Сергей Аркадьевич Иванов – профессор Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики”, специалист по культуре Византии, популяризатор науки. Его книги и лекции обладают уникальной особенностью: они делают живыми и близкими вещи вроде бы нам знакомые, но не до конца понятные. “Блаженные похабы” не исключение. Здесь такое общеизвестное и вместе с тем загадочное явление, как юродство, рассматривается с точки зрения истории культуры.
Попытка ответить на вопрос "Что есть юродство как социальный и культурный феномен на протяжении всей истории своего существования?".
Автор охватывает в своём анализе обширный материал, начиная с ветхозаветных пророков, заканчивая последними русскими юродивыми, которые встречались вплоть до 30-х годов 20 века. Географический охват также довольно обширен, хотя в основном речь идёт про раннюю патристику (Сирия, Египет, Греция, Византия) и Россию.
Книга на самом деле не "про историю с географией" :)), а про сам феномен юродства. Это попытка "взломать код" юродства, раскрыть его исторические, социальный, психологические, духовные корни. Попытка достаточно сильная и убедительная, но...
К "минусам" книги я бы отнёс:
1) Это НЕ популярная книга. Читается она довольно тяжело, её стиль ближе всего к научной монографии. Например, в книге очень много цитат (в т.ч. из греческих источников на греческом, из древнерусских - на старославянском :)).
2) Широта эрудиции автора с одной стороны восхищает, но с другой стороны вызывает много вопросов к самому проделанному анализу. Например, в одной из глав автор сравнивает юродство и суфийскую традицию. Сравнивает на очень выборочном материале (а суфийская традиция сама по себе очень обширная и неоднородная), и не очень корректно (на мой взгляд).
3) Автор даёт довольно чёткий ответ на вопрос "Что есть юродство?", выделяя ключевые особенности этого феномена, и отслеживая, как менялось содержание и смысл этого понятия на разных исторических этапах в обществе и в Церкви. Но... Эти самые критерии юродства размазаны по книге в виде кратких тезисов, упоминаются вскользь. Если читать невнимательно, то легко можно их не заметить :). Какой-либо обобщающей главы, где основные критерии юродства были бы чётко перечислены в книге нет :(.
Из "плюсов":
1) Читать было крайне интересно :). Знаю, что агиография - не только душеполезное, но и увлекательное чтение - но вот читать жизнеописания юродивых было особенно увлекательно! Некоторые жития (например, Андрея Царьградского) так и просятся в экранизацию :) Думаю, это получился бы крутейший сериал-боевик даже для современных избалованных зрителей :)).
2) Очень интересно было прослеживать вместе с автором культурную эволюцию юродства. По большому счёту, это довольно грустная история...
Юродство изначально - это способ, которым живая духовность пытается выйти за рамки социально-нормативной Матрицы. Сначала юродство было способом духовных людей спрятаться от мира; или было просто формой психологического воздействия, способом донести свои взгляды для особо сомневающихся :).
Но по сути дела (и автор это убедительно показывает) история юродства - это история про то, как Матрица проглотила, переварила и утилизировала юродство. Юродство превратилось в "стильный формат", но утратило своё духовное содержание.
Автор намеренно пытается ограничить феномен только рамками религии, и намеренно отбрасывает "стилевое/психологическое юродство", лишённое религиозного содержания. В книге отличное "Заключение", где перечислено десятка полтора фамилий деятелей искусства, науки и политики, которых в разные времена и по разному поводу считали "юродивыми". Но на этом автор останавливается, указывая, что на самом деле это уже "не настоящее" юродство...
А жаль! Я лично считаю, что информационное поле культуры ничего не утрачивает, и что на преемственность традиций можно и нужно смотреть шире. Например, шаманизм никуда не делся - он трансформировался в экстрасенсов :) или даже в рок-музыку :)). Та же история и с юродством: оно не исчезло, оно просто трансформируется в иные формы.
У автора есть очень хорошее определение: юродство начинается тогда, когда мистик начинает активную жизнь в миру. Что-то подобное Гурджиев называл "четвёртый путь" (он же "путь хитрого человека"). В современном циничном мире, где любые ценности девальвированы, на самом деле у нас остаётся очень мало способов, чтобы прокричать другим о том, что для нас действительно ценно, о "священном".
