– Во время войны вы не осуществляете права личного суда. Опасно вот что: как только человек внушит себе мысль, что он знает, кому следует разрешить жить, а кому нет, ему недалеко до того, чтобы стать самым опасным убийцей из всех существующих – самонадеянным преступником, который убивает не ради выгоды, а по идейным соображениям. Он узурпирует функции le bon Dieu[Господа бога].
– Жизнь – нелёгкое дело, – сказала миссис Лорример. – Узнаете, когда доживёте до моих лет. Она требует неимоверного мужества и большого терпения. И в конце концов задаёшься вопросом: «А стоило ли?..»
– Правда иногда причиняет страдания, разрушает иллюзии.
– Все равно лучше её знать, – сказала Рода.
– Память – замечательный дар. Пока помнишь, прошлое не канет в вечность.
– Это все родственники, – сказала мисс Берджесс. – Я всегда считала, что ничто лучше смерти не выявляет низменность человеческой натуры. У неостывшего трупа начинают спорить, кому что достанется.
– Вот это да! – воскликнула она. – Вы, я вижу, не лишены человеческих слабостей.
– Но я же и есть человек!
– Женщина может бояться за своего мужа или может бояться своего мужа, но нельзя бояться за кого-то и этого кого-то одновременно.
– Чтобы убить, нужно обладать особым складом ума, способностью сосредоточиться только на одной идее.
– Завтра? – спросил он. – Иногда, мосье Пуаро, этого завтра ждут ой как долго.
– Наоборот, – парировал Пуаро, – не успеешь оглянуться, а оно уже тут как тут, никакого разнообразия.
– Убийца всегда опасен, – мрачно отозвался Пуаро. – Удивительно, как часто об этом забывают.