- Можно подумать, что ты русский? - всплеснула руками Фира. - Жора Циклер!
- Я одессит, - гордо заявил тот. - Это и половая ориентация, и национальность, и даже диагноз, чтоб ты знала!
- Иди посмотри сам. - Глаза учёного блестели, он был явно возбужден.
- Надеюсь, ты хочешь показать мне голую женщину с большой, красивой, мягкой грудью и длинными ногами? - вздохнув, я поднялся на ноги. - Если нет, то я расстроюсь.
Невозможно научиться исцелять, если не знаешь, как правильно убивать. Невозможно научиться ценить жизнь, если сам ее не отнимал и у тебя ее тоже не пытались забрать.
Страшно не то, что он агрессивен, Страшно то, что он умеет останавливать свою агрессию под влиянием разума.
Это женщины. Думай, не думай, планируй, не планируй — все одно не предугадаешь, что им в голову взбредет. Это мы думаем головой, а они — желаниями и чувствами. Потому и магия им легче дается, я так полагаю.
Ненужные мысли — как черви в яблоке, они точат человека помаленьку
Дружба — тогда дружба, когда люди стоят на одной ступени, вровень и между ними нет ничего, что отличает одного от другого. Любое различие рано или поздно делает эту дружбу или покровительством, или соперничеством.
Общество задает тон и формирует личность. Пообщавшись с теми, кто нравственно выше, лучше и умнее тебя, приблизившись к ним и став почти таким, как они, ты добровольно не захочешь снова опуститься. Это не я придумал, такова сущность человеческая. Вынужденно - запросто, но вот доброй волей...
Я не против лжи как таковой. В некоторых случаях она выступает как инструмент, в некоторых - как составная часть интриги, а в иных даже как благодеяние.
Новобранцы на войне чаще всего гибнут в первом сражении. А кто выживает, сразу увеличивает свои шансы на то, что когда-нибудь вернется домой. С каждым поединком, с каждой схваткой приходит опыт и понимание того, что именно нужно делать, чтобы прожить как можно дольше. Не успеешь и глазом моргнуть, глядишь, а вчерашний желторотик - уже ветеран.
Правды в жизни нет и искать ее ни к чему. В жизни есть только молодость, когда мы верим в то, что мы вечны, и старость, когда точно знаем, что скоро умрем. А в промежутке между тем и другим самой жизни-то и нет. Есть работа, жена, дети, теща и иногда несколько часов для сна. Все.
Никогда не думай о том, что ты можешь проиграть схватку. Если это случится, ты умрешь, и тогда тебе будет все равно. Если же победишь, то будет стыдно, что усомнился в себе. Но всегда помни: смелость и безрассудство - разные вещи, равно как трусость и осмотрительность.
Врагов найти легко, друзей - труднее.
- Можно подумать, что ты русский? - всплеснула руками Фира. - Жора Циклер!
- Я одессит, - гордо заявил тот. - Это и половая ориентация, и национальность, и даже диагноз, чтоб ты знала!
- Иди посмотри сам. - Глаза учёного блестели, он был явно возбужден.
- Надеюсь, ты хочешь показать мне голую женщину с большой, красивой, мягкой грудью и длинными ногами? - вздохнув, я поднялся на ноги. - Если нет, то я расстроюсь.
Настенька, держи гребешок. - В глазах Фиры отплясывали чертенята, а голос был такой, каким дочка-старшеклассница со свежими засосами на шее рассказывает матери, как она с подружкой к экзаменам готовилась весь вечер и полночи. - Мне ж для тебя ничего не жалко!
Так вы решили все-таки немножко поторговать с этими людьми? - обрадовался Оружейник. - Вот это очень правильно. Только здесь нельзя действовать с наскока. Мы не знаем порядок цен, а это очень плохо. Эти, что приплыли по реке, говорят: «Мы вас не обманем». Это значит одно: точно хотят обмануть, потому что все мечтают нагреть таких добрых и честных людей вроде нас, я это знаю как никто.
- Ну а после этого начинайте во-о-он там копать окоп. Не халтуря, с душой.
- Окоп - это же такая ямка, в которую человек прячется, чтобы его, не дай боже, не убили? - уточнил Одессит.
... случись что, на него надежды – как на газетку во время грозы: и воду пропустит, и рожу залепит.
Кто может выжить - выживет, - категорично заявил Голд. - Выживаемость не профессия и не куча навыков, это вторично. Выживаемость - состояние души.
Оказывается, тут уже примостился Владек со своей удочкой.
- Идите отсюда, - посоветовал он нам. - Не распугивайте рыбу! И вон, улов заберите.
На траве рядом с ним лежало штук десять крупных златоглазых рыбин, некоторые из них уже уснули, некоторые еще раскрывали рты.
- Ой, красивые какие! – Настя провела по боку одной пальчиком. - А как их зовут?
- Збышек, Зденек, Томек, Болек. - Владек потыкал пальцем в рыбин и злобно засопел: - Это рыбы, у них нет имён! Идите, идите отсюда!
- Да ладно тебе, командир. - Арам стоял на плоту, широко расставив ноги, и улыбался. Судя по всему, ему всё нравилось. - Ну хочет женщина с тобой ехать - пусть едет. Это же прекрасно!
- Прекрасно, – согласился я. - Даже спорить не буду. Но вот это упрямство и все эти «хочу», «не хочу»...
- Можешь мне ничего не дарить на следующий день рождения. - Настя залезла в лодку и устроилась у борта. - И на Новый год.
- Демократия. - Я пощелкал пальцами и вопросительно глянул на Голда. - Знакомое слово.
- Это когда несколько человек говорят остальным, что счастье будет всем, а потом счастье приходит только к ним, а всем остальным выдается кукиш, - пояснил Голд услужливо. - Как-то так.
- Вот это справедливо, - хитро сверкнув глазами, тоже повысил голос Одессит. - Умер ты, не умер - здесь всё по-честному, без всякого кручения бейцев. Так я пойду выполнять приказ?
- Иди, - разрешил я и, понизив голос, спросил: - Ты хоть раз автомат в руках держал?
- Ну, до пятнадцати лет я и титю женскую даже ладошкой не трогал, но когда подвернулась такая возможность, разобрался же, что к чему? - невозмутимо ответил мне Одессит.
Как тогда Гринберг, мой сосед по казарме, говорил? «Они не любят править, они любят руководить теми, кто правит».