В какой-то момент надо развернуться и пойти назад, к себе. Иначе прошлое вцепится в загривок, оставив тебя истекать кровью в придорожной канаве. Лучше развернуться и встретить его во всеоружии.
Основными потребителями предсказаний были молоденькие девушки. Им вечно мерещился незнакомец на горизонте, любовь за углом. Они надеялись завести парня получше, более общительного, менее прыщавого — ладно, пусть хотя бы не находящегося под следствием. Мужчин, как они сами утверждали, пророчества не интересовали. Они верили, что сами творят свою судьбу, спасибо, не надо. А что до мертвых, то какое им до них дело? Если понадобится поговорить с родственниками, женщины сделают это за них.
Ну почему мужчины не в состоянии стоять смирно, гадала Колетт. Почему им обязательно нужно раскачиваться, рыться в карманах, оглаживать себя и цыкать зубом?
Мэнди знает, что почем, она прошла суровую школу, выставила из дома любовника на ночь глядя и всю его компанию заодно — какого-то дохлого друида, который въехал вместе с парнем, и целую кучу кельтских духов, привыкших жить в пещерах, а не в Хоуве. Выметаются, значит, Луг, Трог и Глуг со своими чертовыми котлами и копьями, а с ними и медиум Саймон, и его вонючие подштанники сыплются из окна второго этажа, статуя Великого учителя Морфесы плюхается в канаву, жезл отламывается, а папка со счетами за последний квартал несется, словно летающая тарелка, прямо к морю, и парочка не обналиченных чеков аннулируется под острым каблуком Мэнди.
Понимаешь, Колетт, есть люди лучше нас с тобой…Они умеют думать о прекрасном. У них в голове приятные мысли уложены, как шоколадки в пасхальном яйце… Но в головах других людей все смешалось и прокисло. Они прогнили изнутри, потому что думали о вещах, о таких вещах, о которых нормальные люди никогда не думают. А если у тебя гадкие, гнилые мысли, то ты не только окружен низкими сущностями, ты начинаешь привлекать их, понимаешь, они слетаются к тебе, как мухи к мусорному баку, начинают откладывать в тебе яйца и размножаться. И с самого детства я старалась думать о хорошем. Но как я могла? Моя голова была набита воспоминаниями. Я ничего не могла с ними поделать.
Она обнаружила, что «оккультный» — синоним «тайного». Ей начало казаться, что все самое интересное спрятано. И отнюдь не в очевидных местах — в штанах, например, искать бесполезно.
— Вы нетерпимы к людской глупости.
— В точку.
Эту фразу она позаимствовала у старой миссис Этчеллс. Возможно, та прямо сейчас произносила ее в трех столиках от Эл: «Вы нетерпимы к людской глупости, дорогая!» Как будто клиентка могла ответить: «Ах, эти глупцы! Да я просто обожаю глупцов! Наглядеться на них не могу! Вечно шастаю по улицам и ищу дураков, чтобы пригласить их домой на ужин!»
Отыщите радость в сердце своем — да с тем же успехом можно порыться в мусорных баках.
Животные мучили ее — не кошки, только собаки. Потеряв хозяев, они, хныкая, шли в загробной жизни по их следу.