Как любовь в сущности печальна!.. И что остается от нее? Смех, горечь или ничего... ничего...
Боишься, трусишь и мужества хватает только на то, чтобы страдать!
Служить у умных и понимающих дело людей - это невыгодно...
Чтобы любить стихи, достаточно иметь душу, душу чистую как цветок… Поэты говорят простым, печальным и больным душам… И поэтому они бессмертны.
Безобразие – это иногда гарантия хорошего, нравственного поведения в доме.
Не моя вина в том, что души, с которых срывают покрывало и которые показывают во всей их наготе, отдают таким сильным запахом гнили.
Скромность достатка
Есть всегда что-то оскорбительное и холодное в доброте счастливых людей!
Быстро оглядев какую-нибудь парижскую обстановку, я умела по ней угадывать привычки и нравы ее хозяев, и хотя мебель так же лгала, как и лица
Когда они не пьяны, они слишком глупы. Когда они не глупы, они слишком пьяны.
Когда они не пьяны, они слишком глупы. Когда они не глупы, они слишком пьяны.
Как любовь в сущности печальна!.. И что остается от нее? Смех, горечь или ничего... ничего...
Боишься, трусишь и мужества хватает только на то, чтобы страдать!
Служить у умных и понимающих дело людей - это невыгодно...
Чтобы любить стихи, достаточно иметь душу, душу чистую как цветок… Поэты говорят простым, печальным и больным душам… И поэтому они бессмертны.
Безобразие – это иногда гарантия хорошего, нравственного поведения в доме.
Не моя вина в том, что души, с которых срывают покрывало и которые показывают во всей их наготе, отдают таким сильным запахом гнили.
Скромность достатка
Есть всегда что-то оскорбительное и холодное в доброте счастливых людей!
Быстро оглядев какую-нибудь парижскую обстановку, я умела по ней угадывать привычки и нравы ее хозяев, и хотя мебель так же лгала, как и лица