Иногда, оказывается, очень удобно повесить на кого-то ярлык и испытывать презрение и неприязнь – ведь есть причина, верно?
Друзья часто испаряются, когда с тебя больше нечего взять, а приходится только давать.
Наверное, когда любишь, перестает иметь значение – где любить и как любить и даже кого любить, потому что мы ничего не выбираем. Нет никакой закономерности и правил, просто вдруг твое сердце пробивает насквозь рваной раной какой-то совершенно пьяный амур, с выколотым глазом и сломанными руками. И оно начинает болеть самыми разными оттенками и тональностями в унисон сердцу того, кого любишь. А любви плевать на все, кроме себя самой, она эгоистична настолько, насколько слепа, глуха и нема. А еще мне хотелось любить назло всем, назло возрасту, сплетням, назло погоде и его состоянию, назло нашим с ним различиям. Я вдруг поняла, что значит жить.
До смерти только в книгах и в кино трахаются.
Собственные ошибки самые вкусные, а чужие совершенно не интересны.
Да, у меня не было гордости. Я растеряла ее где-то сразу после родов, когда взяла свою малышку на руки. Не должно ее быть у родителей, детей надо прощать. Потому, чтоб они не натворили, это и наша вина. Мы их такими вырастили, воспитали, даже просто родили, и нет никого, кроме нас, кто готов их любить такими, какие они есть, и никогда не будет.
Это же…это же так больно уходить после и знать, что больше никогда. Любить его в последний раз…и ощущать, что и он любил как в последний.
- Мерзости – это то, что вы творите во имя вашего Иллина. Мерзости – это убивать детей потому что их родили вне брака, мерзости – это торговать людьми, потому что они нужны, как дешевая рабочая сила, мерзость – это затевать войну, где брат убивает брата. Вот что мерзость, а слова – это всего лишь слова.
Где она справедливость? А нет ее и никогда не будет, пока кто-то жаждет власти и золота – другие будут умирать. А вы торгуете этим страхом и неплохо преуспели, ведь его легче всего продать.
— Какое тебе до нее дело. Она не твоя дочь. Мы тебе не родные.
Резко вскинул голову и посмотрел на меня глазами полными яростного отчаяния.
— Я возвращаю долги….
— Думаешь можешь расплатиться?
— Нет, думаю, что просто могу помочь.
Нет, у времени все же нет способности лечить раны на сердце и дарить возможность прощать. Моя душа не была готова к прощению в тот момент. Я не могла даже думать о нем спокойно. Каждая мысль вызывала в моей душе болезненную судорогу. Какая-то часть меня осталась в прошлом и проживала тот момент на обочине, по щиколотку в грязной воде, с младенцем на руках снова и снова. И я не могла выйти из этого дня сурка ни на мгновение. И память не стирается, и нет излечения, нет никакого света в конце тоннеля. Мне все так же нестерпимо больно.
Я развернулся чтобы уйти, но она вдруг вцепилась в мою руку.
— Слушай, не надо так. Егор. Не надо. Какая разница кто там есть у тебя. У многих есть любовницы. Я молчать буду. Я глаза на все закрою. Только не уходи от меня. Все у нас хорошо будет.
На какое-то мгновение жалко ее стало… словно отражение свое увидел. Я, наверное, вот так же жалко рядом с Аней смотрюсь. Помешанный на ней и такой же нелюбимый.
— Не люблю я тебя, Лена. Не люблю, понимаешь? Не будет ничего у нас хорошо. Никогда не будет потому что мне с тобой до тошноты плохо.
И пошел прочь к лестнице, а она вслед орет мне:
— А с ней хорошо? Ничего она опять тебе рога наставит…она никогда не полюбит тебя так, как я тебя люблю.
Возможно и не полюбит…зато ее люблю я.
— Я хочу построить детский комплекс именно в этом городе и именно здесь. Это удобное место и все вот эти кафешки, игровые заведения и ночные бары здесь не в тему. Пусть переносит их в промышленную зону.
— Ты просто сейчас начинаешь войну с Авериным.
— И что? Мне надо бояться его гнева?
— Я думаю тебе надо просто быть осторожным, и ты женат на его дочери не забывай.
— Это ненадолго.
И больше меня не сжирала проклятая тварь-ненависть вместе с ее гнилой подружкой ревностью. Они скулили где-то на задворках. Голодные, полудохлые и намертво связанные железными канатами.
«Любит он тебя, я сердцем материнским чувствую, что любит». И ошиблась…не любил он меня. Нам всем так казалось, но все же не любил. Что-то иное было между нами может быть оно и стало бы настоящей любовью, но не сложилось…Так бывает. Взаимность слишком большое счастье, чтоб с каждым случаться. Мне не повезло.
Дети легко адаптируются их дом там, где родители. Особенно в этом возрасте еще не имеет значения сколько есть денег в наличии, какой сделан ремонт и так далее.
Осторожней, Анютка, мужчину нельзя любить слишком сильно. Оставь кусочек себя себе. Не отдавай целиком и полностью.
Улыбается. Мамочка, какая же ты красивая, когда улыбаешься. Я так соскучилась по тебе.
— Не могу мам. Он уже все забрал. Меня там нет
— Не говори такие страшные вещи.
— Что ты, мама, там есть он. Везде во мне внутри. Особенно тут. Где сердце.
— Когда внутри так много кого-то может стать очень пусто и больно, когда вдруг окажется, что его там никогда и не было.
Я его кожей почувствовала, каждой клеточкой своего тела. Запах его узнала. Он не изменился за столько лет. Тот же парфюм, тот же аромат дорогих сигар и его собственный. Тот самый, который невидимым клеймом остался на коже, въелся в волосы и в мозги. Ненавистный запах предателя. Сердце кольнуло такой болью, что я стиснула пальцы, впиваясь ногтями в ладони и чувствуя, как больно дышать становится рядом с ним. Нет, у боли нет срока давности.
Когда начинаешь интересоваться - кто и что о тебе думает, ты перестаешь быть личностью, а становишься еще одним примером шаблона, по которому принято жить, чтоб у других от шока или зависти челюсть не отвалилась.
Людское равнодушие страшнее самого жуткого маньяка-убийцы, оно жизни людей косит конвейером. Предпочитают отмолчаться, отсидеться, не видеть и не знать. Так жить легче.
Нищета - это жутко, кто никогда не был с ней знаком, не поймет, что это значит. Люди боятся, а еще больше - стыдятся нищеты. Прячут ее под видимым благополучием, под картонными декорациями якобы удавшейся жизни.
Сейчас людей не по душевным качествам оценивают, а по гаджетам, шмоткам, духам и другим материальным благам. А нет денег - ты тупой нищеброд.
Век любви сына шейха короткий, как и его память. Зато он велик и бесконечен в ненависти и мести.
«Свои чаще всего промеж глаз и стреляют.»
«Ноль. Ничто. Меня никогда не было. Мы являемся кем-то, если после нас что-то осталось. Мы бессмертны в частицах себя, которые создали. Не позволяй себе стать никем...Всё тлен.»
«- А ты? Не устала делать первые шаги за это время? - Нет. Не устала. Это лучше, чем стоять на месте или пятиться назад.»