Послевоенная Германия, Берлин. Первые месяцы жизни города после поражения страны во Второй мировой войне. Нищий быт в разрушенном городе. Немцами владеет сложный комплекс чувств: национальное унижение, стыд и раскаяние за совершенные преступления, страх наказания, кошмарное ощущение себя объектом всеобщей ненависти… И в то же время любовь к своей сбившейся с пути стране, этому «больному сердцу Европы».
Герой Фаллады лично не повинен в военных преступлениях, но чувствует свою вину за слабость и безволие всей нации. Слушая отчеты Нюрнбергского трибунала о зверствах нацистов, он с содроганием говорит себе, что не знал всего этого, в глубине души понимания, что, даже если бы знал, то ничего не сделал бы, чтобы это предотвратить.
«Кошмар в Берлине» — горькое и честное свидетельство очевидца о самых позорных и трагичных страницах в истории немецкого народа.
Я поставила книге 4 исключительно из за неоправданных ожиданий. Дело в том, что в аннотации говорится следующее
Послевоенная Германия, Берлин. Первые месяцы жизни города после поражения страны во Второй мировой войне. Нищий быт в разрушенном городе.
Герой Фаллады лично не повинен в военных преступлениях, но чувствует свою вину за слабость и безволие всей нации. Слушая отчеты Нюрнбергского трибунала о зверствах нацистов, он с содроганием говорит себе, что не знал всего этого, в глубине души понимания, что, даже если бы знал, то ничего не сделал бы, чтобы это предотвратить.
«Кошмар в Берлине» — горькое и честное свидетельство очевидца о самых позорных и трагичных страницах в истории немецкого народа.
И вот тут мне очень хочется спросить : ребята, а вы книжку читали вообще? Все в ней поняли?
Ну после военный Берлин, есть, я тут даже спорить не буду, тут угадали. Герой чувствует вину за слабость и безволие нации - где простите? Герой ненавидит нацистов и людей которые допустили нацистов к власти, герой ужасается тому что до сих пор у некоторых проскакивают фразы а вот при фюрере....
Слушая отчеты Нюрнбергского трибунала о зверствах нацистов.... - что? Это вы про какую книгу вот пишите? Если что, то герой в самом конце книги берет у соседки газеты, чтобы узнать, что же произошло в стране за последние месяцы.
Начнём с того, что книга автобиографична, во первых многие мелочи и детали в описаниях, дают нам понять, что автор не придумывает, а пишет как есть, ну а потом не долго исследуя Гугл и быстренько пробежав глазками по биографии Фаллады, становится ясно, что и молоденькая вторая жена и морфий, всё было, всё.
Да, герой ненавидит нацистов, герой рад приходу Русской армии в Германию, до того рад, что начинает сотрудничать с русскими и готов всех своих соседей вчерашних приверженцев нацисткой партии закладывать, в любом случае они его не любили...
Но вот герой с молодой женой решает вернуться в Берлин, ведь там у них квартира, туда нужно переехать и продолжать свою жизнь. В квартире уже живут люди и вот начинаются трудные стычки с жилищным отделом, невозможность получить карточки и сложность доказать что квартира их. Что в таких ситуациях делают заинтересованные люди? Заинтересованные люди - носом роют землю бегают по различным инстанциям, ненавидят бюрократию и бумажки, но каким то образом пытаются восстановить себя в городе, найти работу и продолжать жить. Что делают герои книги, а герои эти успешный некогда писатель и повторюсь его молоденькая жена? Они колят в себя морфий, валяются в экстазе, приходя в себя после очередной дозы ужасаются происходящему, все больше и больше ненавидят нацистов которые разрушили их мирную и сытую довоенную жизнь, поохав поахав, поев продукты с чёрного рынка неизвестного откуда попавшие к ним, находят очередную дозу морфия и уходят в очередной экстаз. Так продолжается несколько месяцев (!) ребята. Вот они так ненавидят бюрократию, но еклмн, герой сходил один раз (!) один единственный раз он постоял два с половиной часа в очереди и все, п•$~ец, дайте мне морфию жизнь кончена, нацисты говно, я тоже говно потому что не могу покончить раз и навсегда с этой говенной жизнью, морфия мне, МОРФИЯ. Нацисты, конечно, говно, спорить даже с этим не буду, герой тоже говно, но не потому что не может набраться мужества и наложить на себя руки, а потому что не может набраться мужества и силы воли, взять себя в руки и действовать. Он опускает руки и ноет, а кто мешал ему вернувшись в Берлин сразу же начать ходить по всевозможным инстанциям, тогда бы не закрывали перед его носом дверь со словами «вы пришли поздно»? Ах да, нацисты, они разрушили всю жизнь. Разрушили, но сейчас их нет и в их руках все изменить. В чем проблема? Проблема в том что, когда привык к сытой жизни, когда привык что все само к тебе в руки плывет и идёт, очень сложно переключиться и самому этими руками начать что то делать. Они ужасаются ценам на сигареты на чёрном рынке, но даже не задумываются о том чтобы бросить курить, ну точнее задумываются, но после нескольких месяцев угара и когда остались совсем на мели, а продавать было уже нечего.
