Рассказ
Бумаргины
Гулин уже подходил к машине, как вдруг подумалось: а может, вообще никуда не ехать? Сами разберутся. Мать, конечно, жалко, но не хватит ли ей носиться с этой своей Раечкой как с дитятей? Дитяте однако тридцать два стукануло. Она уже не Раечка, она уже Раиса. И если эта Раиса так неугомонно ищет приключения на свою пятую, разве это давно не её сугубо личное дело? Правда, на этот раз речь шла уже и не о приключениях...
Бодр, ол бодр, уфффр!
Никогда бы не подумал, что угроблю выходной на поездку в Санмед, в переполненном омнибусе, стоя. Да ещё и не ради себя. "А ради кого?!" - офигел бы я ещё пару месяцев назад. И вот что мне тогдашнему ответил бы я сегодняшний: "Как ради кого? Ради неё, Бодри, моей девушки!"
Двадцать один сорок семь
Дед! - позвала Соня, расстёгивая пыльные ботинки. Странно, что он не вышел её встречать, обычно выходил, все четыре недели... - Деда!.. Вот чёрт... - Левый верхний замочек заело, да так, что хоть ломай.
Апельсинка. Биография с фотографией
– На собаку я – не согласна, – говорит мама. – От собаки пахнет. Со-ба-кой. Егор не спорит – разве с этим поспоришь?
Всё, что сердцу - Мила
– Выключаю, выключаю, выключаю, – сказала Мила, чтобы уж точно запомнить. Не хотелось дёргаться ещё и из-за утюга, день и так обещал быть красочным – предстояло везти бабушку в банк. – Поедем за доверенностью! Помнишь? Сегодня!
Только Мика между прошлым и будущим
Говорят, есть только миг между прошлым и будущим. Но нет, это не всё. Есть ещё и Мика. Во всяком случае, была. Да здравствует бессмыслица! Ура, товарищи.
Мы вас видим
- Ну и что у нас там, на горизонте? - как можно бодрее спросил капитан. Сказать, что поведение господ туристов его беспокоило - ничего не сказать. - Там люди, - неохотно отозвался Зафар. - Люди, значит... И что делают?
Всегда четверг
Окна были открыты настежь. Июльская ночь уже набрала силу - душная, бархатная, глубокая, - но в спальне принцессы было светло как днём, горели все четыре светильника. От Каусё падало сразу четыре тени, и некоторое время он, от нечего делать, с ними играл, по-разному разворачивая крылышки. Силуэт приобретал самые причудливые формы, однажды получился даже дракон... Но пауза затянулась, а потом ещё и эти всхлипы послышались!
Ледяной Дворец
Мрачная ночь холодным покрывалом окутала замерший город, и ее темное безмолвие единолично властвовало над пустыми улицами. Вековые сугробы опоясывали покинутые деревянные постройки, изящно испещренные многочисленными замысловатыми письменами.
Неожиданное приключение паладина Гордона
Какая же история может начаться без описания главного действующего лица? Давайте же потратим часть рулона нашего туалетного папируса и расскажем немного о герое, за чьими приключениями дорогому читателю придется следить. Какая же история может начаться без описания главного действующего лица? Давайте же потратим часть рулона нашего туалетного папируса и расскажем немного о герое, за чьими приключениями дорогому читателю придется следить.
Этика потенциальной ямы
Таня Смирнова возвращалась домой поздно вечером. День на работе выдался тяжёлый - она не успела подготовить отчёты и получила нагоняй от начальника. Уже не первый. Если она вылетит и с этого места, то просить отца устроить её куда-нибудь снова просто не сможет. У неё скопилась какая-то сумма и пару-тройку месяцев она прожила бы на эти накопления, но что потом? Снизить планку и пытаться устроиться на работу попроще. В конце концов, она никогда не хотела становиться экономистом и получать высшее...
Все уже будет, все еще было
Белый саван снега накрыл заледеневшее озеро. Деревья склонили ветви надо льдом и походили на людей, потупивших свой взор во время проводов мертвеца в последний путь. Свинцовое небо добавило трагичности печальной картине, которую наблюдал стоявший на берегу мужчина - Фред Джонсон. Те, кто осмеливался прогуливаться возле озера всегда видели его одинокую фигуру, стоявшую на берегу. Как солдат, несущий вахту, как смотритель маяка, не покидающий свой пост, Джонсон стоял и смотрел на абсолютную...
