Цитаты из книг

… смело проси Бога: ничего чужого ты у него не просишь.

Он мог говорить, что думает. У него было такое преимущество, купленное "вот такой ценой", но другой не бывает - изгойская позиция

"...ерунда сама пройдёт, а прочее неизлечимо."

Вкус водки чувствуют не все. Ее вкус — божественный, ни на что не похожий, но большинству она невыносима, как истинное искусство. Господь поставил барьер.

Надо будет писать очень хорошие стихи, чтобы оправдать такую жизнь

А кого он любит? Он никого не любит, себя тоже. Ничего, в армии его научат быть проще, вышибут эту лишнюю сложность, и будет он любить суп, только суп. Непременно гороховый. Зато страстно.

- Цель всякой психотерапии заключается в том, чтобы виновный сам объяснил свою вину. Сам отыскал её. Если пациент живет с неявным чувством вины, наш долг - найти её источник.
- А если пациент не виноват?
- Смешно, - сказал Горелов. - Мы же с вами модернисты. Вина - ключевое понятие модерна. Невиноватых нет. Состояние вины - самое творческое, самое высокое. Мы всех сделаем виноватыми и всех излечим.

Можно было захватить столицу России - и все равно закончить войну в собственной столице, с полным разгромом. Россия непобедима, поскольку коллосально и огромно необхватна; Россия не знает никакой другой войны, кроме как до последнего человека; локальных поражений она не замечает вовсе, и ни Крымскую, ни Японскую войну не принимает всерьез.

Хотя предсказуемы все финалы,— но есть разница: умрут все, но некоторые перед этим живут, а другие нет.

Соколова была старая большевичка, и ее пока терпели. Соколов же не был большевиком, он был бухгалтер, но бухгалтеры имеют иногда поразительно глубокие чувства.

Если бы Творец творил коллективно, мир был бы невыносимо скучной равнодействующей.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

… смело проси Бога: ничего чужого ты у него не просишь.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Он мог говорить, что думает. У него было такое преимущество, купленное "вот такой ценой", но другой не бывает - изгойская позиция

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

"...ерунда сама пройдёт, а прочее неизлечимо."

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Вкус водки чувствуют не все. Ее вкус — божественный, ни на что не похожий, но большинству она невыносима, как истинное искусство. Господь поставил барьер.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Надо будет писать очень хорошие стихи, чтобы оправдать такую жизнь

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

А кого он любит? Он никого не любит, себя тоже. Ничего, в армии его научат быть проще, вышибут эту лишнюю сложность, и будет он любить суп, только суп. Непременно гороховый. Зато страстно.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

- Цель всякой психотерапии заключается в том, чтобы виновный сам объяснил свою вину. Сам отыскал её. Если пациент живет с неявным чувством вины, наш долг - найти её источник.
- А если пациент не виноват?
- Смешно, - сказал Горелов. - Мы же с вами модернисты. Вина - ключевое понятие модерна. Невиноватых нет. Состояние вины - самое творческое, самое высокое. Мы всех сделаем виноватыми и всех излечим.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Можно было захватить столицу России - и все равно закончить войну в собственной столице, с полным разгромом. Россия непобедима, поскольку коллосально и огромно необхватна; Россия не знает никакой другой войны, кроме как до последнего человека; локальных поражений она не замечает вовсе, и ни Крымскую, ни Японскую войну не принимает всерьез.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Хотя предсказуемы все финалы,— но есть разница: умрут все, но некоторые перед этим живут, а другие нет.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Соколова была старая большевичка, и ее пока терпели. Соколов же не был большевиком, он был бухгалтер, но бухгалтеры имеют иногда поразительно глубокие чувства.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Отец работал в Склифосовского, а Мишу устроил в Боткинскую. Все врачи друг друга знали и держали круговую поруку. Когда отменяется совесть, остаётся профессия.

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

"...вечно умирающие особенно живучи..."

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

" - Мы все уже умерли... Все умерли, нас осталось только убить."

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

"...виноватыми легче править, а в России не бывает невинных..."

Июнь

Дмитрий Быков

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…