Жизненные уроки преподносятся нам с разной дозировкой жестокости, но самые безжалостные мы получаем от тех, кому доверяем или даже любим. Такие уроки оставляют глубокие шрамы и переворачивают мировоззрение. Слабые тонут, сильные учатся грести по течению, а сильнейшие сами станут безжалостным морем, накрывающим ледяными волнами следующую череду приспособленцев, дураков и неудачников.
Жизненные уроки преподносятся нам с разной дозировкой жестокости, но самые безжалостные мы получаем от тех, кому доверяем или даже любим. Такие уроки оставляют глубокие шрамы и переворачивают мировоззрение. Слабые тонут, сильные учатся грести по течению, а сильнейшие сами станут безжалостным морем, накрывающим ледяными волнами следующую череду приспособленцев, дураков и неудачников.
Слабые тонут, сильные учатся грести по течению, а сильнейшие сами станут безжалостным морем, накрывающим ледяными волнами...
Чем страсть сильнее, тем печальнее у нее конец.
Мне не нужен мужчина, чтобы доказать свою ценность самой себе.
Когда находишь себя, каждый день наполнен смыслом.
Не влюбляйся, милая. Не люби, пожалуйста. Оттолкни его силою, или он безжалостно…
Влюбленность – это когда ты любишь себя, свое особое состояние рядом с определенным человеком. По сути, влюбленность – это любование своим же отражением.
Помни: второй жизни в этом теле у тебя не будет.
И пускай, я верю в вечную жизнь. Подобно монахам Бали я свято верю в реинкарнацию и песню Басты про «закон Сансары», но все-таки: эту, именно эту жизнь в этом теле, важно прожить сейчас, прочувствовать, ощутить.
Каждой. Клеточкой. Именно. Этого. Тела.
А в голове ненавязчивым мотивам крутятся знакомые строки: «Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей. И голосами их детей. Нас просто меняют местами, таков закон Сансары…круговорот людей…».
Я люблю большие города, но иногда – маленький, одинокий остров, это все, что нам нужно.
Если мы никогда не станем близки, ты никогда не сделаешь мне больно.
Все мужчины – кобели, которым нужно от нас только одно. Их цель – взять от женщины все, желательно не отдавая ей ничего. А еще они хотят разнообразия. Какой бы роскошной ни была их женщина. Это как с местными ресторанами. Здесь столько красивых и рафинированных заведений…как и в Москве. Но рано или поздно наступает момент, когда все меню любимого ресторана давно изучено. Распробовано. Вдоль и поперек. Приелось даже самое невероятное блюдо. И в этот самый момент, вы без зазрений совести отправляетесь в новый шикарный ресторан с другой кухней, а иногда и вовсе не паритесь: забегаете в ближайший «Макдональдс».
Страсть поглотила мой разум. Мне хотелось жить внутри неё. Хотелось, чтобы было что-то большее, чем секс. Это давно уже было большим.
Любовь — это когда ты желаешь лишь одного мужчину, который, управляя твоими руками, поднимает их над головой, сжимая запястья до сладкой томительной боли. Его бедра упираются тебе в живот, и вот ты уже готова пасть перед ним на колени, забыв собственное имя. Может кто-то назовёт это всего лишь страстью, но для меня это другая сторона одной и той же медали.
Мы бы были парой, которая вечно ругается, страстно спорит до нервных срывов и лихорадочной дрожи. А наши отношения, как непрерывная диаграмма взлетов и падений… И всё же, я знала, что все произошло так, как должно быть.
Я в самом безопасном и лучшем месте на земле — в его объятиях.
Влюбиться — это то же самое, что дать человеку пятикаморный револьвер, заряженный четырьмя патронами — глупо и наивно. При таком раскладе, у тебя есть лишь один шанс, что боек ударит в пустоту, а дуло непременно будет направлено в самое сердце. Любовь — это уничтожение.
Она была мокрой, но уже не от дождя. Разве что я был её дождем. Её океаном.
Как понять, кому можно доверять? Покладистому и пушистому Дмитрию? Или неугомонному и скрытному Максу?
Если бы я могла сравнивать их с книгами, то Дима был бы учебником по алгебре — скучным и правильным...
А Макс… Он, как приключенческий роман. Он был бы той книгой, открывая которую, ты забываешь обо всем на свете. Ты ешь с этой книгой, спишь с этой книгой, живешь вместе с ней… погружаясь в глубины этой истории. Ты читаешь её и держишь карандаш в руке, отмечая абзацы, что задели тебя до глубины души. Всего лишь слова, когда-то напечатанные в типографии, а так въедаются под кожу.
Он был бы той книгой, которая становится частью тебя. И она остается с тобой после прочтения, и, проходя мимо своей личной библиотеки, твоя рука вновь и вновь тянется к рукописи со знакомым названием…
Если бы я могла сравнивать их с книгами, то Дима был бы учебником по алгебре - скучным и правильным. Учебником, в котором нельзя черкаться на полях - чистым. Я пытаюсь вглядеться в содержимое учебника, но логарифмы и интегралы расплываются перед моими глазами, не укладываются в единую картинку. Они не захватывают меня и…
Говорят, что можно бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как работают другие люди. В моей бы интерпретации это выражение звучало немного иначе. Я готов бесконечно смотреть на спящую маленькую дочь, на сонную улыбку жены и лениво пробирающиеся в спальню лучи рассвета, который мы встретим вместе.
Иногда именно изъяны определяют сущность и особенность того или иного человека. Часто нам только кажется, что мы любим за достоинства, но в действительности многие не готовы признать, что нас притягивает то, что не увидеть взглядом, некий излом, асимметрия, червоточина, на которой мы залипаем, как на двадцать пятом кадре.
Наши эмоции и делают нас по-настоящему живыми.
Мама всегда говорила: неважно, как долго мы будем жить. Важно, какие воспоминания заберем с собой. Важны часы и минуты, прожитые в моменте, все остальное время и пространство — иллюзия.
Когда женщина перестает видеть в тебе опору, надёжное плечо и спасителя от всех невзгод, она непроизвольно ищет тебе замену.
Совершенно не умею врать, гладя в глаза, но в разговоре с собой — я профессиональный лжец со стажем.