Цитаты из книг
- ...он тебя сам уложил в постель к другому.
— В каком смысле?
— В прямом. На словах. Когда вчера упомянул про то, что для счастья молодых, свидетели должны переспать. Если мужчина проявляет хоть какой-то интерес к женщине, он никогда не станет этого делать. Я говорю о нормальном, скажем так, среднестатистическом мужчине.
Любовь — игра азартная, и выигрыш в ней достается беспечным, а не благоразумным. Но если ты не готов рисковать по-крупному, эта игра не для тебя. От автора: Мои почтеннейшие и любезнейшие читатели! Итак, я предлагаю Вашему вниманию очередной роман из серии «Стая». История посвящена Ивану Царевичу сыну Дениса Шаурина. Не могу в двух словах обрисовать, чего Вам ждать, дорогие мои. Зато точно могу сказать, чего в этой истории не будет. Не будет насилия — ни морального, ни физического, — ибо...
- Ты должна мне хоть как-то помочь.
— Я ничего никому не должна, это во-первых, — отрезала сестра. — А во-вторых, я работаю с маленькими мальчиками, а не с большими.
— Да какая разница? Мне надо знать, как заставить его со мной переспать.
— Разница – пять долларов.
— Чего?
Любовь — игра азартная, и выигрыш в ней достается беспечным, а не благоразумным. Но если ты не готов рисковать по-крупному, эта игра не для тебя. От автора: Мои почтеннейшие и любезнейшие читатели! Итак, я предлагаю Вашему вниманию очередной роман из серии «Стая». История посвящена Ивану Царевичу сыну Дениса Шаурина. Не могу в двух словах обрисовать, чего Вам ждать, дорогие мои. Зато точно могу сказать, чего в этой истории не будет. Не будет насилия — ни морального, ни физического, — ибо...
— А знаешь почему напрямую не отказываю?
— Почему?
— Потому что не вижу с твоей стороны особых притязаний. Или вот эта многочасовая сублимация неудовлетворенного сексуального влечения в низкобюджетный романтичный драматизм и есть высшая степень твоей активности? — произнесла она отчетливо на одном дыхании, совсем не скрывая в голосе едкого сарказма.
Любовь — игра азартная, и выигрыш в ней достается беспечным, а не благоразумным. Но если ты не готов рисковать по-крупному, эта игра не для тебя. От автора: Мои почтеннейшие и любезнейшие читатели! Итак, я предлагаю Вашему вниманию очередной роман из серии «Стая». История посвящена Ивану Царевичу сыну Дениса Шаурина. Не могу в двух словах обрисовать, чего Вам ждать, дорогие мои. Зато точно могу сказать, чего в этой истории не будет. Не будет насилия — ни морального, ни физического, — ибо...
— Дурки вы оба, — улыбаясь, мама покачала головой. — Одному двадцать восемь, второй – семнадцать, а ума…
— А ума у меня уже на двадцать семь, — заявила дочь.
— Вот кого ты воспитал? — шутливо упрекнул Иван отца. — Принцесса.
— Не принцесса я, королевна! — крикнула Катюша, удаляясь
Любовь — игра азартная, и выигрыш в ней достается беспечным, а не благоразумным. Но если ты не готов рисковать по-крупному, эта игра не для тебя. От автора: Мои почтеннейшие и любезнейшие читатели! Итак, я предлагаю Вашему вниманию очередной роман из серии «Стая». История посвящена Ивану Царевичу сыну Дениса Шаурина. Не могу в двух словах обрисовать, чего Вам ждать, дорогие мои. Зато точно могу сказать, чего в этой истории не будет. Не будет насилия — ни морального, ни физического, — ибо...
— Лёне не подвязку надо бросать, а записную книжку с телефонами баб, — ухмыльнулся Шаурин.
— Мне кажется, Лёня ее давно уже выбросил, и не надо на него наговаривать, — деловито изрекла девочка.
— Вот так, — усмехнулась Юля. — Выкуси, Шаурин. Вон у Вуича какая защита.
— Так я ж теперь с ним живу, как мне его не защищать! — воскликнула Настя.
— И то правда, — Юля покатилась со смеху.
— А я тоже пойду ловить букет, — важно заявила девочка.
— Тебе зачем? — посмеялся Денис.
— А я заранее.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
Потому что влюбленные женщины ничего не боятся, кроме потери любимого.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
— Я что‑то запуталась, где надо врать, а где не надо, — недовольно изрекла Настя, разрываясь в противоречиях. — Кому верить, а кому — нет. Все, у меня теперь точно депрессия. Я не только не знаю, чего я хочу, я еще и запуталась.
