Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Вот я всегда знала, что зарядка воды от телевизора, обращение к заговорам и каким-то бабкам вместо врачей, к экстрасенсам вместо психологов, вера в магию, Кашпировский и Гробовой  - это симптом чего-то очень нездорового. Причём как применительно к отдельной личности, так и к человечеству в целом. Тонны мракобесия, навалившиеся на сегодняшнее российское общество подобно туше мёртвого кита, лично меня очень пугают. Хотя к чему это я, ведь книга о послевоенной Германии?

Написано просто шикарно. Я прежде всего смотрела на научность подхода автора, и он - на сто из ста. Весь анализ основан строго на документальных источниках из архивов Мюнхена, Херфорта и Берлина. Выбрано конкретное узкое время - послевоенное двадцатилетие. Автор не растекается мыслью по древу, а ёмко описывает несколько разных историй появления и, если можно так выразиться, "карьеры" знахарей, колдунов и экстрасенсов в разных регионах Западной Германии. Эти истории идут параллельно, каждая - от начала до логического завершения. Ярче всего освещается биография Бруно Грёнинга - он был самым известным и по нему осталось больше всего материалов. Я бы предпочла, может быть, более широкую историческую канву, но это уже моя профдеформация)) у Моники Блэк не было такой задачи, и справка, данная ей, хоть и краткая, но очень объективная и даёт вполне ясное понимание происходящего в стране после войны. Даже неподготовленному человеку читать будет просто и понятно.

Я получала большое удовольствие скорее от социальной психологии в этой книге. Феномен коллективной вины, вины как христианского понятия, желание искупления и желание быстрее забыть всё, что случилось за время нацистского правления, феномен молчания целой нации о произошедшем во время ВМВ, потеря всех возможных моральных и нравственных ориентиров, падение на самое дно - всё это вызвало всплеск веры. Но отнюдь не в бога, как могло бы показаться. А той веры, которая рождает магов, шаманов, ведьм и чародеев всех мастей. Я бы назвала её "тёмной".

Вот эту "тёмную веру" и исследует автор. И вывод, сделанные и ей, и мной: всё очень не в порядке с обществом, в котором многотысячные толпы приходят на сеансы сгибания ложек взглядом, и воспринимают это не как ловкий фокус для развлечения, а как объективную реальность.

Есть ли ведьмы среди нас?

Особенно претенциозным стало замечание Грёнинга, что если он призовет немецкий народ, то случится «величайшая революция, когда-либо виденная миром». Альхорн с отвращением наблюдал влияние происходящего на собравшихся. Он заметил молодую девушку с цветком в руке, которым она «коснулась штанины Грёнинга и провела по собственному лбу и груди».
Даже если этих сцен было недостаточно, чтобы вызвать тревогу, Альхорн засвидетельствовал, как быстро Грёнинг определяет, «кто заслуживает быть исцеленным, а кто нет». «Я могу исцелить 90 %, 10 % – мусор, и это не моя вина».

Когда Wunderdoktor требовал избавить его от присутствия злых людей, он имел в виду не только грешников, для которых возможно искупление и исцеление. Он говорил о ведьмах, воплощенном зле.
Если зло – болезнь, что тогда лекарство?

Принято считать, что ради восстановления страны после войны немцы позабыли позорное прошлое. Амнистия по ряду преступлений нацизма в декабре 1949 года как будто освободила народ не только юридически, но и психологически. Потребуется экономическое чудо и работа целого поколения детей, чтобы преступления Третьего рейха снова стали осмыслять и обсуждать.

Но Моника Блэк в только что вышедшей в "Альпине" работе утверждает: все не так просто. Публично мало кто решался говорить о Холокосте и военных преступлениях, мало кто писал о разрушенных бомбардировками городах и ужасах ночных авианалетов (Зебальд об этом молчаливом пакте пишет в "Естественной истории разрушения"), но травму спрятать невозможно: она найдет выход, причем иногда в самомо неожиданном виде.

Западная Германия в пятидесятые годы — удивительное место. Целители собирают залы с десятками тысяч зрителей, в деревнях на севере орудуют ведьмы, в Шварцвальде появляется Дева Мария, над лесами парят кресты — страна быстро наполняется чудесами и теми, кто хочет их видеть.