С тех пор как закончилась война, я столько всего пережил, что ненависть к нацистам как-то сама собой угасла и переросла в ненависть ко всему человечеству. Нацисты больше для меня не существуют…
Книга, очень любопытная и интересна, но когда ждёшь и хочешь прочитать о трудностях или просто жизни в послевоенной Германии, а тебе подсовывают роман с героином в послевоенной Германии долго не понимаешь что такое происходит вообще. Где то только со второй половины книги я стала что к чему и о чем вообще книга.
На первом плане у Фаллады любимый персонаж маленький человек, но какой бы маленький и мелкий человек не был, именно от каждой крупинки зависит будущее всего человечества. Декорации могут быть другие, Берлин довоенный или послевоенный, не Берлин, а Париж или Москва у любого человека должна быть надежда на то что завтра будет лучше.
Жизнь всегда продолжается, даже среди руин. Руины не важны — важна только жизнь. Жизнь — это когда в центре города, среди искореженных камней, пробивается травинка. Жизни нет конца.
Прочитано в рамках игры
Книжное путешестви
Я поставила книге 4 исключительно из за неоправданных ожиданий. Дело в том, что в аннотации говорится следующее
Послевоенная Германия, Берлин. Первые месяцы жизни города после поражения страны во Второй мировой войне. Нищий быт в разрушенном городе.
Герой Фаллады лично не повинен в военных преступлениях, но чувствует свою вину за слабость и безволие всей нации. Слушая отчеты Нюрнбергского трибунала о зверствах нацистов, он с содроганием говорит себе, что не знал всего этого, в глубине души понимания, что, даже если бы знал, то ничего не сделал бы, чтобы это предотвратить.
«Кошмар в Берлине» — горькое и честное свидетельство очевидца о самых позорных и трагичных страницах в истории немецкого народа.
И вот тут мне очень хочется спросить : ребята, а вы книжку читали вообще? Все в ней поняли?
Ну после военный Берлин, есть, я тут даже спорить не буду, тут угадали. Герой чувствует вину за слабость и безволие нации - где простите? Герой ненавидит нацистов и людей которые допустили нацистов к власти, герой ужасается тому что до сих пор у некоторых проскакивают фразы а вот при фюрере....
Слушая отчеты Нюрнбергского трибунала о зверствах нацистов.... - что? Это вы про какую книгу вот пишите? Если что, то герой в самом конце книги берет у соседки газеты, чтобы узнать, что же произошло в стране за последние месяцы.
Начнём с того, что книга автобиографична, во первых многие мелочи и детали в описаниях, дают нам понять, что автор не придумывает, а пишет как есть, ну а потом не долго исследуя Гугл и быстренько пробежав глазками по биографии Фаллады, становится ясно, что и молоденькая вторая жена и морфий, всё было, всё.
Да, герой ненавидит нацистов, герой рад приходу Русской армии в Германию, до того рад, что начинает сотрудничать с русскими и готов всех своих соседей вчерашних приверженцев нацисткой партии закладывать, в любом случае они его не любили...