— Начнем с того, что врать вообще никому не надо. А вся твоя «депрессия» от безделья. Пойдем помоги мне расставить книги.
— Если хочешь поработать — ляг поспи и все пройдет.
— Этому тебя тоже Денис научил?
— Нет, так Лёня говорит.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
— Искренность… — повторила она. — Искренность, это когда честно говорят, что чувствуют… что на душе. Когда правду говорят, наверное, так.
— Пфф, — Настя пренебрежительно фыркнула и выдала с поражающей уверенностью: — Всю правду рассказывают только дураки!
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
— Наивность красит женщину.
— Думаешь? — не оторвала взгляда от неба.
— Знаю, — сказал убежденно. — Женская наивность позволяет мужчине оставаться мужчиной. ...Женщины прекрасны в своей вере и наивности. А вот эти эмансипированные существа — это уже не женщины, им мужик не нужен. Они все сами. А когда все сами, я лично предпочитаю не мешать.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
Давно привыкла считать, что ирония в таких случаях лучшая самозащита. С юмором по жизни вообще идти легче. Особенно в ее случае, когда нужно отстраниться от происходящего.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
— И куда они теперь на ночь глядя?..
— Не переживай, у них полбагажника водки. Куда бы они ни поехали, вернуться точно в самом добром расположении духа.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
— А вот этот твой параноидальный психоз передается воздушно — капельным путем? — озабоченно спросила Настя, снова блеснув знаниями. Девочка так пристально смотрела в серые глаза любимого дяди, пытаясь выявить какие‑то признаки так называемой болезни, что Денис улыбнулся. Да и не улыбка это была вовсе, а легкая ирония, пробежавшая по губам.
— Конечно, — сохраняя серьезный вид, сказал он. — Причем передается в самой острой форме.
Таня и Юля прыснули от смеха, и как‑то сразу ушло небольшое напряжение, царившее за столом.
— Тогда ты меня больше не целуй, — испуганно сказала девочка, шарахнувшись в сторону.
Эта история о настоящем, а не придуманном счастье. О том, как разбиваются страхи и стереотипы.
Она — простая, светлая и хрупкая. Он — боец, балагур и преданный друг.
А еще он жуткий бабник…
« Потому что нельзя доверять безгранично, попросту опасно. Но ещё хуже сгорать от ревности, изнывая от подозрений. Но как можно любить равнодушно? Как приручить это чувство, которое иногда противоречит обстоятельствам и логическому решению? Никак. Скорее, станешь его рабом, но, только приняв – получишь свободу. »
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
«Обида – самое разрушительное чувство. Злость и та не так убивает. Может и мобилизировать в нужный момент, подтолкнуть к движению в правильном направлении. Но действия, совершенные от обиды, ничего хорошего обычно не приносят. Можно перестать злиться, прекратить ненавидеть, но очень трудно перестать обижаться. Это чувство самое коварное: оно въедается глубоко, всасываясь в кровь, как яд, и отравляет существование. Обида — внутренний враг, который заставляет выстраивать барьеры, обороняться, скрываться, бояться.«
Любовь — игра азартная, и выигрыш в ней достается беспечным, а не благоразумным. Но если ты не готов рисковать по-крупному, эта игра не для тебя. От автора: Мои почтеннейшие и любезнейшие читатели! Итак, я предлагаю Вашему вниманию очередной роман из серии «Стая». История посвящена Ивану Царевичу сыну Дениса Шаурина. Не могу в двух словах обрисовать, чего Вам ждать, дорогие мои. Зато точно могу сказать, чего в этой истории не будет. Не будет насилия — ни морального, ни физического, — ибо...
Что ты хочешь от меня Ричард? – не сдерживаясь, воскликнула она. - Что? Хочешь в очередной раз убедить, что я не нужна собственной матери? В очередной раз ткнуть меня носом? Я и так это знаю! Знаю, Ричард! Просто я живу по своей совести. Я делаю то, что считаю нужным. Я поступаю так, как считаю нужным и когда сочту по-другому, то и поступлю иначе. А пока я буду блюсти эту долбанную, как ты говоришь, семейственность, потому что так диктует мне моя совесть! Когда мне надоест, я спокойно наплюю на всё, а сейчас оставь эти разговоры!
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
- Вы играете в шахматы? – спокойно спросила она, обернувшись.
- Я? – недоуменно он переспросил, а потом ответил: - Да. Немного. И крайне редко. - Мужчина поддался вперёд, так его заинтересовал её вкрадчивый тон.