Центральных героев трое. Бруно Грёнинг — целитель из Данцига, этакий немецкий Кашпировский. Воду не заряжает, зато лечит грыжу и инвалидность прикосновением и раздает целебные шарики из фольги. Его слава гремит в Вестфалии и Мюнхене, десятки тысяч собираются на его публичные сеансы лечения. В какой-то момент благодаря киношникам в распоряжении Грёнинга оказываются сцена и софиты — так что сеансы целителя начинают пугающе напоминать картины из недавнего прошлого.

Вальдемар Эберлинг — краснодеревщик из Дитмаршена, в прошлом — социал-демократ. В родной деревне он занимается целительством и попутно выявляет ведьм — на кого укажет Эберлинг, тот и становится объектом страна со стороны селян, его избегают, не принимают подарки и так далее. Обвинения Эберлинга едва не стоили здоровья одной из жительниц деревни, а сам он в итоге оказался на скамье подсудимых в Верховном суде Нижней Саксонии.

Иоганн Крузе — учитель. Тоже из Дитмаршена, тоже социалист, вынужденный переезжать с места на место в нацистскую эпоху, пока окончательно не лишился работы. В пятидесятые стал фактически главный экспертом по ведьмам, написав книгу "Ведьмы среди нас?", где — неожиданно — обличал новую "охоту на ведьм", требовал судить "целителей" и "ведьмогонителей" и сопоставлял новую истерию с антисемитизмом. Некоторые инициативы Крузе были пугающими — например, он предлагал запретить читать детям сказку о Гензеле и Гретель, потому что она способствует "охоте на ведьм" — но благодаря ему забанили популярный в Германии гримуар с разными способами издевательств над животными с целью получить ингредиенты.

Что особенно интересует Блэк, так это политический аспект и связь с нацистским прошлым, которая оказывается неразрывной. Грёнинг — бывший нацист, его риторика отдает старым-добрым шовинизмом, но при этом бывшие эсэсовцы из его собственного окружения считают целителя "расово неполноценным" — исключительно из-за его бедняцкого происхождения.

Дитмаршен — регион, где 90 % населения вступали в НСДАП, и именно он оказался в центре эпидемии "охоты на ведьм". При этом психологи, обследовавшие колдуна Эберлинга, фиксировали его "отсталость", "замкнутость" и "параноидальность", полностью игнорируя то, что Эберлинг некоторое время провел в гестаповских застенках. Среди его клиентов при этом были бывшие высокопоставленные нацисты, а жертвами травли — демократы в эпоху Рейха.

Прошлое постоянно о себе намекало, но его как будто усиленно старались игнорировать. Были те, кто призывал каяться о шести миллионах убитых евреев — но и те были бродячими проповедниками. Блэк хорошо показывает, как в условиях нарождающихся медиа и тотальной коррупции в Германии росла атмосфера недоверия, при этом "чудесные" случаи и колдовскую манию списывали на реликтовый фольклор и непросвещенность деревенщин. И это несмотря на то, что население крупных городов тоже с удовольствием носило деньги целителям.

Когда врачам нет веры (многие из них — тоже бывшие нацисты, проводившие подчас стерилизацию собственным соседям), остается вера в чудо. Самая душераздирающая глава книги — о Руте К., девочке из Штутгарта, стратавшей от туберкулеза. Грёнинг клятвенно пообещал излечить девочку, и ее отец отказался от услуг клиники. Спустя некоторое время Рута умерла. Письма безутешного отца остались неотвеченными, а сам Грёнинг отделался лишь несколькими месяцами тюрьмы — за халатность. Целитель умер в 1959 году, завершив эпоху чудес в ФРГ.

Несмотря на сравнительно небольшой объем книги, у Блэк получается обрисовать убедительную картину Германии, которая отворачивается от страшного прошлого в надежде, что оно исчезнет само по себе. А читателю остается проводить параллели с недавней историей, где развал СССР привел к популярности оккультизма, а на терактах нулевых наживались медиацелители и прочие экстрасенсы.

Больше трети россиян верят в колдовство. Возможно, дело не просто в недостатке образования.

Книгижарь