Мидлмарч: Картины провинциальной жизни

Моя дорогая кузина,
рада была получить от тебя весточку, спустя столько месяцев. Жаль, что ты умудрилась утопить мои непрочитанные письма в Атлантике, второй раз столько подробностей я сообщить тебе не смогу. Придется довольствоваться кратким пересказом.
Итак, этой зимой, на приеме в Лондоне я познакомилась с весьма эксцентричной дамой Мэри-Энн Эванс (в юности она была необыкновенно религиозна, а сейчас не посещает церковь вообще). В светском обществе она скандально известна как Мариан Эванс Льюис , поскольку в живет с Джорджем Генри Льюисом, не состоя с ним в браке. Читающая публика знает её как литературного гения по имени Джордж Элиот.
При всей внешней непривлекательности она удивительно обаятельна, и как результат – я согласилась погостить у неё в Мидлмарче. Не волнуйся, моя репутация настолько безупречна, что даже скучно (её ничто не сможет поколебать), и да, конечно же, я заинтригована такой необыкновенной дамой и хочу узнать её поближе.
Мидлмарч – провинциальный городок в средней Англии.
Мелкопоместное дворянство представлено баронетом Д.Четтемом с матерью и мировым судьей Бруком с двумя племянницами Доротеей и Селией.
В городе самые известные семейства фабриканта Винси и банкира Булстрода. Есть еще богатый и, соответственно, вредный старик Фезерстоун, замучивший всех и вся своими обещаниями и отказами по завещанию. Еще существует семейство Кэлеба Гарта (типичный средний класс) – бедное, но честное – все они связаны сложными узами родства, распутывание коих подобно вязанию твоей тетушки, когда с ним поиграла ее любимица рыжая Китти.
Великое множество лиц духовного сословия разной степени состоятельности, колоритности и религиозного пыла – Кейсобон, Кэдуолледер, Фербратер,Тайк.
Оригинальный молодой доктор, обедневший потомок древнего рода, с именем Тертий Лидгейт (согласись, что у его родителей оригинальное чувство юмора и неукротимая любовь к латинским числительным). В общем и целом молодец – довольно приятный, но не без надменности и тщеславия; мечтает совершить какое-нибудь открытие, прославиться и остаться в веках, подобно врачу Мари-Ксавье Франсуа Биша ( такая редкая мечта, можно сказать, «неизбитая»).
Дорогая, не надувай губки, и не тверди, что я злая. Просто я всегда говорю, что думаю; впрочем, я и думаю, что говорю.
Самый интересный молодой человек здесь – Уилл Ладислав, некоторые находят его необыкновенно привлекательным, а другие – препротивным. Называют цыганом, темной лошадкой с неясным прошлым и туманным будущим . Он в меру красив, в меру образован, в меру честен– настоящий герой любовного романа. В одном соглашусь: он чересчур эпатирует публику своим поведением; представь , у него чудная привычка, находясь в гостях, возлежать на ковре в гостиной, рядом с хозяйскими собаками. Мой дог ни за что бы не потерпел такой фамильярности. Кто же не согласится, что один из гостей, лежащий на полу - это mauvais ton.
Безусловно, женское общество Мидлмарча не идет ни в какое сравнение с блестящим лондонским или парижским. Здесь нет такого веселья, как у твоего крестного Теккерея или двоюродного дедушки Шеридана… Да здравствует разнообразие!
Если кратко, то на мой взгляд , Доротея Брук – на редкость экзальтированная особа, именно поэтому она вышла замуж за Кейсобона; ее сестра Селия – самая обыкновенная девица, правильно выбравшая мужа и наслаждающаяся семейными радостями – мамочка из неё вышла премилая, но изрядно хлопотливая.
Розамунда Винси - это поющая и танцующая фарфоровая кукла, но надо отдать должное – кукла наилучшего качества от Жюля Штайнера; приобрести такую куклу стоит недешево, но зато можно гордиться, владея – их мало, а содержание стоит целого состояния. Но как эффектна! Дорогая, не грози мне своим милым пальчиком, я ведь называю вещи своими именами (и людей тоже). К тому же, ты же знаешь, как я люблю фарфоровых кукол!
Мэри Гарт – гордая юная девица, декларирующая исключительно разумный подход к жизни, но действующая только под воздействием эмоций. Впрочем , в аморальности её упрекнуть нельзя. Как мне показалось, именно к ней больше всего благоволит наша Джордж Элиот.
Все вышеуказанные (и еще больше неуказанные) лица беспрестанно и неутомимо плетут интриги, сплетничают, влюбляются, женятся, страдают; конечно же, время от времени старые грехи дают о себе знать, открываются неожиданные подробности – все как всегда и везде…

