Но, какими бы ни были ее таланты в других областях, Йоко не могла заполнить пустоту в творческой жизни Джона, которая открылась, когда он растерзал группу, им же и созданную.
Дело было не просто в том, что умерла знаменитая рок-звезда. Джон был чем-то большим. Он стал символом своего времени, символом музыки, символом шестидесятых, символом людей, не скрывавших своих мыслей, символом своего поколения.
В Канаде, в 1969 году, незадолго до Рождества, он подарил мне, возможно, самую невероятную сенсацию в моей карьере журналиста, когда сказал, что ушел из Beatles, – но только добавил: «Сейчас не пиши. Я скажу, когда будет можно». И я не написал.Спустя четыре месяца, когда все газеты мира наперебой кричали: «ПОЛ МАККАРТНИ ПОКИДАЕТ Beatles!» – я позвонил ему, и он дико бесился.– Я же сказал тебе! Тогда, в Канаде! Почему ты молчал? Почему ничего не написал? – накинулся он на меня.– Но… ты же сам просил, – опешил я.– Коннолли, ну ты же журналист! – прокричал он в трубку.Да, он был зол. Он видел в Beatles свое творение – с тех далеких времен, когда они только возникли, когда их и звали-то совершенно иначе, The Quarry Men, – а значит, ему их и рушить. Ему – и никому другому. Впрочем… их и правда разрушил именно он.
прежде всего он был прекрасным музыкантом, чутким поэтом и проницательным мастером чеканных формулировок, которые легко превращались в лозунги и афоризмы. Он слышал голоса своего времени задолго до того, как те зазвучали в полную силу, и был среди тех, кому удалось уловить в песнях дух эпохи.