— А теперь подробно о том, кто ты такая и как очутилась в лесу! — властно потребовал он.
Я больше не собиралась скрывать своё полное имя, но вот после такого хамского поведения, когда он сидит а мне приходится стоять как преступнице перед судьёй и ещё оправдываться, взбесилась.
— Об этом стоило узнать ДО того, как жениться на первой встречной, вам не кажется?
— Нет уж, мы сначала поговорим! Не хватало мне ещё твоего волка сейчас успокаивать.
— Поговорим?! — зло прошипела в ответ.
— Ты разговариваешь?! — опешило высокомерное Высочество.
— А вы собирались только себя слушать? — язвительно поинтересовалась у него.
— Так ты всё время могла говорить? — угрожающе шагнул ко мне Арвинский.
Топот ног сзади лишь придал ускорение, а на долетевшие одобрительные слова брата: «Хороший удар, сестрёнка», было плевать.
— Кто? — приостановился Арвинский, давая мне фору.
— Девчонка хорошо дерётся, — хохотнул Мейн. Конечно, ведь удар он мне сам ставил, но впервые похвалил только сейчас.
Неприятно это признавать, но уже сейчас мне нужно думать, в какую сторону направиться при побеге
Бюрократизм. С ним бодаться бесполезно, можно только расслабиться и попробовать испытать удовольствие.
Если постоянно оглядываться назад и лелеять обиды, счастливой не станешь. Время многое сгладило, и он действительно старается.
Если постоянно оглядываться назад и лелеять обиды, счастливой не станешь. Время многое сгладило, и он действительно старается.
Совесть спала беспробудным сном и просыпаться не думала, а моя, как оказалось, мстительная натура в предвкушении потирала ручки.
– Позвольте, я буду вашим пажом! – воскликнул он. – Валес, ещё одно слово, и я позволю тебе быть трупом!
Пощёчины – это не то, что ожидаешь ощутить после смерти,
Плакать… Какая от этого польза?
Любой ум отходит на задний план, когда вперед выступает самолюбование.
Я услышала скрип,опустила взгляд и поняла,что это мои ногти пытаются снять стружку со столешницы.
С юмором у Сирила не то чтобы плохо.Просто непонятно,когда он шутит,а когда говорит серьёзно.
Внешность действительно обманчива-хрупкие создания ухитрились так сделать массаж,что я превратилась в побулькивающее от удовольствия желе.
Угрозы я умела,любила,практиковала.Главное-правильно чередовать их с пряниками.
Мне поцеловали руку и стрельнули таким взглядом синих глаз,что сердце задумчиво прищурилось.
— Я мечтала сделать карьеру!
— Хочешь, поместье куплю?
На голову его надень!
— Мне нужна Академия.
— Цветочек, я не могу купить тебе Академию. Она принадлежит императору.
– Леди Дэрин! – уставился на меня ректор, останавливаясь напротив. – А вы о чем думали, когда с лордом Хамсферженвальдом решили переговариваться?
– О справедливости, – ответила самым честным голосом.
– Иногда полезно подумать еще и о жизни, – вздохнул Виланд.
Зря говорят, что в бокале можно утопить свои печали. То ли пили мы не то, то ли печали наши оказались непотопляемы и тонуть отказывались, заразы.
У глазеющего на меня новобранца нервно дернулся кадык. Его ноги заплелись, и он полетел на землю. Когда Ильсира говорила, что мужчины еще будут у моих ног, я себе это несколько по-иному представляла.
Сон души моей на ветках притаился и устал. За окном небесный полог синей гладью вырастал…
Я воин, у нас с тактичностью не очень. Только тактика.
У глазеющего на меня новобранца нервно дернулся кадык. Его ноги заплелись, и он полетел на землю. Когда Ильсира говорила, что мужчины еще будут у моих ног, я себе это несколько по-иному представляла.
Сон души моей на ветках притаился и устал. За окном небесный полог синей гладью вырастал…