Они все развеялись в одно мгновение, в одно касание — как будто не было ни упрямого тиканья часов, ни желтого пятна на потолке, ни полуоткрытого окна. Ненужная одежда, мешающая, не дающая полностью вдохнуть друг другом… Как нетерпеливо скользили по ней пальцы, срывая, бросая далеко, туда, где заканчивались границы мира. Была только кровать, несуразно большая, гигантская, бесконечная. Были мы — снова вместе, — и удушающая тоска, и жадность прикосновений, и губы, и слезы, и он — так близко… Так близко.
Правда не перестает быть правдой оттого, что в нее верят только двое. Она остается правдой, даже если в нее никто не верит.