Юродство - это путь провокации. Если я начну говорить искренне и благоговейно о том, во что верю, надо мной посмеются (в лучшем случае), обольют грязью, или сломают психологически (в худшем случае). Но если я устрою провокацию "о высоком", то я буду защищён.
Провокация - это агрессия вовне; юродская провокация - "вот в этих хороших вещах вы не правы". /Заметьте, разговор не про меня, а про вас :))/. Если собеседник "прогнулся", признал свою неправоту, то провокация удалась... и дальше мы уже можем спокойно поговорить "о высоком" :). Если в ответ на агрессию я получил ответную агрессию... ну что же... значит, разошлись как в море корабли (каждый при своих ценностях).
Вам это ничего не напоминает? Мне лично это напоминает троллинг (в узком смысле), или даже общение в сети в целом (в широком смысле). Т.е. "юродство" - очень эвристичное понятие для понимания многих современных отношений, коммуникаций и т.п. Понимаю, что автор такой задачи не ставил, но культурологический анализ юродства в более широком (за пределами религиозного) социальном контексте - ох, было бы круто! :)
Попытка ответить на вопрос "Что есть юродство как социальный и культурный феномен на протяжении всей истории своего существования?".
Автор охватывает в своём анализе обширный материал, начиная с ветхозаветных пророков, заканчивая последними русскими юродивыми, которые встречались вплоть до 30-х годов 20 века. Географический охват также довольно обширен, хотя в основном речь идёт про раннюю патристику (Сирия, Египет, Греция, Византия) и Россию.
Книга на самом деле не "про историю с географией" :)), а про сам феномен юродства. Это попытка "взломать код" юродства, раскрыть его исторические, социальный, психологические, духовные корни. Попытка достаточно сильная и убедительная, но...
К "минусам" книги я бы отнёс:
1) Это НЕ популярная книга. Читается она довольно тяжело, её стиль ближе всего к научной монографии. Например, в книге очень много цитат (в т.ч. из греческих источников на греческом, из древнерусских - на старославянском :)).
2) Широта эрудиции автора с одной стороны восхищает, но с другой стороны вызывает много вопросов к самому проделанному анализу. Например, в одной из глав автор сравнивает юродство и суфийскую традицию. Сравнивает на очень выборочном материале (а суфийская традиция сама по себе очень обширная и неоднородная), и не очень корректно (на мой взгляд).
3) Автор даёт довольно чёткий ответ на вопрос "Что есть юродство?", выделяя ключевые особенности этого феномена, и отслеживая, как менялось содержание и смысл этого понятия на разных исторических этапах в обществе и в Церкви. Но... Эти самые критерии юродства размазаны по книге в виде кратких тезисов, упоминаются вскользь. Если читать невнимательно, то легко можно их не заметить :). Какой-либо обобщающей главы, где основные критерии юродства были бы чётко перечислены в книге нет :(.
Из "плюсов":
1) Читать было крайне интересно :). Знаю, что агиография - не только душеполезное, но и увлекательное чтение - но вот читать жизнеописания юродивых было особенно увлекательно! Некоторые жития (например, Андрея Царьградского) так и просятся в экранизацию :) Думаю, это получился бы крутейший сериал-боевик даже для современных избалованных зрителей :)).
2) Очень интересно было прослеживать вместе с автором культурную эволюцию юродства. По большому счёту, это довольно грустная история...
Юродство изначально - это способ, которым живая духовность пытается выйти за рамки социально-нормативной Матрицы. Сначала юродство было способом духовных людей спрятаться от мира; или было просто формой психологического воздействия, способом донести свои взгляды для особо сомневающихся :).
Но по сути дела (и автор это убедительно показывает) история юродства - это история про то, как Матрица проглотила, переварила и утилизировала юродство. Юродство превратилось в "стильный формат", но утратило своё духовное содержание.
Автор намеренно пытается ограничить феномен только рамками религии, и намеренно отбрасывает "стилевое/психологическое юродство", лишённое религиозного содержания. В книге отличное "Заключение", где перечислено десятка полтора фамилий деятелей искусства, науки и политики, которых в разные времена и по разному поводу считали "юродивыми". Но на этом автор останавливается, указывая, что на самом деле это уже "не настоящее" юродство...
А жаль! Я лично считаю, что информационное поле культуры ничего не утрачивает, и что на преемственность традиций можно и нужно смотреть шире. Например, шаманизм никуда не делся - он трансформировался в экстрасенсов :) или даже в рок-музыку :)). Та же история и с юродством: оно не исчезло, оно просто трансформируется в иные формы.