Но вот герой с молодой женой решает вернуться в Берлин, ведь там у них квартира, туда нужно переехать и продолжать свою жизнь. В квартире уже живут люди и вот начинаются трудные стычки с жилищным отделом, невозможность получить карточки и сложность доказать что квартира их. Что в таких ситуациях делают заинтересованные люди? Заинтересованные люди - носом роют землю бегают по различным инстанциям, ненавидят бюрократию и бумажки, но каким то образом пытаются восстановить себя в городе, найти работу и продолжать жить. Что делают герои книги, а герои эти успешный некогда писатель и повторюсь его молоденькая жена? Они колят в себя морфий, валяются в экстазе, приходя в себя после очередной дозы ужасаются происходящему, все больше и больше ненавидят нацистов которые разрушили их мирную и сытую довоенную жизнь, поохав поахав, поев продукты с чёрного рынка неизвестного откуда попавшие к ним, находят очередную дозу морфия и уходят в очередной экстаз. Так продолжается несколько месяцев (!) ребята. Вот они так ненавидят бюрократию, но еклмн, герой сходил один раз (!) один единственный раз он постоял два с половиной часа в очереди и все, п•$~ец, дайте мне морфию жизнь кончена, нацисты говно, я тоже говно потому что не могу покончить раз и навсегда с этой говенной жизнью, морфия мне, МОРФИЯ. Нацисты, конечно, говно, спорить даже с этим не буду, герой тоже говно, но не потому что не может набраться мужества и наложить на себя руки, а потому что не может набраться мужества и силы воли, взять себя в руки и действовать. Он опускает руки и ноет, а кто мешал ему вернувшись в Берлин сразу же начать ходить по всевозможным инстанциям, тогда бы не закрывали перед его носом дверь со словами «вы пришли поздно»? Ах да, нацисты, они разрушили всю жизнь. Разрушили, но сейчас их нет и в их руках все изменить. В чем проблема? Проблема в том что, когда привык к сытой жизни, когда привык что все само к тебе в руки плывет и идёт, очень сложно переключиться и самому этими руками начать что то делать. Они ужасаются ценам на сигареты на чёрном рынке, но даже не задумываются о том чтобы бросить курить, ну точнее задумываются, но после нескольких месяцев угара и когда остались совсем на мели, а продавать было уже нечего.
С тех пор как закончилась война, я столько всего пережил, что ненависть к нацистам как-то сама собой угасла и переросла в ненависть ко всему человечеству. Нацисты больше для меня не существуют…
Книга, очень любопытная и интересна, но когда ждёшь и хочешь прочитать о трудностях или просто жизни в послевоенной Германии, а тебе подсовывают роман с героином в послевоенной Германии долго не понимаешь что такое происходит вообще. Где то только со второй половины книги я стала что к чему и о чем вообще книга.
На первом плане у Фаллады любимый персонаж маленький человек, но какой бы маленький и мелкий человек не был, именно от каждой крупинки зависит будущее всего человечества. Декорации могут быть другие, Берлин довоенный или послевоенный, не Берлин, а Париж или Москва у любого человека должна быть надежда на то что завтра будет лучше.
Жизнь всегда продолжается, даже среди руин. Руины не важны — важна только жизнь. Жизнь — это когда в центре города, среди искореженных камней, пробивается травинка. Жизни нет конца.
Прочитано в рамках игры
Книжное путешестви
Жуткие реалии побежденной послевоенной Германии, где человек человеку волк, сосед стучит на соседа, все тащат из разбомбленных, сгоревших, брошенных домов всё, что не приколочено, и кажется, будто в людях не осталось уже ничего человеческого. Люди охвачены страхом и стыдом, преступления нацизма обнародованы, после краха режима в стране нет денег, еды, работы, у многих и крова.
Роман отчасти автобиографичен - сам Фаллада тоже служил бургомистром маленького городка в советской зоне, тоже писал книги, тоже при Гитлере оказался в когорте тех, кого не печатали, тоже употреблял наркотики и алкоголь и неоднократно лечился, тоже женился на молодой. Его герой, доктор Долль - классический рефлексирующий интеллигент под пятьдесят, который от ужасов окружающего мира спасается на дне стакана и на кончике иглы. Его жене Альме всего двадцать четыре, но она сидит на морфии, которого в больницах после войны в избытке, довольно плотно. Долль сожалеет о том, что ему не хватает мужества покончить с собой, и поэтому он выбирает медленное саморазрушение.