Знакомство со всеми этими лицами протекало не без приятности, но сильно затруднялось попытками госпожи Эванс сохранить объективность и непредвзятое отношение.
Ну, не может она сказать про зануду Кейсобона, что он «старый плесневелый сухарь» - она долго и подробно рассказывала мне, что это состоятельный священник, всю жизнь посвятивший написанию многоумного «фолианта» под названием «Ключ ко всем мифологиям» (который так и не был написан); что по природе своей он – человек не эмоциональный, но трепетно исполняющий свой долг в отношении ближних и паствы; что жизненные обстоятельства не позволили развиться всем прекрасным свойствам его души ; и что строго судить его за некую сухость в общении «нельзя». И так, о Боже, о каждом!
Это совсем не похоже на наш привычный круг, где каждый торопится навесить ярлыки на ближних и дальних, особенно на тех, кто сейчас не присутствует в комнате.
Я была приятно удивлена, что женщина, открыто отвергшая викторианскую мораль поведения, искренне исповедует христанское человеколюбие и живет по принципу: не суди и не судим будешь.
Согласись, милая, что такое не часто встретишь…
Но должна заметить, что долгое пребывание мисс Эванс вне светского общества выработало у неё довольно утомительную для окружающих привычку – подробнейшие многословные объяснения из истории искусств, медицины, политического устройства, ее личных познаний человеческой психологии и прочее, и прочее. Первые несколько часов это умиляет, на третьи сутки уже утомляет, а к концу недели создается впечатление, что рассказчица считает своих слушателей редкостными неучами и тупицами, а посему жаждет поделиться с ними всеми имеющимися знаниями без остатка – совершенно не comme il faut.
Не хочу показаться несправедливой к даме, так любезно меня принимавшей, но разглагольствуя о людях вообще, она зачастую упускает важные реалии и частности. Например, весьма туманно она объяснила мне причины выбора стариком Фезерстоуном в наследники именно молодого Ригга; вовсе умолчала о сути проходящих политических реформ и реальном финансово-экономическом положении обитателей Мидлмарча и его окрестностей. Возможно, я обращаю на это внимание как хозяйка обширных поместий, а может, просто устала в этой провинции…

Пиши , дорогая, на мой лондонский адрес, поскольку не знаю, где проведу нынешнюю весну, вероятно отправлюсь в кругосветное путешествие…

Любящая тебя Леди Ровена

Бесячая книга

А вы слышали, что происходит в Миддлмарче? В Миддлмарче происходит столько всего, столько всего, что набралось на целую толстенную книгу, которую можно читать месяц. Или два. Или три. Или гребаные полгода даже. Слишком много событий происходит в Миддлмарче. Интересных, кстати, событий. У Джейн Остин во всех ее книгах вместе взятых столько не наберется. Вот только Элиот подала их настолько высушенно, настолько занудно, настолько тягомотно, что все эти интересные события обращаются в пыль.

Если вот написать краткий пересказ сюжета, то можно будет подумать, что это просто зашибись какая интересная книга. Есть она и ее сестра, есть Он. У него есть дядюшка, наживший состояние неправедным путем, да еще и какие-то родственные связи с евреями, ай-яй, общество не одобряэ. Есть еще другой Он, который в нее влюблен, но который женился на сестре, и у них не семья, а лубочная картинка - круглая такая лакированная штука - английское поместье с кучей детишек и нянюшек, лошадей и арендаторов. А еще есть начинающий доктор, как всегда вступающий на профессиональное поприще со светлыми идеями о том, как он будет лечить пациентов и собственном благополучном будущем. И он вовсе не собирается жениться, он собирается работать, работать и еще раз работать, проводить научные изыскания, дабы лечить еще лучше. Но вот незадача, таки женился, и жизнь покатилась в тартарары.

