— Ох, Санька, — мама обнимает меня одной рукой и целует в волосы. — И на твою вертлявую пятую точку управа нашлась. Не жди, что я стану тебе что-то советовать. Тебе двадцать три, и ты сама вправе решать, чего тебе хочется больше.
Если высотой мое настроение до этого момента едва ли дотягивало до живота, то сейчас стремительно миновало трусы и завалилось в кроссовок.
— Рассаживаемся, — объявляет папа, когда мы подходим к маминому внедорожнику, размерами напоминающий автобус. Папа объяснил такой выбор тем, что мама должна иметь возможность переехать любое препятствие, даже если оно дышит и двигается.
Пусть из почетных стерв меня и разжаловали, но и слезливой кончитой я становиться не спешу.
Звонок в дверь заставляет сердце дернуться от неожиданности. Черт, вот так и подыхают бедные трусливые зайцы.
Крепкая семья — это большая сила и большая привязанность, особенно, когда ты еще и любимая папина дочка.
Отношения на расстоянии? Даже опыт не нужен, чтобы понять, что все это полная лажа. Вместо похода в ресторан рассказывать по фейстайму, что я ел на обед, а вместо секса др***ть, глядя друг на друга. Что дальше?
Все это меня устраивало, умиляло даже, что Саша такая. Как взрыв новогодней хлопушки — уши закладывает, до хера мусора, сидишь весь в какой-то цветной требухе и все равно улыбаешься.
— Дед, ты за кого вообще? Что за наезды?
— Я за то, чтобы доллар пятьдесят копеек стоил, Саня. Нечего мне тут пар из ноздрей пускать. Пальцы сосешь как взрослая, а прописной истины не знаешь: мы ответственны за тех, кого приручили. Мамонт твой в баню с нами поперся и пироги с каменным лицом трескал, пока предыдущий из глотки торчал. Для чего это все, знаешь?
— Я его особо и не заставляла.
— Правильно, не заставляла. Ты у нас, лиса хитрожопая, по другому действуешь. Хвостом машешь, об ноги трешься, где надо — зубы покажешь, где удобно — глаза жалобные состроишь. И пошел за тобой мамонт в леса как привязанный. Ему же невдомек, что лиса скоро съебется белок и орешки трескать, и оставит его, идиота мохнатого, одного стоять. Вот так они и сдохли много веков назад. Из-за доверчивости.
— Любаня, положи моей разговорчивой внучке пирог потолще, чтобы ей было чем свой необъятный рот занять. И гостю нашему тоже с горкой навали, чтобы не говорил потом, что Игорь Жданов человек негостеприимный.