Что представляет собой наивысшую ценность книги - она была написана в 1946 году по горячим следам и свежим воспоминаниям, когда память еще не была вытравлена и все знали, кто на самом деле нанес нацизму сокрушительное поражение. Фаллада не наш современник, который пишет, основываясь на документах и своей фантазии, не зная, что тогда на самом деле чувствовали люди и чем они жили. Он сам видел это все своими глазами и жил внутри этого общества, и неудивительно, что его книги спустя семьдесят лет всплыли из забвения и стали европейскими бестселлерами уже в двадцать первом веке.
В русском издании 368 страниц, но роман из них занимает 262, последняя треть книги - это ознакомительный отрывок из романа "Маленький человек".
В 1947 году, после всего случившегося, после всех слушаний отчётов Нюрнбергского процесса написал свою нелёгкую книгу Ганс Фаллада. Написал о Германии сразу после наступления конца Второй мировой войны. Разрушенный мир, разрушенная страна, разрушенные люди. О маленьком человеке Долле, который наконец дождался окончания нацистского гнёта. О немце, осознающем, как глубока и отчаянна вина его народа, ощущающем себя на дне страшной воронки, в пропасти, в которую упал он вместе со всем миром, в частности и по его, Долля, вине. Не смог, недостаточно сопротивлялся, допустил.
Как, как перестать бежать от действительности, как сжиться со страхом, терзающим до сих пор, и днём и ночью? Страхом никогда не заслужить прощения, никогда не вернуться к нормальной жизни, страхом навсегда остаться на дне той огромной воронки, никогда не испытать заново чувство любви. К людям, к жизни, к стране.
Но больше не рвутся снаряды, не взрываются бомбы, и нужно подниматься, отряхиваться и строить жизнь на руинах старой жизни. Разгребать завалы, налаживать быт, работать и зарабатывать. Учиться жить в новом, изменившемся мире, в мире, где придётся иначе жить и иначе мыслить.
Стыдно, страшно, несправедливо, больно, обидно. Будущее туманно, но есть работа, сделаны первые шаги, а значит, есть надежда.
Он здоров, он хочет работать, он верит в будущее. А ведь невозможно верить в собственное будущее, если не веришь в будущее своих близких, знакомых, всего народа, если не думаешь о человечестве. Он верит, что они выстоят, что Европа поднимется из пепла, потому что верит, что поднимется сам.
Четыре сезона
Собери их всех
Удушье
Если быть совсем честной, то моя рецензия посвящена вовсе не книге «Кошмар в Берлине», а книге «Удушье» (Der Alpdruck), как эта история и названа автором. Кошмар в Берлине был в 1944-1945 гг., в 1946 г. – это уже состояние давящего удушья. Само слово «кошмар» или “nightmare” связано с мифологией многих индоевропейских народов, поскольку «мар», «мара» – это демон-душитель или гоблин, приходящий к спящему человеку, усаживающийся ему на грудь и вызывающий «тяжкое чувство страха». Der Alb/Der Alp – как раз то самое существо. Der Alpdruck – давящее, угнетённое, удушливое состояние. Этот образ гораздо лучше передаёт смысл и содержание книги, чем взятый из головы вариант перевода, которое приняли в издательстве (вслед за английским переводом, я полагаю), тем более что действие половины книги происходит вовсе не в Берлине.
В случае с этой историей снова приходится говорить об ожиданиях, о том, что они не оправдались и книга оказалась совсем другой. Я обычно ожидаю от книг сильно лучшего, чем то, что они из себя представляют на самом деле, однако в данном случае книга просто другая. Совсем другая.
Главный герой истории – доктор Долль, писатель и интеллектуал, который в 1944 г. вместе с молодой (второй) женой и её ребёнком от первого брака уезжает из Берлина в провинцию, где в 1945 г. они встречают победоносную Красную Армию. В этот период Долль довольно деятелен, по стечению обстоятельств он даже занимает управленческий пост и активно решает проблемы с бывшими нацистами, с голодными детьми, с простыми немцами, которые потеряли всё, в то время как само слово немец «во всём мире давно превратилась в ругательство». После они с женой возвращаются в Берлин, в полуразрушенную квартиру, право собственности на которую они доказать не могут, без продуктовых карточек и, самое главное, без желания жить и строить свою жизнь «после».