- Почему-то я чувствую себя как фигура на шахматной доске, которую переставляют с места на место, разыгрывая очередную комбинацию. И знаете что ещё?
- Что?
- Я совсем не уверена, что я «королева».
- Энджел…
- Да, Жорж?
- Если ты имеешь представление о правилах игры, то должна понимать, что партия не разыгрывается в один ход.
- Вот это меня и пугает. - Она так и стояла, держась за ручку двери.
- Однако умелый игрок, ограничивается малыми потерями.
- Однако зависит от того, что именно этот игрок считает для себя малой потерей.
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
Утро. Самое любимое время. Мягкое. Чистое. Ещё лишённое маяты и суетливых движений, лишённое эмоций, которые накапливаясь к концу дня, оседали, как пыль, мешая дышать. А утро – это свежесть, прозрачность и прохлада, когда день только-только вступает в свои права, и солнце несмело пронзает воздух первыми лучами.
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
«Проблемы нужно заедать – это раз…» - всегда говорила Кари, - «…а лучше запивать – это два. Причём чем-нибудь горячительным – это три…»
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
Тим мог кого угодно из себя вывести своей твердолобостью. Раньше она легко приняла бы это за целеустремлённость и напористость, свойственные уверенным в себе мужчинам, но сейчас, когда он показал своё истинное лицо, подобные жесты лишь явственней обличали его наглость и снобизм.
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
- А знаете, какой самый верный способ справиться с искушением?
- Знаю, поддаться ему.
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
«Ну, нельзя быть такой! Нельзя! Мужчины – одноклеточные существа, а ты слишком много задаёшь вопросов, слишком многого требуешь от них. Ум надо прятать! И подальше! Твой мозг отбивает всякое сексуальное желание!» - вспомнились слова Каролины. Она естественно не придавала этому значения. А вот теперь задумалась…
«О, Господи!»
Первый... Второй... Он сидел и считал, сколько же бокалов залпом замахнёт эта блондиночка, примостившаяся на соседнем стуле. Третий - уже с двух глотков... Хорошо, есть надежда, что она не свалится сюда же под стойку рядом со своими туфлями. Очень занимательное зрелище - девица в вечернем платье, хлещущая Мартини в одиночестве. Как она вообще сюда попала? Он обернулся. Полутёмный зал. Женщин очень мало, да и те в сопровождении мужчин и уж никак не в вечерних платьях. Услышав вежливое...
И не говори мне, что не все можно купить за деньги. Да, может и не все. Но очень много. А я все и не пытаюсь, а только то, что мне нужно. Я говорю, что знаю. Что прожил-пережил, то и говорю. Лично твои ценности не трогаю. На них не покушаюсь. Я тебе ничего не доказываю. Но точно знаю, когда жрать нечего, никакие ценности не работают. Не помогут. Ты ими не нажрешься. Будешь пряник в салфетку заворачивать и есть вместе с салфеткой, чтобы сытнее было. Будет справедливость, будет. Если есть бабло. Справедливость ваша только за деньги покупается..
Когда-то его считали человеком «второго сорта». А теперь у него есть все, о чем он только мечтал, и даже то, о чем он не мечтал никогда. Погрязая в наслаждении без рассудка и без нравственности, он ест кайф ложками.
Заворачивает свою пустоту в яркий фантик, становясь заложником этой пустоты. Скажете, пресытился? Нет, пережрал. Но неожиданно вмешавшееся прошлое заставляет его сделать перерыв. Перерыв на жизнь.
Дети все бездомные, детдомовские за своих родителей держатся, любых, хоть наркоманов, хоть алкоголиков. Они не дураки, не наивные, им надо. Так надо. Потому что корни. Корни всем нужны… знать, откуда ты… как человек без корней? Дерево же не будет жить без корней, так и человек. А у меня их нет, представь. Вот за что держатся? Ничего нет. Ничего! День рождения свой не праздную, хрен знает, в какой день я родился. Записали, как записали. Не крещенный и креститься не буду, а вдруг я мусульманином должен быть. Глупости, думаешь, да? Не глупости. Не глупости. Суки, хоть бы бумажку положили, имя написали...
Когда-то его считали человеком «второго сорта». А теперь у него есть все, о чем он только мечтал, и даже то, о чем он не мечтал никогда. Погрязая в наслаждении без рассудка и без нравственности, он ест кайф ложками.
Заворачивает свою пустоту в яркий фантик, становясь заложником этой пустоты. Скажете, пресытился? Нет, пережрал. Но неожиданно вмешавшееся прошлое заставляет его сделать перерыв. Перерыв на жизнь.