Давненько я не встречала столько бесячих героинь вместе. Ну вот все девушки собрались в книге как на подбор, начиная с бесячей Доротеи, идеалистически восторженной до невозможности, пристукнуть ее хотелось, выйти замуж за престарелого священника-неудачника с целью всячески ему прислуживать, улещивать, начищать обувь и быть надеждой-крупской, ну как так? Правда, Доротея ближе к фииналу исправится, точнее жизнь ее научит уму-разуму, но для меня это было уже поздно, это клеймо уже поставлено. И заканчивая, Розамондой, ооооооо это вообще ненависть!!! Себялюбивая, вечно недовольная каркуша, ее не то что пристукнуть хотелось, ее хорошо бы головой обо что-нибудь постучать. Об мрамор, например. Правда, она исправится ближе к финалу, точнее, Доротея научит ее уму-разуму после того, как сама научится, но мне это было уже поздно, клеймо и все такое... А вечные кумушки? Всяческие миссис и мисс, состоящие в родстве, сродстве и кумовстве, в фамилиях которых я без конца путалась, раздражали своим мелочным любопытством и двуличием в отношениях ВСЕ ВРЕМЯ.

Мужчины. Блин, мужчины тоже бесячие. Начиная от... да ну е-мое, все бесячие. Вся книга бесячая. Вроде бы интересно, интересно, интересно, но как будто слизываешь овсяную кашу на воде, размазанную по тарелке, точь-в-точь как мой сын делает, когда ему ну очень не хочется что-то есть. Не сошлись мы характерами с автором. Я рада, что у Элиот есть почитатели, извините, но я оказалась не из их числа. Лучше Остин прочитала бы.

Я восхищаюсь долготерпением Джордж Элиот - "Мидлмарч" относится к той категории книг, которыми можно, если не убить, то покалечить. При этом ни одна страница не провисает и не кажется ненужной.

Английская провинция - поистине благодатная почва для взращивания сюжета любого романа. Жизнь у всех на виду, словно в аквариуме, жесткие рамки приличий и яркие характеры, которые то и дело за эти рамки пытаются выпрыгнуть - кто по глупости да по слабости, кто из благих побуждений да в надежде устроить счастье (свое, чужое). Изгибы сюжета, впрочем, отнюдь не составляют главное достоинство романа - действие разворачивается неспешно, обрастая попутно множеством деталей и точнейших заметок о человеке и обществе. Хотела добавить кучу цитат, но их на сайте и так более 200. Маяковский и Ко явно поторопились с предложением сбросить замшелых авторов с парохода современности.

Ну и конечно, раскрытие характеров. Большинство из них в общем-то вполне типичны для классических романов, но каждый оказывается в настолько разных ситуациях, примеряет на себя настолько разные модели поведения, что они ни минуты не кажутся картонными.
Вот Уилл Ладислав - байронический тип, увлекающийся искусством, обуреваемый страстями, нетерпеливый и порывистый, а приличный в отличие от знаменитого лорда, все не решится признаться в любви.
Вот местный пастор Фербратер - умный, благородный, готовый поступиться своим счастьем ради чужого, а тоже не чужд страстям человеческим - в картишки поигрывает.
Вот доктор Лидгейт - амбициозный и напористый сторонник новых методов, не боящийся вступать в противоречия с целым городом, а быт наладить оказывается не в состоянии и с женой-то, с женой-то как нежничает.
Вот Фред Винси - легкомысленный мот и бездельник, живущий в ожидании наследства, у которого не хватило усердия даже сдать экзамены, а какое постоянство в чувствах, какая совестливость!
Разумеется, это далеко не весь список героев, но одни лишь мужчины попали в него сознательно. Женщины в романе отчего-то получились более плоскими и менее живыми. Почти что святая Доротея, пустышка Розамунд, которую Джордж Элиот еще и активно оправдывает. Здравомыслящая, казалось бы, Селия после замужества превращается в сумасшедшую мамочку. Из "основного состава" только Мэри Гарт остается адекватным человеком.

Как бы там ни было, несмотря на личные мелкие придирки, "Мидлмарч" впечатляет. Хотя даже для такой любительницы английской классики, как я, 800 страниц - то еще испытание.

Всякий рубеж - это не только конец, но и начало.

Картины провинциальной жизни? Я бы скорее назвала это энциклопедией жизни супружеской и обязала бы читать всякого (вне зависимости от пола), кто вознамерился связать себя брачными узами.
При прочтении первого десятка страниц возникла мысль: «Добротный английский роман, вроде романов Джейн Остен». Но тут все пошло совсем не так, как я ожидала: наследства умирающие дядюшки оставляли совсем не тем, кому бы хотелось, экзамены не сдавались, деньги растрачивались, а разумные вроде бы девушки выходили замуж черт знает за кого! И оказалось, что в Миддлмарче все начинается именно там, где у Джейн Остен все заканчивается и главные испытания поджидают героев не в период ухаживания, сватовства и жениховства, а после произнесения слов клятвы у алтаря. В общем, все как в жизни.
И оказалось, что жизнь трудна, а даже самые сильные и разумные мужчины слабы и вполне способны сломаться. Но если рядом найдется умная, понимающая женщина, которая смотрит с ним в одну сторону, то все преодолимо.
Но мисс Элиот нашла немного места и для романтизма. Чего только стоит вот этот пассаж:

Ей никогда не приходило в голову, что кто-нибудь может ее полюбить, кроме Фреда, обручившегося с ней кольцом от зонтика еще в ту пору, когда она носила носочки и ботинки со шнурками…

Или вот это:

Когда в зимние вечера Фред верхом возвращался домой, он с радостью представлял себе пылающий камин в большой гостиной и жалел всех мужчин, которым не выпало счастье жениться на Мэри, особенно же мистера Фербратера. "Он был в десять раз достойнее, чем я", - признавался он теперь великодушно. "Разумеется, - отвечала Мэри, - и по этой причине ему легче было без меня обойтись. Но ты - даже подумать страшно, во что ты превратился бы, - младший священник, который по уши увяз в долгах, потому что берет лошадей в прокатной конюшне и покупает батистовые носовые платки!"

И, ах, какие же роскошные женские персонажи! Все, абсолютно все, включая второстепенных И ни один из них не вызывает ощущения надуманности, искусственности. Да оглянитесь же вокруг после прочтения романа! Мы же каждый день сталкиваемся с такими вот кокетливыми и томными, мечтающими о хорошей партии Розамондами Винси, благоразумными и понимающими Мэри Гарт, жесткими, но такими надежными миссис Гарт, утопающими в счастье своего материнства Селиями, верными Генриеттами Булстрод….

Ежемесячная женская свобода

Женская свобода в бунтарской литературе 19 века не только имеет абсолютно типичную форму ("свободные" девушки похожи друг на друга как чахлые кафе-шашлычные на российской дороге), но и отягощена примерно одинаковым содержанием. Что вполне предсказуемо, ибо два-три куста конопли, отбившиеся от своих собратьев, могут отличаться размерами и цветом, но в любом случае будут высушены в одно и то же время, в один и тот же сезон, под той же самой кроватью. Применительно к девушкам "на кровати", но не все ли равно. И, хотя мир с тех пор значительно и необратимо изменился, женские потуги остались примерно теми же. Это не означает, что в связи с этим они имеют истинную ценность и над ними не властно время, ибо по аналогии пришлось бы заметить, что они так и служат поводом для развлечения и продолжают являться темой для литературных описаний.

Итак, если мы хотим поговорить о женской свободе, то, прежде чем нам вообще стоит открыть рот, следует заручиться некоторыми условиями, без которых предполагаемое вещание в принципе невозможно и даже опасно. Если отложить пока в сторону личность ("личность" как обозначение, а не в качестве прямого значения этого термина) потенциальной бунтарки, а к ней мы все равно вернемся, обратим внимание, что эта личность уже есть. Главную свободолюбивую героиню нашего опуса мы с огромными предосторожностями, как можно более скрыто, скопируем с самой себя, но дело даже не в этом, а в том, что если эта тема сама по себе нас вообще изначально заинтересовала, то можно быть уверенным - эта самая потенциальная феминистка уже сидит перед этим самым творением с пером в руке и , если еще не строчит гневные проповеди, то уже обдумывает - как бы половчее к ним приступить. Нужно отдать ей должное - именно обдумывать что-то она очень любит, скрипеть корочкой мозга и пытаться довести это свое свойство до идеального маразма.

Первое и самое необходимое условие, с которого все начинается, - героиня должна быть богата. А еще лучше - принадлежать к старинному знатному роду. Женщины вообще легко узнаваемы в своем сочинительстве того времени, только они были взращены в тех необходимых тепличных условиях, мужчина-писатель, каким бы маменькиным марселем прустом он бы ни был, все равно больше принадлежал к реальному миру. Поэтому истинные снобы существуют исключительно в женской свободолюбивой прозе. Способ авторского возвеличивания предполагаемой женской особи, увы, единственный возможный - свое богатство и титул она получила от своего папы или иного примата мужского рода, но вовсе не обязательно тыкать читателя носом во все эти подробности. О происхождении капиталов лучше всего вообще умолчать или придумать мифический клад, наследство от малоизвестного благодетеля или, напротив, известного, но данного ей в качестве поощрения за человеческие характеристики, сравнимые с божественными. Впрочем, все последнее опасно - читатель может усомниться в серьезности автора, а вслед за этим - и самой героини. Ведь сказочность тоже должна выглядеть предельно достоверно. Богатство дает героине не только необходимые финансовые свободы, оно делает возможным трату времени на формирование свободных взглядов тогда, когда другие лохушки сидят, поджидая женихов, чтобы разродиться от них кучей слюнявых ребятишек или, того хуже, - занимаются однообразным трудом, думая только о низменном. Фи. Свободомыслие предполагает некоторый уровень жизни. Применительно к 19 веку - довольно высокий, дающий возможность выделиться сразу, без озвученных идей.