У автора есть очень хорошее определение: юродство начинается тогда, когда мистик начинает активную жизнь в миру. Что-то подобное Гурджиев называл "четвёртый путь" (он же "путь хитрого человека"). В современном циничном мире, где любые ценности девальвированы, на самом деле у нас остаётся очень мало способов, чтобы прокричать другим о том, что для нас действительно ценно, о "священном".
Юродство - это путь провокации. Если я начну говорить искренне и благоговейно о том, во что верю, надо мной посмеются (в лучшем случае), обольют грязью, или сломают психологически (в худшем случае). Но если я устрою провокацию "о высоком", то я буду защищён.
Провокация - это агрессия вовне; юродская провокация - "вот в этих хороших вещах вы не правы". /Заметьте, разговор не про меня, а про вас :))/. Если собеседник "прогнулся", признал свою неправоту, то провокация удалась... и дальше мы уже можем спокойно поговорить "о высоком" :). Если в ответ на агрессию я получил ответную агрессию... ну что же... значит, разошлись как в море корабли (каждый при своих ценностях).
Вам это ничего не напоминает? Мне лично это напоминает троллинг (в узком смысле), или даже общение в сети в целом (в широком смысле). Т.е. "юродство" - очень эвристичное понятие для понимания многих современных отношений, коммуникаций и т.п. Понимаю, что автор такой задачи не ставил, но культурологический анализ юродства в более широком (за пределами религиозного) социальном контексте - ох, было бы круто! :)
Сергей Иванов — это ведущий русский византинист. Несколько лет назад он написал роскошный "Путеводитель по Константинополю", благодаря чему стал лауреатом премии "Просветитель". Кроме того, профессор Иванов много и охотно выступает в роли популяризатора истории на крупных ресурсах вроде "Арзамаса" и "Горького". Я, например, познакомился с творчеством Сергея Аркадьевича, изучая арзамасовские лекции на YouTube. Даже вопрос, помню, написал.
Еще в начале 90-х Сергей Иванов написал книгу о византийском юродстве. Сейчас он решил ее переиздать, но при вычитке заметил, что за прошедшие двадцать с лишним лет многое изменилось. Кое-где нашлись новые факты, кое-где открылись новые источники, кроме того, сам Иванов за это время узнал много нового и пересмотрел кое-какие позиции. В итоге автор решил практически полностью переписать книгу, добавив очень существенный акцент на русских юродивых — "похабов".
Вот с этой самой книгой я на этой неделе и ознакомился. Впечатления остались двоякие. С одной стороны, очевидно, что работа сделана на высочайшем уровне. Дано опреление юродства, даны его критерии, приведена история явления в Византии, рассказаны биографии "звезд" юродства вроде Симеона Эмесского и Андрея Цареградского, перекинут мостик на Русь, рассказано о Василии Блаженном и последующих гонениях на "похабов". Даже о юродстве в исламе и католичестве рассказано! И все это с обильным привлечением источников, с могучим научно-справочным аппаратом — достаточно сказать, что объем книги составляет 456 страниц, тогда как текст занимает всего 317.
Ясно, что работа проделана колоссальная, но есть одно "но" — аннотации-то обещали не монографию, а научно-популярное издание. И "популярного", надо признать, тут совсем мало. Иванов пишет подчеркнуто академически, хотя в "Путеводителе по Константинополю" и интернет-проектах он не раз доказывал, что при желании может быть очень занимательным и остроумным. Тут же он максимально серьезен, да еще и регулярно вставляет в текст куски на греческом и древнерусском, причем древнерусский еще и не переводит, хотя понятно там далеко не все. От широких обобщений и каких-то глобальных теорий он по старой доброй академической традиции тоже отказывается, чтобы не подставляться. Оно понятно, но простому читателю от этого как-то совсем не весело.
Обманули издатели и "заманухой" о том, что автор рассмотрит "юродские корни в русской литературе" — я чуть ли не ради этого книгу и покупал, но по факту такие рассуждения у Иванова занимают... полстраницы. Досадно.
