Человек — животное. Достаточно чуть ослабить узду, как он забывает о грани, за которой начинается подлость.
Есть очень простой способ не вляпаться в дерьмо. Не трогать его.
Человеческая душа — не шкура животного, которая от дубления становится качественнее. Человеческая душа — это сверхчувствительная, трепещущая, хрупкая мембрана. От ударов она мертвеет и покрывается шрамами. И начинает бояться мира.
Достаточно верить в себя, чтобы и другие в тебя поверили. И тогда любой бред оборачивается истиной.
Это и есть психиатрия. Попытка вычерпать воду из тонущей лодки с помощью наперстка.
Самым грозным в мире оружием остается человеческий мозг.
Больному легко обнаружить признаки собственной болезни у другого человека.
— Если честно, он псих. Натуральный псих.
— Я думала, вы с ним друзья.
— Дружба не мешает объективности оценок.
Ты не пьёшь, но не пьёшь, как мужик, посещавший собрания Анонимных алкоголиков. Ты не употребляешь наркоту, но только потому, что все ещё никак не можешь избавиться от того, чего нахватался в юности. Ты выступаешь на стороне закона, но можно подумать, что ты делаешь это для того, чтобы избежать тюрьмы. Когда ты отпускаешь шутку, всегда кажется, что это случайно, а когда заговариваешь с женщинами, это напоминает допрос.
вы можете сколько угодно просвещать психопата. Все, чего вы добьетесь, – это будет хорошо образованный психопат.
Чтобы поладить с человеком, его необходимо понимать, а для этого, как минимум, надо говорить на одном с ним языке.
Токио — это город-калейдоскоп. На каждом повороте вашему взору открывается новая картинка, составленная из причудливого сочетания фасадов и разнокалиберных вывесок. Сверните за угол, и обнаружите, что все изменилось — и цвета, и формы. И число таких комбинаций бесконечно.
Разлука сердец всегда начинается с разлуки тел…
Хочешь ли ты, чтобы жизнь твоя всегда была легкой? Так оставайся постоянно в стаде и за стадом забудь о себе.
Тогда и она ожесточилась, ведь любовь питается чувством другого. Без практики сердце черствеет, теряешь всякую способность к взаимности. И в конце концов, пытаясь защитить себя, замыкаешься в самом грустном, что только есть на свете: в своём одиночестве.
... глубокая правда: в любви важны только поступки. Слова не стоят ничего.
Озарявший их свет погас, любовь, подобно загару, постепенно сошла на нет, хотя никто этого даже не понял. Но почему ее сменила глухая ненависть? Откуда это досадливое безразличие?
Друзья настороженно наблюдали за упадком их союза. Олив и Наоко — эталон, прекрасная история любви, абсолютное единение. Образец, вызывавший зависть, но и даривший надежду. А потом появились первые неумолимые признаки. Разговор на повышенных тонах, язвительные замечания за ужином, частые отлучки… И невольные признания: «У нас все разладилось. Подумываем о разводе…»
В этом черно-белом мире, состоящем исключительно из победителей и побежденных, из союзников и врагов, для неё не осталось места.
Ты даже не вызвал группу захвата. Да кем ты себя считаешь? Одиноким ковбоем?
Вчерашние ошибки - это сегодняшние кошмары.
В её чертах нет ничего отталкивающего. что же не сработало? Как она умудрилась пропустить все остановки в своей жизни? Конечная уже не за горами, а в её существовании практически так ничего и не произошло.
Вся ее жизнь здесь — семья, дом, карьера. Отъезд стал бы бегством — от неведомого врага, от развода, от Пассана. К тому же была задета ее гордость. Родину покидают не затем, чтобы вернуться без работы, без мужа, с двумя детишками на руках. Да и поздно отступать — возвращаться к обычаям, правилам и обязанностям родины теперь, когда она познала европейскую свободу.
Для этого явления у японцев существует метафора: они сравнивают себя с бонсай, который поддерживают и в то же время сковывают крошечные подпорки. Высадите его в землю на воле, и он тут же разрастется, так что обратно в горшок его уже не вернешь.
Ненависть всегда берет своё, даже если проходит много времени.
В лексиконе Пассана имелись названия для подобной повадки, но он предпочел оставить их при себе, дабы не упоминать всуе содомию и вазелин.