Минерва
Серо-голубое небо наверху, краснозем, усеянный короткой желтовато-зеленой травой, внизу, однообразный равнинный пейзаж вокруг левитирующего на высоте около полуметра магнимобиля. Природа однообразная, словно изготовленная на фабрике. Солнце меньше, чем на Земле, но такое же яркое. В кабине магнимобиля сидят мужчина и женщина в удобных, компактных плотно прилегающих к телу скафандрах из сверхпрочного наноматериала. Машина управляется автоматически, поэтому люди могут непринужденно...
Индульгенция
Гарри Пулман с сомнением посмотрел на смятый листок бумаги, протянутый ему нищим. Листок был разрисован заковыристыми знаками, происхождение которых Пулман не брался определить. Нищий, почему-то решивший, что сумеет надуть Пулмана, расхваливал свой товар, но Гарри его не слушал. Он нервничал - сделка, которую ему предстояло заключить, должна была решить судьбу его фирмы - а потому торопился. Чудовище, именуемое кризисом, лишившее работы стольких бизнесменов, подбиралось к Пулману. Заказ,...
Сделка
Сергей Котиков просматривал результаты экспериментов в пятнадцатый раз. Неужели датчик действительно зафиксировал то, что зафиксировали? Публикация этих результатов произведет фурор в научном мире. Повторить эксперимент, а результаты сообщить научному руководителю. Все в НИИ будут гордиться Сергеем - открытие гравитон настоящий прорыв. Никому еще не удавалось зафиксировать квант гравитационного поля с помощью датчиков. Еще один шаг на пути к пониманию явления тяготения!
Тринадцать рассказов
Провалившийся абитуриент Слава Щербаков знакомится в вагоне электрички с профессором филологии Яковлевым и его очаровательной племянницей Сашей. Рассчитывая, что профессор окажет содействие при поступлении в будущем году, Слава начинает помогать Яковлеву собирать сведения о явлениях, которые наши предки описали в форме сказок и легенд.
Планета-призрак
Сквозь нетипичный для земной атмосферы пурпур облаков к поверхности планеты спускался экскурсионный шлюп. Ребятишки, впервые посещавшие Златонию, толкались возле смотрового иллюминатора. Родители, стоявшие в сторонке, вели себя сдержаннее, но скрыть любопытства не могли, время от времени подходили ближе и бросали по-детски живые взгляды в сторону иллюминаторы.
Андреевский лес
Андреевский лес. Мы - я, язвительный Олег Курицын, легковесный Толик Шмелев и самый серьезный из нас Саша с самой несерьезной фамилией Козявкин - после выпуска из университета завели традицию собираться в июне на товарищеские посиделки.
Качели
Вверх-вниз. Небо-земля. Сашка крутил "солнышко" на качелях, а ребята толпились вокруг и отсчитывали число оборотов. Мальчишка шел на рекорд двора - прокрутился уже девять раз. Прошлый рекорд Димки Шпагина - двенадцать оборотов. Побить пока никому не удалось
Бланковый король
Произошла эта история в сорок четвертом году, весной. Наш полк в то время стоял на Украине, и мы быстро продвигались вперед. Немцы хоть и были превосходными вояками, устоять перед нами не могли, отступали назад, освобождая дорогу на Румынию.
Кто шумит на крыше в полночь?
-Игорь, ты слышал? - Тома толкнула мужа локтем. Тот заворочался, ответил не сразу. - Слышал что? - протянул он спросонья. - Шум на крыше. - Нет, - зевнул, перевернулся на живот. - Может, коты?
Должник
Леонид Зотов не торопясь возвращался домой. Спешить - значило привлечь внимание полиции. Но и промедление смерти подобно. Он возвращался из квартиры своего друга Евгения Тараканова, где они регулярно проводили собрания, обменивались запрещенной прозой, стихами, высказывали мысли по поводу дальнейшего пути родной страны. Зотов взглянул на часы - приближался комендантский час. Полицейские уже стали посматривать на гражданина, так поздно бродившего по городу. Хищный блеск в их глазах выдавал...
Человек без прошлого
Перескакивая через две ступеньки, Кирилл Смольняков спустился в подъезд, средним и большим пальцами правой руки стал массировать глаза, а левую запустил в нагрудный карман рубашки, достал оттуда помятую пачку сигарет. Вышел на улицу, закурил, окинул взглядом затянутый мглой пустынный двор, посмотрел на тухнувшее бледно-голубое небо. Из-за близорукости искорки робко подглядывающих за увядающим днем звезд казались каплями краски, упавшими с кисти неаккуратного художника на холст небосвода.