Никто не хочет умирать. Да и подготовиться к смерти никогда толком не получается, ведь она всегда приходит неожиданно. В какой-то момент что-то просто идет не так.
Подумать только, что мысль может прожить так долго! Наверно, миллион лет все эти мысли о смерти, смутах, завоеваниях таились в безвредной на первый взгляд, но ядовитой атмосфере планеты и ждали живого человека, чтобы он стал сосудом для появления их бессмысленной злобы.
О Господи, что за мир! Каким простодушным он кажется на первый взгляд, и какой он чудовищный на самом деле!
Мрак. Во мраке неощутимая боль. В боли-кошмар.
Чего стоит тело без разума?
Никто не хочет смерти, никто не ждёт её.
— …Трудно представить, как может капля чернил замутить целый кувшин родниковой воды.
Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например - не читать их...
Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, - ничего, зато им будет казаться, что они очень образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперед, хотя на самом деле они стоят на месте. И люди будут счастливы, ибо "факты", которыми они напичканы, - это нечто неизменное. Но не давайте им такой скользкой материи, как философия и социология. Не дай бог они начнут делать выводы и обобщения. Ибо это ведет к меланхолии!
...Вы боитесь опять наделать ошибок. Но не бойтесь. Ошибки иногда полезны...
...Если бы вы только знали! Когда я был молод, я совал своё невежество всем в лицо. Меня били за это. И к сорока годам я отточил наконец оружие моих знаний. А если вы будете скрывать своё невежество, вас не будут бить и вы никогда не поумнеете...
Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют своё ничтожество.
Вот!
А книга — это заряженное ружьё в доме соседа.
Сжечь её!
Разрядить ружьё!
Надо обуздать человеческий разум. Почём знать, кто завтра станет очередной мишенью для начитанного человека?
Может быть, я?
— Я уже пытался вспомнить.
— Не пытайтесь. Это придет само, когда будет нужно. Человеческая память похожа на чувствительную фотопленку, и мы всю жизнь только и делаем, что стараемся стереть запечатлевшееся на ней...
Но как редко на лице другого человека можно увидеть отражение твоего собственного лица, твоих сокровенных, трепетных мыслей!
Пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать.
Сами создавайте то, что может спасти мир, – и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек!
Если откроете мою черепную коробку и вглядитесь в извилины моего мозга, вы найдёте там отпечатки его пальцев.
Только она одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза - так, словно я что-то значу.
...мне семнадцать лет, и я помешанная. Мой дядя утверждает, что одно неизбежно сопутствует другому. Он говорит: если спросят, сколько тебе лет, отвечай, что тебе семнадцать и что ты сумасшедшая.
Когда я говорю, вы смотрите на меня. Когда я вчера заговорила о луне, вы взглянули на небо. Те, другие, никогда бы этого не сделали. Те просто ушли бы и не стали меня слушать. А то и пригрозили бы мне. У людей теперь нет времени друг для друга.
Посмотри же вокруг, посмотри на мир, что лежит перед тобой! Лишь тогда ты сможешь по настоящему прикоснуться к нему, когда он глубоко проникнет в тебя, в твою кровь и вместе с ней миллион раз за день обернётся в твоих жилах.
Шире открой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекраснее любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя – такого зверя нет на свете. А если есть, так он сродни обезьяне-ленивцу, которая день-деньской висит на дереве головою вниз и всю жизнь свою проводит в спячке. К черту! Тряхни посильнее дерево, пусть та ленивая скотина треснется задницей об землю!
Большинство из нас не может всюду побывать, со всеми говорить, посетить все города мира. У нас нет ни времени, ни денег, ни такого количества друзей. Все, что вы ищете, Монтэг, существует в мире, но простой человек разве только одну сотую может увидеть своими глазами, а остальные девяносто девять процентов он познает через книгу.
- Нет, мне не все равно. Мне до такой степени не все равно, что я прямо болен от этого.
— Он ничего не думает, кроме того, что мы в него вложили.
— Очень жаль, — тихо сказал Монтэг. Потому что мы вкладываем в него только одно — преследовать, хватать, убивать. Какой позор, что мы ничему другому не можем его научить.