В общем, книга рассчитана на людей, которые и так "в теме". Если же вы изначально мало что смыслите в юродстве и покупаете книжку, чтобы бегло в нем разобраться, то этот план не сработает. Вот если вам интересно поразмышлять, чем византийское юродство отличалось от русского и почему юродивые в этих странах вели себя по-разному, а также почему юродство не получило распространения в Западной Европе, то тогда книга очень даже зайдет — подобных любопытных размышлений здесь предостаточно.
4/5. Балл отнимаю, во-первых, за некоторое несоответствие заявленному жанру (все-таки это монография, а не научпоп), во-вторых, за те самые непереведенные древнерусские цитаты, которые иногда приходилось просто пропускать.
Отличная книга! Читается как роман, но все научно. Источники, сравнительный анализ, все на высоте. В общем, судя по всему, практически все известные нам из святцев и других источников юродивые - или литературные персонажи, или персонажи неясные, из коих потом сделали юродивых (а так о них почти ничего толком не известно), или симулянты, желавшие поживиться за счет юродства, или банально сумасшедшие.
Но интереснее всего даже не это, а то, как возник сам феномен в Византии (все пошло от монахов, желавших скрывать свои подвиги от публики), и как потом он отразился на западной, на русской и даже на мусульманской почве. Юродивым приписывали попрание устоев общества, но в каждом обществе устои попирались свои, в зависимости от их важности. Например, в Византии юродивые попирали общественные приличия - скажем, забегали в женские бани или испражнялись на улице (бани были раздельными, существовали общественные уборные). В России до сер. 16 в. все бани были общими, а "в Москве еще и в начале 18 в. нужду справляли все и повсюду, так что юродивый не имел шансов особенно отличиться на общем фоне". То же и насчет неприличностей всяких: византийский юродивый Симеон в России "никого не смутил бы непристойными жестами, потому что принятая среди московитов бытовая раскованность вызывала изумление у иностранных путешественников". В Византии юродивый провоцирует народ, дурачась во время богослужения, а в России он кощунствами не занимается, зато выдает эскапады против царя - почему? Потому что "светская власть на Руси в куда большей мере, чем в Византии, узурпировала сакральные функции". В общем, очень много интересных наблюдений.
Также много описаний быта и нравов монахов и мирян того времени. Иные вещи просто поражают. Вообще, представление о том обществе как на сплошь благочестивом и ваще-ваще, определенно зиждутся на розовых очках, слепленных из душеполезных текстов. Реальность была далеко не таковой )) Скажем, в Москве монахи одного монастыря нарочно держали у себя симулянта, который за деньги строил из себя исцелившегося от мощей святого калеку. Это только один пример из жизни, в книги такого море. Интересно замечание автора, что византийские миряне, критиковавшие юродство в 12 в., "думали, что им не нравятся лишь эксцессы аскезы, но на самом деле она не нравилась им как таковая". Я их понимаю ))
Что же касается юродства как явления и как типа святости, то тут я, пожалуй, соглашусь в целом с автором. Боюсь, святость тут рядом не лежала. А вот сумасшествие, психопатия, перформансы, гордыня и подобные вещи - сколько угодно. Конец юродства показателен:
Время от времени те или иные монахи различных афонских обителей впадали в юродство до недавних пор. В 1969 г. Протат Святой Горы отправил в сумасшедший дом в Фессалонике Костаса Ангелиса, юродствовавшего в Кутлумушском монастыре. Так греческая церковь окончательно простилась с институтом, сопровождавшим ее на протяжении полутора тысяч лет.
Как говорится, и слава Богу ))
Само исследование посвящено изучению феномена юродства; автор предпринял попытку проследить историю возникновения юродства, процесс его постепенной трансформации и дальнейшего угасания. Помимо этого автор рассказал о явлениях, схожих с юродствованием, которые встречаются в других религиях.
Несмотря на обилие в первой половине книги древнегреческих терминов и выражений, а также неадаптированных текстов на церковнославянском языке во второй части, могу точно сказать, что работа была прочитана с интересом.
На мой взгляд, минусом в этой книге является то, чтоа втор не указывает никаких конкретных сведений. Так, например, неясным осталось значение слова "юродивый" - непонятно, кого именно следует называет юродивым или блаженным похабом.
В общем, думаю, что книжке можно поставить 4.
