Живые мертвецы… Разве это не удачная метафора, обозначающая людей среднего возраста?
Время – прикольная штука, – думал Грей. – Не в смысле смешная, а в смысле странная». Время оказалось не таким, как он представлял – не прямой, а кругом, несколькими кругами, один внутри другого, поэтому каждый отдельно взятый миг накладывался на другой и растворялся в нем.
Он воспринимал мир через конкретные образы, звуки и ощущения и считал: если душа умершего куда и попадает, то в живых.
Если долго размышлять о возможных последствиях, решимость улетучится
Это же секрет! Раз секрет, то произносить его бездумно, из желания угодить - непростительная ошибка, даже больше - осквернение тайны.
Порой целая жизнь превращается в беспросветную последовательность ошибок, каждая из которых подталкивает к последней черте. А ведь большинство этих ошибок не твои, а заимствованные: проникаешься чужой утопией и делаешь ее своим жизненным кредо.
Торопиться вообще не стоит: всему своё время, жизнь, как поезд, на который нужно успеть.
В тупик не заходит лишь тот, кто ничего не ищет
Как странно умирать, как странно чувствовать, что жизнь уходит. Хотя что тут странного? На задворках сознания давно поселилась простая истина: «Мы живем для того, чтобы умереть».
Ведь игра – самое естественное состояние мира, игра – это война, так было, есть и будет.
Бог создал Айову, чтобы люди уезжали отсюда и никогда не возвращались.
Вампиры – это сказка о бледных темноволосых красавцах в строгих костюмах и мантиях, а прыгуны, к сожалению, не сказка, а реальность.
Мама объяснила: если долго наблюдать за звездами, разглядишь созвездия, то есть очертания предметов, людей и зверей, но мне нравилось думать, что я смотрю не на медведей и весы, а прямо в лицо Господа. Чем темнее было вокруг, тем четче я Его видела. Может, Господь забыл нас, может, нет. Может, это мы Его забыли, когда перестали видеть звезды. Перед смертью мне бы хотелось хоть раз на них взглянуть!
Грущу я о тех, кто сдался, – сколько таких я перевидала! – о людях, от горя, страха или бессилия решивших «с меня хватит». Именно о них я думаю. По-моему, свою миссию в нашем мире они не выполнили, а куда сбежали, не понимают сами.
Пока он помнит родителей, их души живут в нем, а когда не станет его самого, воспоминания унаследуют потомки. Таким образом, не только он, Питер с родителями, но и все, кто давно ушел и кто только придет, смогут путешествовать сквозь века.
В отличие от любви, ребенок не чувство, не абстракция, а живое существо с разумом и характером. Любовь приходит и уходит, а ребенку все равно, он никуда не денется. Само его существование означало веру в будущее, в завтрашний день – именно там предстоит ползать, бегать, жить ребенку.
Многие были слишком слабы, чтобы отправиться в путешествие, некоторые слишком боялись, другие же настолько привыкли, что за них всё решают, что не были способны ничего решить сами.
Ведь воспоминания как лабиринт: откроешь дверь, а за ней - вторая, за второй - третья...
Мир найдет способ заговорить с тобой, если ты позволишь ему сделать это; самое главное научиться слушать.
...в каждой легенде содержится зерно истины.
Люди сделают все, чтобы выжить.
Я сделала все, что могла, но этого оказалось недостаточно.
Люди сами заполнят пробелы в знании, как им захочется, но это уже будет вопрос веры, а не науки.
От них исходил теплый человеческий запах – запах труда, запах жизни.
Жизнь – испытание, и пройдешь ты его или нет, зависит от тебя.