глаза девчушки, которую безразличием обидел и...
Неземное существо, прикрытое белой простыней, как погребальным саваном, кружит по пространству жилого помещения. Воздушное, тонкое и… Очень женственное. «Это девушка? Наверное. Точеная фигурка, четкий контур, спрятанные покрывалом изящные, хоть и небольшие, формы, и босые ножки с крохотными пальчиками, шлепающие по деревянному полу. Кто она такая? Да еще, к тому же, здесь? В квартире холостяка и разгильдяя» — мысли щелкают как карточки с пластмассовым изображением, вынесенным моим...
— Даша? Жена мусолит пальцем зареванное дождем стекло. — Что с тобой? — даю ей время и тут же сам себя опережаю. — Понимаю! Не вышло — бывает! — вздрагивает, но молчание по-прежнему сохраняет. — Я настаиваю? Скажи мне, что случилось? Мы как вышли оттуда, так ни слова не произнесли друг другу. Уже три часа молчим. — М, да-да? — как будто из забвения возвращается. Ну, наконец-то! — Поставим необдуманное намерение на паузу, кумпарсита? Договорились? Молчит, руками вытирает...
Противный звон колокольчика распорядителя вечера сообщает о том, что мужчинам в зале пора вставать. Поднимаюсь, совершаю джентльменский поклон не слишком приятной рыжей собеседнице, спокойно прохожу по залу и подсаживаюсь к милой даме с безобразным алым ртом, которая игриво пудрит ложью мозги двум-трем товарищам передо мной. Теперь, похоже, мой черед? Я готов! Начнем? — Меня зовут Луиза. — Альберт, — ухмыляясь, кратко представляюсь. — Мне двадцать пять, род занятий — музыка, неплохо...
— Здравствуй, таинственная незнакомка. Встречаешь у порога? — Добрый вечер, — Несмеяна сухо отвечает. — Нет! — «Нет» — простой ответ, всегда и на любой вопрос, — пытаюсь усмирить дрожание крепких рук. — Что с тобой, изумруд души моей? — Я занята. Чего ты хочешь? — Предложишь переночевать? На коврике буду сторожить тебя, как верный пес, как жалкий сторож лампы, — сначала строю ей глаза, а после по-собачьи подвываю. — А? Я места много не займу. — Нет. Напираю всей массой и...
«У нас будут исключительно деловые отношения» ‒ он так сказал. Значит, надо брать! О чем тогда задумалась? Произносим «Д» и «А», а затем расходимся по сторонам. А можно ли Максиму верить? В нем больше не уверена его родная мать, что уж говорить о посторонних людях. Я для него никто ‒ тут без сомнений. Но то, что Зверь мне предлагает, полезный и новый опыт! — Я жду, ‒ Максим, похоже, начинает злиться и даже подгонять меня. ‒ Надежда? — Я не знаю. Вернее, не уверена. Во-первых, что я...