Взрослые всегда чем-то обеспокоены и всегда о чем-то шепчутся.
Остаться незамеченным, не значит не оставлять следов.
Ну, прожить так долго может любой: тут главное – не помереть.
«Здесь все всегда сверхдраматично. Эпично. Каждый ведёт себя так, словно явился из баллады про убийство».
– У вас троих для всех проблем одно решение – убить. Но ни один ключ не подходит ко всем замкам. Кто-то пытается предать Верховного Короля – убить. Кто-то на вас плохо посмотрел – убить. Кто-то не уважает – убить. Кто-то разрушил ваше убежище – убить. Чем дольше я вас слушаю, тем больше думаю о том, что меня разбудили после очень непродолжительного сна.
Не уверена, что сплю, но грежу.
Месть сладка, но мороженое слаще.
Никто не хочет, чтобы о его страхах знали другие, и многие скрывают их за громкими словами. Нет, моё отношение к нему не меняется к лучшему, но впервые он кажется настоящим. Не хорошим - настоящим.
Если ты причинишь мне боль, плакать не стану. Отвечу тем же.
Ты постоянно напоминаешь мне, что я простая смертная, а ты — принц Фейри. Ладно, позволь напомнить, что это значит: ты можешь потерять многое, а мне терять нечего.
Мы оба знаем, в чем я сильнее, кто я такая.
Я только что с мечом в руке гоняла сестру вокруг лестницы. Но что делать с этим талантом - вопрос.
Самый красивый из них - Кардан с черными, переливчатыми, как вороново крыло, волосами и скулами, заточенными словно нарочно, чтобы резать девичьи сердца. Его я ненавижу сильнее всех прочих. Ненавижу так, что порой забываю дышать.
Мы снова возвращаемся к плану, и Кардан помогает начертить схему Холлоу-Холла. Я стараюсь не смотреть на его длинные пальцы, скользящие по пергаменту, и борюсь с приступами слабости, когда он глядит на меня.
Желание - странная вещь. Удовлетворенное, оно мутирует. Получив золотую нить, мы хотим иметь и золотую иголку.
Кардан ухмыляется мне, словно всю жизнь мы с ним были закадычными друзьями. Я забыла, насколько он может быть обаятельным и как это опасно.
– Итак? – спрашиваю, я снова поднимая арбалет, очень довольная тем, что у меня есть повод еще раз подчеркнуть, кто здесь главный. – Скажи мне!
Он наклоняется и закрывает глаза.
– Больше всего я ненавижу тебя за то, что думаю о тебя. Часто. Это отвратительно, но я ничего не могу поделать.
Я немею от удивления.
– Может, тебе действительно стоит меня застрелить, – говорит он, закрывая лицо ладонями.
– Ты меня разыгрываешь, - заявляю я. Не верю ему. Если он думает, что я дура, способная из-за красоты потеря голову, то я не поддамся на столь грубую лесть. Иначе я и дня выжила бы В Волшебной стране. Готовая изобличить его обман, я встаю.
Арбалет для стрельбы в упор не очень подходит, поэтому я достаю кинжал.
Кардан не поднимает взгляд, когда я обхожу стол и приближаюсь к нему. Упираюсь острием под подбородок, как делала это днем раньше в зале, и заставляю поднять голову вверх. Он неохотно смотрит мне в глаза.
По его лицу видно, что ему на самом деле и стыдно, и страшно. И тут я понимаю, что и сама не знаю, чему верить.
Я наклоняюсь к нему так близко, что могу поцеловать. Глаза его распахиваются. В них смешались паника и желание. Пьянящее чувство — обладание властью над кем-то. Над Карданом, про которого я никогда бы не подумал, что он вообще способен на чувства.
– Ты действительно хочешь меня‚— говорю я, Чувствуя тепло его дыхания. –И тебе ненавистна эта мысль. — Я изменяю, угол наклона клинка, и теперь он упирается ему в горло. Вопреки ожиданиям, его совсем не пугает это движение кинжала. Не сильнее, чем прикосновение моих губ к его губам.
Начинаю говорить, и вдруг чья-то ладонь зажимает рот. Пальцы впиваются в кожу вокруг губ. Бью, разворачиваюсь и вижу, как Локк держит Тарин за талию. Меня хватают за запястья. Вырываюсь, кричу, но в мире фейри крики все равно что птичье пение - обычное дело, не привлекающее внимания.
Локк приносит мне ликера, и я из вежливости пригубливаю обжигающий напиток. И тут же закашливаюсь. Кардан поворачивается и смотрит на меня из-под полуопущенных век. Я вижу влажный блеск глаз. Девушка целует его в губы и просовывает руку под полу гофрированной рубашки, но он продолжает наблюдать за мной.
Щеки теплеют. Я отвожу взгляд и тут же злюсь на себя - еще вообразит, будто смутил меня. Любит устраивать спектакль с собой в главной роли.
В конце концов родиться смертным — это почти то же самое, что родиться уже мертвым.
Своей жестокостью он в полной мере обязан старшему брату. В жестокости его растили, в нюансы жестокости посвящали, применению жестокости обучали. И как ни ужасен Кардан, теперь я понимаю, каким он может стать, и мне становится страшно.
Кардан перехватывает мой взгляд, и я ничего не могу поделать - злобная ухмылка тянет вверх уголки рта. Его глаза вспыхивают, как уголья; ненависть, живое существо, дрожит и мерцают в воздухе между нами, словно воздух над черными скалами в жаркий летний день.
Годы шли, а она никак не могла заставить себя снова пережить это. Время притупило ужас смертей. Память о том дне растаяла в красном тумане.
О леди, ты прекрасна!
О леди, ты опасна!
О как же я скучаю по шалостям твоим.
По волосам скучаю.
И по глазам скучаю.
И таю, умираю по бёдрам твоим!
Нет смысла биться, если не намереваешься победить.
Я слабая. Я хрупкая. Я смертная. И вот это я ненавижу больше всего. Если даже, каким-то чудом, я превзойду их, я никогда не стану одной из них.