Высококлассное, обстоятельное исследование феномена юродства в православии, сделанное на профессиональном научном уровне. Книгу можно разделить на две части: юродство в Византии и юродство в России. В первой части автор Сергей Иванов подробно изучает термины, встречающиеся в письменных источниках, которыми называют юродивых и само явление юродства. К сожалению, автор, рассказывая об этих терминах, приводил их только в записи греческого алфавита, без транскрипции для тех, кто не знает греческих букв, как я, например. Все-таки, это научно-популярная книга и ее будут читать не только коллеги-ученые, поэтому, на мой взгляд, было бы вежливо по отношению к читателю написать транскрипцию этих слов, тем более, что их разбору посвящена целая глава.
В части, посвященной Византии, Иванов рассматривает и обозначает житийные парадигмы и сюжеты, складывавшиеся на протяжении столетий, относительно тех или иных известных юродивых. А во второй части автор показывает, как эти византийские сюжеты были восприняты и переосмыслены в России и что в них появилось нового при переходе на другую территорию.
Честно говоря, очень сложно при первом прочтении запомнить имена многочисленных юродивых и подробности агиографических сочинений, с ними связанных. Так что к этой книге можно будет вернуться еще не раз, потому что тема юродства очень захватывающая и интригующая.
Тем не менее некоторые “дореволюционные” юродивые продолжали действовать. Одной из них была Мария Шудская:"Кого побьет… у кого украдет, а у кого окошко разобьет. Иногда такое скажет, что непременно побьют. А то возьмет к кому-нибудь в печку полезет… да и повиливает варево из горшков. За прямоту, с которой она многих обличала, забирали ее в милицию. Но однажды она там нечистотами всю стену обмарала и сказала: “Какая власть – такая мразь”. Пришлось отпустить".
В одном из фольклорных преданий Иван был избран на царство следующим образом: «по совету одного юродивого» в воротах Кремля поставили пудовую свечу и решили, что при появлении «истинного» царя она сама собою загорится. Некий начальник отправляется в Москву в надежде на трон и обещает своему кучеру Ивану, что если станет царём, то произведет его в «генералы»; в ответ кучер обещает, если сам станет царём, повесить своего хозяина. Надо ли объяснять, что именно при появлении кучера чудесным образом загорелась свеча, и новоявленный царь Иван приказал немедленно казнить «генерала», за что получил от восхищенного народа прозвание Грозный.
Как говаривала блаженная Мария Дивеевская, «хорошо было блажить при Николае, а поблажи-ка при советской власти».
Но на этом развитие легенды не останавливается. В целом ряде рукописей, содержащих житие Онисимы, рассказ продолжен [CXXIII]. После бегства из монастыря Онисима стала настоятельницей общины из четырехсот отшельников-мужчин, живших в пустыне, так называемых «восков» («пасущихся») [CXXIV]. В нарушение всех канонов она носила мужскую одежду.Столь странный образ жизни, как трансвестизм, распространился в Восточной церкви [CXXV] в тот же период, что и юродство, и содержал в себе тот же вызов установленному миропорядку, тот же намёк на ересь [CXXVI]. Он был официально запрещен 13-м каноном Гангрского собора (340-е гг.). Отличие Онисимы от всех остальных агиографических травести (Иларии, Евфросинии, Евгении, Аполлинарии, Антонины, Феодоры, Пелагии, Матроны, Глафиры, Евфимианы, Анастасии, Сусанны, Анны, Мариры [CXXVII]) в том, что их все принимали за мужчин-евнухов, а про неё пустынники знали, что «настоятель по природе не мужчина, а женщина» [CXXVIII]. Онисима являет собою уникальный пример соединения двух антиканонических подвигов: юродства и трансвестизма. Они ведь и по сути близки: с одной стороны, юродивый склонен разрушать границу между мужским и женским (ср. с. 113- 114); с другой стороны, в травестии [28] содержится элемент типично юродской провокации. Матрона, когда её переодевание было разоблачено, говорит: «Целуя братьев, я смотрела на них как на ангелов Божиих… Не к человеческим устам я прикладывалась, но к людям бесстрастным ( άπαθέσιν )» [CXXIX].
Странная дружба-вражда царя (Ивана Грозного) с «похабами» — апогей «похабства» на Руси. В ней сошлись две в каком-то смысле сродные друг другу силы. Если считать юродством максимальное самоуничижение, таящее под собой величайшую гордыню, то нельзя себе представить более характерного носителя этой гремучей смеси, чем Иван Васильевич.