Второе, но не менее необходимое, условие для героини - одиночество. Мало того, что семейные оковы дурно влияют на будущую революционерку даже формально, они предполагают наличие слишком близкого к ее телу неудачного примера, ибо брак, если он и будет, должен выглядеть исключительно особенным. Кроме того, одиночество (особенно «духовное одиночество») придает героине некоторый дополнительный ореол трагизма, читатель должен ее жалеть, что лишний раз подчеркнет ее женственность. Об этом не стоит забывать, некоторые авторши так увлекаются своими воззваниями, что их могут упрекнуть в мужиковатости. Таким образом, будет утерян один из козырей, ибо женщина прежде всего привлекательна как сексуальный объект, а все, что она говорит, служит лишь дополнением к ее соблазнительности. А потому, лучше всего, если главная героиня будет сиротой, может быть отягощенной не особенно умным, но непременно добрым опекуном. Следовательно, наша девушка получит сразу свободу не только финансовую, но и моральную и даже физическую. Свободные мысли не рождаются в общении с людьми, хотя это было бы логично, а исключительно где-то в темном уголочке со спущенными трусами.

Третье условие - обязательная любовная история. Во-первых, она, как мы уже говорили, подчеркнет сомнительную женственность героини, покажет, что она такая же земная, как и все, а не выдуманная неизвестно кем, что она способна любить, любить не одну себя, а не только читать нравоучения, а во-вторых - о чем же еще писать, особенно, если учесть то обстоятельство, что тебя должны читать, иначе зачем ты вообще писала. Лучше всего придать вид своему сочинению стандартного любовного романа, а свои собственные мысли донести между строк, небольшими вкраплениями, чтобы не утомлять читателя. К сожалению, в те времена раскрутка не так была упрощена деньгами мужа, поэтому для завлечения читателя был необходим хотя бы слог. Ну, так если ты не совсем дура, то читай побольше и слог придет. Иными словами - добротный текст предполагает необходимый уровень безделья.

По ходу самого написания текста нельзя забывать о собственной оторванности от жизненных реалий. Поэтому, например, нужно по возможности перенасытить текст навязчивыми описаниями характеристик героев, повторяющимися как можно чаще. Это необходимо не только для того, чтобы вдолбить читателю правильность взглядов, который, скорее всего не увидит предложенных писательницей качеств героев, но чтобы не забыть о них и самой. Дикий аутотренинг в помощь, авторша-бунтарка забивается куда-нибудь за печку и твердит сама себе: "Я смелая, я смелая, я смелая". И в бой - к письменному столу. Храбрости дополнительно придает ей и понимание своего высокого предназначения. Лишь высокое предназначение имеет смысл. О высоком предназначении она думает, с высоким предназначением она жует куриные ножки, с высоким предназначением она садится на унитаз.

Все вышеозначенное относится к Мэри Эванс (Джордж Элиот) больше, чем к кому бы то ни было. Могучий талант ее проявился хотя бы в том, что нужно было так суметь – создать произведение, где абсолютно все герои – нудные высокомерные ублюдки и откровенные идиоты. Не удалось обнаружить даже какого-нибудь самого завалящегося второстепенного героя, вызывающего что-нибудь отдаленно напоминающего симпатию. В аннотации указывается, что в «Мидлмарч» якобы осмеяно мещанство, но сие на фоне всего остального тошнотворного от автора совершенно не заметно и дело десятое. Полагаю также, что Эванс одна из первых писательниц женского рода, с которых начались овцы. Как водится, ее творение представляет собой невероятно толстый кирпич, который больше бы пригодился для строительства какого-нибудь зимнего сарая. Все очень нудно, скучно, глупо и претенциозно. Верхом той же глупости было все это прочитать, но каков автор – такие и читатели. Отойди, Эванс, подальше от меня. Пошла, пошла.