Однажды ты просто откроешь глаза, а кругом чужой мир. Бред? Бред. Вот и я так подумала. Да только мои мысли никого не интересовали. Ни тех, кто меня связал в каком-то темном подвале с неведомыми целями, ни того кто пожелает спасти с целью как раз определенной, как выяснится. Только зря они это. Сдаваться я не намерена. Раз уж назвали ведьмой, то получите, правда вовсе не то, чего ожидали! А некоторым самоуверенным товарищам стоит или пересмотреть свои взгляды, или отправляться… Да куда хочет!...
...если незаслуженно обвинили, так пойди и заслужи.
...если в твоей жизни произошла неведомая хрень, то сначала разберись и попытайся выкрутиться, а уж потом истери, если останется желание
— А это госпожа Маршалла Вивьен, она…
— Всего лишь купленная у ковена ведьма для твоего брата, — припечатала я с холодной улыбкой, немного скривившись от омерзения. Да, когда говоришь такое о себе вслух, то надо быть закоренелым циником и пофигистом. У меня пока идеально не получается. Ничего, вероятно, ещё будет не одна возможность отточить сие умение.
Считываю реакцию на свои слова. Ненавижу по глупости созданные ситуации из-за не сказанной вовремя правды!
— Я буду вынужден сообщить Владеющему. Требовать от тебя ответов — только его право, к сожалению, — произнес он холодно.
— Сделай одолжение, — вздохнула я. — Мне правда нечего тебе сказать, пусть ты в это и не веришь.
Марша, только давай без глупостей, — он оглядел меня скептически, берясь за резную скобу входной двери, и припечатал, — А ещё лучше вовсе молчи!
— Как можно! — возмутилась я, — Да я сама скромность! — и сложила ладони, слегка поклонившись, — Слушаюсь и повинуюсь! — Господи, на что не пойдешь за плюшку с корицей! А если б меня морили голодом ещё подольше, то через пару часов за мясной пирог, вообще была б готова душу продать.
— Игрушка, говоришь. Это неплохо, ведьма, что ты не питаешь иллюзий, — прозвучало минут через пять за тонкой дверью, что отгораживала сейчас меня от тысячника. Фраза была сказана спокойно и даже не зло. И Юстум прекрасно понимал, что я его слышу, и продолжил, — Род Ардере, конечно, не делится своим, тут ты права. Вот только игрушки порой могут стать очень нужными. Хотя это и от них самих зависит.
Покуда мне бережно на плечи не опустилась чистая ткань, а сильные руки не вытянули наружу, аккуратно кутая, словно ребенка, промакивая от воды и неся на постель. Я же смотрела на молчаливого мужчину, что в этот миг был так заботлив, словно не припечатывал недавно словами, унижая и опуская меня ниже подвала этой самой гостиницы. Чертовски хотелось расслабиться в этих руках, поверить, быть нужной. Быть глупее и легковернее…
Жаль, не умею.
Не скажу, что в своей жизни была тихоней… Да, чего уж врать-то? Филологи, переквалифицировавшиеся в офисный планктон и гордо именуемые менеджерами по продажам, выбивавшие себе место под солнцем в чужом городе, по определению, не могут быть таковыми.
Нет, петь «Орленок, Орленок!» не стану — зрители не поймут, менталитет не соответствует. Но и умирать на коленях гордость не позволит. Гордость — последнее прибежище достоинства, его я растоптать не позволю.
Говорить со мной отказывались, второй попытки придушить очередного извращенца и попробовать под шумок сбежать у меня явно не будет. Я в руках фанатиков, а не кретинов.
Ага, Машенька, пошла первая классическая стадия. Нормальная реакция на стресс. Отрицание мы уже имеем. Давай по-быстрому проскочим остальные четыре. Можешь на секундочку только на гневе задержаться, так, для самоудовлетворения и дойди уже до приятия ситуации. Ибо надо в темпе, тебя вроде сжечь хотят, вдруг мозг сможет выдать что-то более путное, чем вся эта рефлексия?
Принцип, что если в твоей жизни произошла неведомая хрень, то сначала разберись и попытайся выкрутиться, а уж потом истери, если останется желание, я давно усвоила.
Поорать что-нибудь типа «Мы все умрем!», или выдать свои глубокие, почерпнутые долгим проживанием в общаге универа, знания обсценной лексики, я всегда успею. А пока пробуем все приемы подходящие для выживания.