Эта книга не разложит по полочкам менталитет современных немцев, выкованный в 1940-е гг. и до сих пор определяющий страхи и чаяния миллионов людей в ФРГ. Эта книга не совсем даже о немцах. Она о самом Фалладе. В ней слишком много автобиографических черт, мысли, проблемы, страхи Долля – это мысли и страхи самого автора. Один давний знакомый спрашивает Долля, работает ли он над новой книгой.
«А как насчёт планов на будущее? – Никак. Но меня не отпускает чувство, что после такой катастрофы – я имею в виду катастрофу не только нашу общую, но и мою личную – нужно начать всё сызнова, по-другому.»
Это дневник, отчаянный крик души, сломанной и разбитой, пережившей и перенёсшей то, что у неё не было сил вынести. Без этого дневника, без того, чтобы выплеснуть своё отчаяние, вырваться из удушья и получить возможность вновь вдохнуть, было невозможно жить дальше. При этом причины, вызвавшие роман, определяют и его недостатки: разорванность и некая примитивность развития сюжета и композиции, яркими чертами обладают второстепенные персонаже (но точно не главные), с художественной стороны история слабовата, тяжела для читателя. Про это можно говорить, если рассуждать о книге с точки зрения литературы. Но в данном случае гораздо важнее говорить о ней с точки зрения жизни. И немного – истории.
Долль противопоставляет себя народу.
«Пока он, ничего не делая и только жалея себя, прозябал в лечебнице из милости, потому лишь, что и прежде здесь лечился, народ работал в поте лица. Разбирал противотанковые заграждения и уличные завалы, перекрывал крыши и утеплял к зиме жилища. Раскапывал полусожжённые станки и приводил их в рабочее состояние. Голодал, замерзал, чинил железнодорожные пути, под ледяным октябрьским дождём копал картошку и бесконечными вереницами тащился по дорогам, довольствуясь самым малым.»
В лице Долля Фаллада признаёт свою слабость, не гордится ею и не стыдится, потому что он не мог иначе. Это, в некотором смысле, нередко удел интеллигентов и интеллектуалов – всё понимать, мучиться, не иметь достаточной силы (физической и душевной) для акта самоубийства или для попытки начать всё сначала. Но можно ли его винить в такой слабости? Ему хватило духу в ней признаться.
«Немецкая нация» в романе делится на простых трудолюбивых людей, к которым относится матушка Трюллер, всё ждущая и ждущая возвращения сына, а также на гнусных приспешников нацистов, которые только и делают, что думают о собственной выгоде (как Цахес и Шульциха). Читатель мало узнаёт о внутреннем мире этих людей, хотя и они переживали состояние удушья, как и Долль.
В конечном счёте, эта книга не даёт исчерпывающего представления читателю о послевоенной Германии и о мыслях и чувствах немцев, как не исчерпывает она и творчество Фаллады. Я рада, что Синдбад продолжает издавать его творческое наследие, в том числе недавно вышла книга «Каждый умирает в одиночку», написанную в том же 1946 г., что и «Кошмар». Роман оставляет после себя несколько неприятное и гадкое чувство – главному герою тяжело симпатизировать, его малая приспособленность к решению сложных, но необходимых бытовых вопросов вызывает отторжение, и постоянно неясно – это герой совершает неправильные поступки, или весь мир окончательно сошёл с ума. Читателю, устроившемуся в кресле с книгой и чаем, сложно представить, что чувствовали читатели Фаллады в 1947 г. Вполне возможно, эта книга возникла и в качестве отповеди автора, позволившей ему двигаться дальше, и в качестве воззвания к читателям – они не одни, история их страданий не уникальна среди этой «стаи».
