С сегодняшнего дня больше никаких планов. Никаких попыток отслеживать каждую деталь. Ход событий можно спланировать так, чтобы в итоге оказаться в пункте назначения. Но вот того, что тебе встретится на этом пути, предсказать нельзя. Поэтому пусть жизнь идет своим чередом, и какие события ни ждут меня впереди, я буду встречать их с открытым забралом.
Спонтанность явно переоценивают. Кинофильмы и телешоу внушают нам мысль о том, что любители потусоваться на вечеринках, которым хватает храбрости прыгнуть в одежде в бассейн, живут лучше. Но за кадром всё расписано вплоть до мельчайших подробностей. Воду всегда подогревают до нужной температуры.Свет и ракурсы съёмки тщательно продумывают. Диалоги заучивают наизусть. И всё это выглядит так привлекательно именно потому, что кто-то тщательно спланировал каждую подробность. Стоит это понять, как жизнь становится гораздо проще.
Осторожные боятся неизвестного и избегают его. Благоразумные же планируют всё таким образом, чтобы при встрече с неизведанным чувствовать себя увереннее.
Мой бывший психотерапевт объяснял, что склонность избегать трудных ситуаций представляет собой недейственный способ взаимодействия с теми, кто тебе действительно дорог, и теперь я начинаю понимать, что он имел в виду, когда говорил, что такое поведение может им навредить. Может, сейчас пришло время изыскать другой метод решения проблем.
— Кокосовый орех, — развиваю свою мысль я, — от тебя всегда пахнет кокосом. — А потом, поскольку в машине темно, а приступ паники отнял у меня все силы, заставив ослабить бдительность, добавляю: — От тебя всегда пахнет хорошо.
— Это «Секс-Воск».
— Что? — немного выпрямляюсь на сиденье я.
Он опускает руку, берет какую-то штуковину, по виду напоминающую завернутый в полиэтилен кусок мыла, и протягивает мне.
Я подношу его к окну и в свете уличных фонарей читаю:
— «Секс-Воск мистера Зога».
— Им натирают верхнюю часть доски для сёрфинга, — объясняет он, — чтобы, когда седлаешь волну, не скользили ноги.
Я нюхаю воск. Да, запах дает именно он.
— Могу поспорить, что твои ноги пахнут просто божественно.
— Надеюсь, мужские ноги не являются для тебя предметом фетиша? — игривым голосом спрашивает он.
— До последнего времени не являлись, но теперь… даже не знаю, что тебе сказать.
Как одному человеку может не хватать другого, если он видится с ним каждый день?
Порой человеку нужно пройти через суровое испытание, чтобы понять, что в действительности он намного сильнее, чем думает.
Если ты не обращаешь внимания на происходящее, оно заявляет о себе само.
Мы все противоречим сами себе и несём в душе самые разные начала.
- В восемнадцать лет перед тобой открываются все двери. Ты можешь голосовать, на совершенно законных основаниях заниматься всеми доступными воображению видами секса с любой избранницей, которая на это согласится, но самое приятное - с утра до вечера разгуливать по "Пещерному дворцу" в должности охранника.
- Из всего вышеперечисленного я хочу делать только одно, и никаких законных разрешений мне для этого не требуется, - доносится сладкий голос Грейс с противоположного конца будки.
— По мифологии гавайцев, — говорит он, зарывшись носом в мои волосы, и от звука его голоса мое тело охватывает трепет, — духи их покойных предков переселяются в камни, растения и животных. Такой дух у них называется аумакуа — что-то вроде духа-хранителя, понимаешь? Мама говорит, что напавшая на меня акула как раз была аумакуа и, если бы ей хотелось меня убить, она без труда бы это сделала. Но это было лишь предупреждение, чтобы мы внимательно и беспристрастно поглядели на свою жизнь со стороны и пересмотрели те ценности, которые исповедуем. Надо полагать, мы приняли его к сведению.
Мы все противоречим сами себе и несем в душе самые разные начала. И как тогда вообще понять что каждый из нас на самом деле представляет?
Портер Рос. Красивое тело. Голова, поросшая буйными кудрями. Самонадеянная улыбка. Мой заклятый враг, чтоб ему пусто было.
— Над нами одно и то же звёздное небо, — произношу я.
— Мы всегда живём под ним.
— Но не вместе, — возражаю я.
— Мне кажется, — говорит он, скользя ладонью по моей руке, — мы всегда были месте, даже когда расстались.
— Это конечно же затертый штамп, но порой я смотрела на звезды, думая о том, не любуешься ли в этом момент ими и ты, — срывается с моих губ признание.
— А я, глядя на звёзды, видел нас. Ты была звёздами, а я тёмным небосводом позади тебя.
— Вообще-то это твоя вина.
— Моя? — переспрашиваю я.
— Ты обольстительная девушка, Зори. Если бы ты меня в прошлом году впервые не поцеловала, мне бы и в голову не пришло снимать в том отеле номер и...
— Я тебя поцеловала? Это было случайно!
— Поцелуй никогда не бывает случайностью. Ему в принципе неведомо это понятие.
— Я поскользнулась, когда сидела на скамейке.
— И нечаянно припала ко мне губами?
От ее слов у меня в голове что-то щелкает, и я начинаю кое-что понимать.
Планирование не может тебя от всего спасти. Перемены неизбежны, и неуверенность надо воспринимать как данность. И если ты планируешь до такой степени, что уже не можешь без плана, ничего веселого от жизни не жди. В мире нет таких календарей, ежедневников и списков, способных спасти, когда тебе на голову обрушивается небо. И я, возможно - только возможно, - использовала планирование не столько в качестве механизма преодоления, сколько как предлог, позволяющий избегать всего, что не поддается контролю.
Но это еще не значит, что готовиться в целом плохо. Планирование может оказаться полезным, когда ты выходишь из подземелья совсем не там, где было надо, и должен придумать, как встать обратно на нужный путь.
Когда тебе не остается ничего другого, кроме как постоянно ставить одну ногу впереди другой и двигаться вперед.
Это весь он, это вся я, но в первую очередь – это мы. Мы, мы и еще раз мы.