Когда мужчину и женщину что-то связывает, они должны быть вместе. В этом весь смысл. Даже не оборачиваясь, ты знаешь, тот, кого любишь, здесь, за твоей спиной.
– А ты где? – насторожилась я.
– Где, где, в лесу. Дятла изображаю.
– Уверена, тебе это блестяще удается.
– Нет у меня силы воли, нет, – с прискорбием констатировала я, отправляясь на диван. – Права Агатка, болтаюсь, как известная субстанция в проруби…
– Как тебе удалось их разговорить? – спросила я Берсеньева.
– Обратился к президенту Соединенных Штатов.
– К Франклину?
– Точно. Стодолларовые банкноты способны творить чудеса.
Какой-то умник сказал: пойми, что ты умеешь делать лучше всего, и посвяти этому всю жизнь.
Если ты с горя надумала удариться во все тяжкие, предупреждаю сразу: затея глупая. Будет только хуже. Поверь человеку, который на этом собаку съел. Душевные раны задорным траханьем не лечатся. Поутру муторно до отвращения. В основном к себе. Порочный путь, дорогая.
Как все в моей жизни затейливо: даю слово, беру назад, хочу поступать как надо и не поступаю. Редкой целеустремленности человек.
– А ты чем хандру лечишь? – не без ехидства спросила я.
– Работой. Тебе такое слово незнакомо.
– Дурное влияние сестры, – усмехнулся Олег. – Не успеешь оглянуться, как превратишься в трудоголика.
– Агатке с детства твердили, что труд сделал из обезьяны человека, она и поверила. Теперь считает, что противоположное утверждение тоже верно: не будешь работать и превратишься в обезьяну. Хотя я не против побыть мартышкой.
– Только не в нашем климате, – хохотнул Олег.
У циников вроде меня скверная привычка считать искренних людей идиотами или притворщиками
Эгоизм – основа всех человеческих поступков, – изрек Берсеньев со знанием дела.
– Философ хренов, – буркнула с неприятной мыслью, что Сергей Львович и в этот раз, скорее всего, прав. Даже в самой великой любви большая доля себялюбия. Мы хотим, чтобы те, кого мы любим, безраздельно принадлежали нам, хоть и догадываемся, что это невозможно.
Бойся данайцев, дары приносящих
Это как с разбитой чашкой: ты ее склеиваешь, но вода из нее упрямо сочится то здесь, то там, и ты в отчаянии думаешь, что все твои труды напрасны, но все равно пытаешься, и стоит она на твоем столе, любимая, но вся такая нескладная, в трещинах и сколах, вызывая лютую тоску, потому что ты знаешь – той, прежней, она уже никогда не будет.
Мартини с водкой взболтать, но не перемешивать
У красивой девушки и машина должна быть красивой. Или хотя бы не выглядеть металлоломом.
У таких, как он, все предельно ясно: враги, значит, враги. И никаких соплей и тяжких вздохов. Он лучше сдохнет, чем признается, что жизнь без тебя ему в тягость.
Моя любовь для него, как удавка на шее, а человек рожден быть свободным.
Дождь хоть и кончился, но небо было затянуто тучами. Низкими, грязно-серого цвета, что настроения не прибавило. На смену боли явилось сонное равнодушие, которое легко было передать словами из известной сказки: «Что воля, что неволя – все равно»
Если что-то нельзя сделать завтра – значит, делать это и вовсе ни к чему.
- Не буди во мне зверя, он и так постоянно не высыпается!
видимость правды – еще не правда.
Он бы с удовольствием подался в монастырь, только вот не знает в какой. Надо бы в мужской, но тянет почему-то в женский.
Моя жизнь в настоящий момент укладывалась в простую философию «проживем кое-как», и лишние сложности мне ни к чему. «За что мне еще и это, Господи?» – мысленно взмолилась я, возведя очи к потолку. «Отстань», – ответил господь. Вот и поговорили.
Бунт на корабле заканчивается петлей на рее
«Каждый человек приносит счастье, только один своим присутствием, а другой отсутствием»