Книги Иероним Ясинский
«В комнате было темно. Только окно мутно смотрело из сумрака как чей-то фантастический бессонный глаз. Грохот экипажей становился неслышнее и неслышнее и, наконец, стих; и город, утонувший в холодной мгле апрельской ночи, заснул.
Воцарилась невозмутимая тишина…»
«Дом, в котором помещалась редакция „Разговора“, стоял во дворе. Вышневолоцкий вошел в редакцию и спросил в передней, где живет редактор „Разговора“ Лаврович.
– А они тут не живут, – отвечал мальчик в синей блузе, выбегая из боковой комнаты.
– А где же?
– А они тут не служат.
– Редакция „Разговора“?
– Типография господина Шулейкина…»
«Почтовая кибитка поднялась по крутому косогору, влекомая парою больших, старых лошадей. Звенел колокольчик. Красивая женщина лет двадцати семи сидела в кибитке. Она была в сером полотняном ватерпруфе…»
«Книга воспоминаний» — это роман моей жизни, случайно растянувшийся на три четверти века и уже в силу одного этого представляющий некоторый социальный и психологический интерес. Я родился в разгар крепостного ужаса. Передо мною прошли картины рабства семейного и общественного. Мне приходилось быть свидетелем постепенных, а под конец и чрезвычайно быстрых перемен в настроениях целых классов. На моих глазах разыгрывалась борьба детей с отцами и отцов с детьми, крестьян с помещиками и помещиков с...
«На балконе был приготовлен стол для вечернего чая. Хозяйка дома, Васса Макаровна Барвинская, бросила на стол последний критический взгляд и нашла, что всё в порядке. Самовар, в котором ярко отражалась сбоку зелень сада, а сверху — ясная лазурь неба, блестел как золотой. Масло желтело в хрустальной маслёнке. Стекло стаканов, серебро ложечек, а также белизна голландской скатерти были безукоризненны. Васса Макаровна подумала, что хорошо было бы в сухарницу, вместо домашнего белого хлеба, уже...
«Поезд остановился на пять минут. Станция – Блискавки. Пассажиров мало, никто издалека не едет. Эта ветвь железной дороги проведена сюда, чтоб вывозить хлеб, да и то зимою, а не летом. Летом кондукторы пробегают по пустым вагонам, и хорошо, если в вагоне найдётся два-три человека. Это лица знакомые, давным-давно примелькавшиеся кондукторам: еврей, помещик, поп, богатый казак, гимназист, гимназистка…»
«В углу сырость проступала расплывающимся пятном. Окно лило тусклый свет. У порога двери, с белыми от мороза шляпками гвоздей, натекла лужа грязи. Самовар шумел на столе.
Пётр Фёдорович, старший дворник, в синем пиджаке и сапогах с напуском, сидел на кровати и сосредоточенно поглаживал жиденькую бородку, обрамлявшую его розовое лицо.
Наташка стояла поодаль. Она тоскливо ждала ответа и судорожно вертела в пальцах кончик косынки…»
Деревья-людоеды и деревья-воздушные шары, кровососы с ветками-щупальцами и мистические цветы — таковы «герои» настоящей антологии, посвященной теме растений в фантастической и научно-фантастической литературе. В книгу включены также некоторые примеры литературных растений «натуралистического» и «декадентского» толка. Содержание: Натаниэль Готорн. Дочь Рапачини Ханс Кристиан Андерсен. Отпрыск райского растения Луиза Мэй Олкотт. Заблудившиеся в пирамиде, или Проклятие мумии Эмиль Золя. Из...