«У всех в наружности появилось что-то от нищих оборванцев, словно они враз скатились на много ступенек вниз по социальной лестнице, по каким-то причинам отказались от положения, на которое всю жизнь претендовали, и без стыда встали в один ряд с другими бесстыжими – вот так они выглядели; так они выглядели и раньше, но только наедине с самими собой, а теперь это было видно каждому. Им уже нечего было стесняться – этому народу, который нёс время поражения без какого бы то ни было достоинства, без тени величия.»
Ощущение потерянности и удушья, страх и апатия, разрушенные дома, потерянные близкие, одиночество и чувство вины (о котором, впрочем, в романе сказано мало), вязкий сон, возможный только после укола морфия – таков послевоенный Берлин.
Albdruck или Кошмар в Берлине
Прекрасная книга. Читается на одном дыхании. Прекрасный перевод. Огромное спасибо за творческую работу переводчику, который сохранил особое настроение и стиль писателя. Здорово, что книга переведена на русский язык, значит, она станет доступна широкому кругу русскоязычного читателя, что очень ценно! Екатерина Киселева
« Нет, бытовая сторона дела его не очень удручала. Куда печальнее было сознавать, что, как и в минувшие двенадцать лет, зло торжествует, а мораль обесценивается на глазах. Неужели у этого народа нет никакого шанса зажить когда-нибудь по совести? У Долля часто возникало чувство, что под гнетом лишений соотечественники стали еще более рьяными нацистами, чем прежде. Как часто он слышал: «А вот при фюрере того-то и того-то было в достатке!» Даже многим из тех, кто раньше нацистов не поддерживал, тирания Гитлера стала казаться благословенным, сытым временем. Ужасы войны с ночными бомбежками, отправленные на убой мужья и сыновья, издевательства над невинными — все это немцы уже забыли. Помнили только, что раньше им доставалось немножко больше хлеба и мяса. Не верилось, что они когда-нибудь одумаются, и иногда становилось среди них совсем невмоготу; и впервые Долль всерьез начал подумывать — теперь, после войны! — об эмиграции. »
« Жизнь продолжается, и они преодолеют все трудности, раз уж им посчастливилось столько пережить — и выжить. Жизнь всегда продолжается, даже среди руин. Руины не важны — важна только жизнь. Жизнь — это когда в центре города, среди искореженных камней, пробивается травинка. Жизни нет конца.
И возможно, люди даже вынесут какие-то уроки. Вынесут уроки из собственных страданий, слез, крови. Одни будут учиться с неохотой, другие — с опаской, третьи — с воодушевлением. Но в конце концов все поймут, что теперь жизнь неизбежно пойдет по-другому — даже мыслить придется иначе… »
« В последние годы у него никогда не было времени постоять под деревом, вслушаться в шелест листвы. Теперь он может себе это позволить, потому что наступил мир — мир! Пойми и прочувствуй это, человек: тебе больше не нужно убивать и разрушать. Отложи оружие — наступил мир! »
Однако два факта вовсе не были плодом его воображения — это Долль знал наверняка. Во-первых, наконец наступил мир. Бомбы больше не рассекали с визгом воздух, не падали снаряды; наступил мир, наступила тишина. Последний чудовищный взрыв швырнул его на дно воронки. И во-вторых, не он один низвергся в эту пропасть. Хотя он не видел и не слышал своих товарищей по несчастью, он был уверен: рядом с ним лежат все его близкие, и весь немецкий народ, и вообще все народы Европы — такие же беспомощные и беззащитные, как он сам, и терзаемые точно такими же страхами.
Все трое сидели рядом или, во всяком случае, неподалеку друг от друга. Они пришли из разных частей света, чтобы с немой скорбью вглядываться в чудовищную воронку, на дне которой, беззащитные, валялись в грязи Долль и его семья, и немецкий народ, и все народы Европы. Они сидели и смотрели, молча и печально, и Долль подспудно понимал, что «Большая тройка» напряженно размышляет, как бы ему, Доллю, а с ним и всем остальным помочь подняться, как из их поруганного мира вновь выстроить счастливый. Да, они напряженно размышляли, эти трое, а воронье летело над успокоившейся землей, возвращаясь с полей сражений в старые гнезда, и родники неслышно журчали, и желтая глиняная жижа клокотала у самого рта.