Настоящее безразличие - это тяжелый труд.
Настоящее безразличие - это тяжелый труд.
Настоящее безразличие - это тяжелый труд.
Его ум был настолько очевиден, что казалось, он носится в жарком воздухе комнаты, словно хитрое насекомое.
На нем тоже лежал загадочный отпечаток истощения и разрушения, словно внутри него жило растение, питающееся человеческой кровью.
Это древняя традиция. Цыгане считают, что дети так прекрасны, что могут вызвать зависть взрослых и те вполне способны их сглазить. Поэтому ребятишек никогда не моют. Получается что-то вроде маскировки… Чтобы скрыть от других людей их красоту и чистоту.
Ноги должны твердо стоять на земле, — говорила она. — Руку надо вытянуть, указательный палец положить сбоку вдоль ствола. Смотришь в прорезь прицела. После каждого выстрела ты принимаешь отдачу кистью, которая должна двигаться назад. Только не вверх, как тебе, разумеется, захочется сделать. В противном случае задняя часть оружия ударится в ладонь. Со временем его от этого начнет заклинивать.
На её лице застыло неприятное выражение мелочной подозрительности.
Я влюблен в свою работу. Только она не отвечает мне взаимностью.
У меня было такое чувство, что я окунулся в самую глубину беспросветной тоски и уже больше оттуда не выберусь. Здесь, среди сорных трав и железнодорожных путей, произрастала лишь безысходность.
Я всегда был непримиримым противником общепринятых мнений и избитых фраз. Я не знал, что мир устроен значительно проще и понятнее, чем можно подумать, и пусть даже его истины банальны, они от этого не становятся менее прекрасными.
Преступление – независимо от того, совершаешь ли ты его сам или борешься с ним, - это ремесло, требующее интуиции и опыта.
В волнующей тишине летнего вечера я наблюдал за поведением хищных птиц. Меня поразили их удивительное изящество и легкость, так не свойственные человеческим существам. Глядя на этих пернатых, я понял, что нет ничего более таинственного, чем мир птиц, чем их природная грация, когда они мчатся, рассекая крыльями небо.
- А убийца-то? Кого мы хоть ищем?
- Бездушного, жестокого манипулятора.
- Надеюсь, у моей бывшей твердое алиби.
Конец XX века до полного износа затрепал банальную истину, суть которой лучше всех сформулировал Ницше в «Сумерках идолов»: «Что не убивает меня, то делает меня сильнее». Но это полная чушь. Во всяком случае, в примитивном современном толковании. Каждодневное страдание никого не закаляет. Оно изматывает человека. Делает его слабым. Ранимым. Кому, как не Фреру, это знать! Человеческая душа — не шкура животного, которая от дубления становится качественнее. Человеческая душа — это сверхчувствительная, трепещущая, хрупкая мембрана. От ударов она мертвеет и покрывается шрамами. И начинает бояться мира.
Вот тогда страдание оборачивается болезнью. Обретает нечто вроде собственной жизни. Со своими ритмами и колебаниями. Эта болезнь пробуждается без предупреждения, но, что самое ужасное, она подпитывает сама себя. Множатся приступы, и уже невозможно установить их связь с настоящим окружающего мира. Но даже если эта связь существует, она загнана так глубоко и так надежно спрятана, что никто, даже самый опытный психиатр, не в состоянии вытащить ее наружу.
Работа - вот последняя надежда всех потерпевших крушение в личной жизни.
Но даже захоти он проникнуть в бордоское общество, это ему не удалось бы. Он страдал непростительным недостатком — не пил вина. В Аквитании это равнозначно тому, как если бы он был слепым, глухим или паралитиком. Никто ни в чем его не упрекал, но всеобщее молчание было красноречивее любых слов. Нет вина — нет друзей. В Бордо это закон.
“Знаешь, солнце, оно может быть злым. Сжигает все вокруг”
Тот, кто умеет побеждать врага, не вступает с ним в схватку.
Страдание приходит не извне, оно рождается внутри.
Полицейские любят пугать народ. Иначе жизнь теряет для них смысл.
Сосредоточиться на чужой боли, чтобы отвлечься от своей…
Всё это было бы смешно… Два психа с амнезией встречаются и не узнают друг друга…
Работа - вот последняя надежда всех потерпевших крушение в личной жизни.
Это и есть психиатрия. Попытка вычерпать воду из тонущей лодки с помощью наперстка.