мужчина, умеющий готовить, никогда не пропадёт.
...голову включай иногда, мозги - вещь полезная.
...это очень дурная черта, – встречать гостей оружием.
...кто дерётся с женщинами? Если мы побьём их, то в этом нет ни капли славы. Если же они побьют нас, это вообще будет верх позора! Верно?
– Н нет, пожалуй, нет, – поморщившись, произнес мой новый хозяин. – Туда мне нельзя, там с меня взяли расписку, что я, совершенно добровольно, пожертвовал многим хорошим людям свои вещи, деньги и прочее. А потому никаких необоснованных претензий к некоему господину Трувору не имею.
Я промолчал. Болтливый граф соизволил счесть это проявлением самого ярко выраженного интереса, и продолжил. По моему, он вообще был довольно целостной натурой и мог распрекрасно слушать сам себя, сам же себе и отвечая.
Ааргхи движутся в лесу с грацией медведя, поверьте, и мало кто услышит этого огромного зверя, если он решит к вам подкрасться. Именно поэтому тот нетрезвый гад ужасно удивился, когда я обрушился на него подобно негаданному наследству от бабушки эльфийки.
– Если любят, то любят всего человека, с достоинствами и недостатками. А занавешивать ей лицо… низко!
О, а вот и моего хозяина несут! Нет, ошибаюсь, сам несётся. Как я и предполагал, с радостными собаками, визжащими детьми и агрессивными представителями трудового крестьянства.
Само понятие "герой" подразумевает сложную гамму оттенков психических заболеваний, начиная с легкого отклонения от нормы и заканчивая абсолютным безумием, практически применяемым на деле.
- Я не могу понять - что, все мужики такие дебилы или только вы четверо?
Длинные фразы заставляют нас задумываться, был ли это намек, похвала или, наоборот, завуалированное оскорбление. Мир полон простых, внятных и удобных к применению слов, зачем добровольно усложнять себе действительность?
Всё-таки полностью привыкнуть к тому, что тебя постоянно убивают, очень трудно
Обиженные женщины, тем паче ведьмы, способны на самые неожиданные поступки. Исключая разумные…
– Скукота, – первым выразил общее мнение Митька. – Даже в рыло заехать некому. Не по злобе, а хоть какого-то человеческого общения ради! Но не могу, ить самого потом стыд замучает.
Бабушка у нас всегда с сюрпризом, хоть на вид божий одуванчик. Горбатый, кривоносый, с костяной ногой и кривым зубом навыпуск, если вы можете представить себе одуванчик такого типа. Только на ночь не представляйте, не надо…
– Майн гот! Майн возлюбленный дальний кузен Йохан убит в твоей… моей… нашей России! Я всё знать, а ты мне всё молчать?!
– Это не совсем так, – попытался встрять я, героически закрывая грудью Гороха. – Пока есть только предположение, но нет фактов. Вы же не будете верить голословным обвинениям?
– О найн! Я сначала вас всех убить из-за моей горячий австрийский кровь, а потом плакать и думать! Можно даже просто плакать, я, я, и совсем ничем не думать. Ферштейн зи?
– Что ж, продрал зенки бесстыжие, морда участковая? – вежливо приветствовал меня дьяк Филька.
Кнут Гамсунович как-то обмолвился, что балдахин ставится, чтобы защитить от тараканов и конденсата, капающего с сырых потолков. В Голландии, например, ещё и дверцы у кровати закрываются на манер шкафа, чтобы крысы или мыши ночью не забежали погреться под одеялом.
На этом европейском фоне русская печь и кот в доме выглядели просто чудом каким-то. Инженерная мысль и биологическое оружие.
– Да за таковские случайности бьют до чрезвычайности, а за такие небрежности бьют по промежнос… – вспыхнула было Яга, обеими руками запечатывая себе рот.
... Вопросы?
– У меня вопрос, – поднял руку Митя.
– Заткнись.
– Нет более вопросов. Ну, быть может, риторического кроме. И не стыдно вам?
– Ни капельки, – оборвал я...
– А участковый вполне сябе так, молодёхонек, в очах огонь гречаский неугасимый светится. И сзаду булки явойные играють шибко завлякательно… Ой, бабы, держитя мяня, дуру, семеро-о!
Это не расследование, это тараканий квест какой-то…
– Шучу я. За шутки у нас не сажают. В тюрьму уж точно, хотя на кол запросто.
– Скукота, – первым выразил общее мнение Митька. – Даже в рыло заехать некому. Не по злобе, а хоть какого-то человеческого общения ради! Но не могу, ить самого потом стыд замучает.