Но тут же, прекратив ломать комедию, строго предупредила его:
— Женщины не любят служить объектом сарказма.
— Ну да, они любят лишь упражняться в сарказме, — протянул Алек.
— Что заставляет тебя полагать, что она захочет провести это время со мной? — спросил Алек.
Октавия воззрилась на брата, как на идиота:
— Потому что ты… О, ради всех святых, все мои подруги в тебя влюблены. Даже я признаю, что ты привлекателен.
— Мое сердце не выдержит такого проявления сестринской любви.
То была весьма путанная детская игра, включавшая пушечные ядра, мечи и овцу.
Она с минуту пристально в него вглядывалась, стараясь понять, не шутит ли он. Нет, похоже, нет.
— Пожалуйста, скажите, что овца осталась цела и невредима.
— От земли овца не отрывалась, — заверил он.
И пока Гвен осмысливала услышанное, добавил:
— Но не из-за отсутствия попыток.
Она не знала, что сказать. Да и вообще сомневалась, можно ли подобрать слова в ответ на такое заявление.
Чартерс склонил голову на бок, глаза его затуманились воспоминаниями.
— Кажется, в дело ещё пошла катапульта.
Гвен покачала головой:
— Поразительно, как вы только доживаете до зрелости.
— Мальчики, вы это имеете в виду? — Он быстро вернулся в настоящее и усмехнулся. — Что ж, да, мы — ужасные существа. С этим ничего не поделаешь. Устраиваем глупые игры, слишком много пьем, затеваем войны, и это далеко не весь…
Гвен выругалась себе под нос. Она редко богохульствовала, но, имея трех братьев, выучила достаточно дурных слов, чтобы отыскалось подходящее данному моменту.
До чего же странно, как некоторые могут души не чаять в человеке и всё же совершенно не понимать, что делает того счастливым.
— Вы проголодались? — спросила Кейт, слегка склонившись к Гвен.
— О да.
— И я, — вздохнула Кейт. — Даже было подумала, что нас так и не позовут к ужину. Я сочту вечер удавшимся, только если сумею заполучить целую курицу.
Гвен рассмеялась, но тут же поджала губы, заметив, как на нее оглянулась леди Финчли, и оба графа впридачу.
— Думаю, вам следует стремиться к большему, — прошептала Гвен Кейт. — Возможно, подойдет поросенок.
— Целый?! Нет, ну что вы, не хочу выглядеть прожорливой.
— Мы можем его поделить.
— Только если вы согласитесь забрать рыльце, — запротестовала Кейт.
— О нет, это должны сделать вы, я настаиваю.
И они снова рассмеялись, и снова остальная часть компании уставилась на них. Но на сей раз Гвен было безразлично. Шутить с подругой — это же замечательно.
— так где же двоюродная бабушка Дарлингтон?
— Она задержалась в Лондоне, — пояснила Октавия. — Дело в том, что день отъезда совпал со встречей Общества коллекционеров птиц, которые происходят дважды в месяц. Так что она приедет вечером.
— Она коллекционирует птиц?
— Как-нибудь спросите у нее самой, — предложил Алек.
— Не вздумайте, — вставила Октавия, бросая на брата свирепый взгляд. — Если только действительно не хотите обо всем этом услышать.
— Признаюсь, я заинтригована…
-...ты хочешь, чтобы я тебе и жену выбрала?! — И она снова начала всхлипывать. — Чтобы я составила тебе список?
— Оставьте свои шуточки, — приказал он обеим. — Мне недосуг слоняться по бальным залам и самому во всем этом разбираться. Вы же постоянно крутитесь в подобных местах и знаете все поголовье; просто-напросто укажите мне женщину с приличной родословной и здоровыми зубами.
— Похоже на покупку герефорда, — заметила Джорджина подруге.
— Речь не о корове, — уточнила Кэролайн. — О лошади. Ты же знаешь Хью: конюшни — вот о чем он думает дни и ночи напролет.
— Ау, я здесь, никуда не ушел, — напомнил Хью. — Можете глумиться на все лады, но я жду списка.
Ей нравилось думать, что она гораздо умнее, чем считают многие. Это потому, что она не притворялась, что ее интересует любая тема, и не старалась заниматься тем, к чему у нее не было интереса.
— «Мисс Баттеруорт и безумный барон», — одобрительно кивнул Себастьян. — Отличный выбор.
— Вы читали?
— Эта книга не такая хорошая, как «Мисс Давенпорт и Черный маркиз», конечно, но гораздо лучше, чем «Мисс Сейнсбери и загадочный полковник».
Гарри восхитило неиссякаемое воображение Себастьяна.
— Сейчас я читаю «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен».
— Молчаливый? — эхом отозвался Гарри.
— Там на удивление мало диалогов, — уточнил Себастьян.
Когда роман пишет мужчина, женщина умирает. А если автор — женщина, все кончается хорошо.
— Чепуха, вот что это такое. Если выбирать между мисс Баттеруорт и безумным бароном, я обеими руками за барона.
— Да будет вам. Это же романтическая история. Вы должны быть на стороне леди.
— Она идиотка. — Оливия с необыкновенной скоростью пролистала книгу. — Я не могу пока сказать, безумен ли барон и не убийца ли он, но я надеюсь, что ему все удастся.
— Книга, сэр Гарри, я говорю про книгу. Вы прочли хотя бы несколько страниц?
— Боюсь, что нет. А в чем дело?
— Просто бред какой-то.
— Я так и предполагал.
— Мать мисс Баттеруорт до смерти заклевали голуби.
Он еле сдержал смешок.
— Знаете, а это могло бы меня заинтересовать.
— Голуби, сэр Гарри! Голуби!
— Я бы не возражал, если бы смог прочитать этот эпизод с голубями. Звучит захватывающе.
— Об этом сказано в самом начале книги. Если нам повезет и мы доберемся до конца книги, то где-то встретим эпизод, где мисс Баттеруорт заклюют.
— То есть вы прочли книгу?
— Кое-какие отрывки, — призналась она. — Начало четвертой главы и — наклонившись, она быстро пролистала книгу, — страницу сто девяносто третью.
— А вам не пришло в голову читать книгу с начала?
— Я вообще не собиралась ее читать.
— Просто она вас захватила, да?
— Нет! Вовсе нет! — Меня все так раздражало, что я не могла остановиться.
— Вы не всегда думаете, прежде чем говорите, не так ли?
— Не слишком часто, — призналась она.
— А вы попытайтесь начать
Князь Алексей Иванович Гомаровский, сын Ивана Александровича Гомаровского, внук Александра Павловича Гомаровского, и т. д., и.т.д., холост, официально не обручен. В Лондон приехал с визитом к русскому послу, являющемуся его шестиюродным братом. Путешествует в сопровождении восьми человек свиты, включая телохранителя. Любит водку («конечно же»), английский чай («каких, однако, широких взглядов») и оперу.
— Поторопись, Салли, — окликнула она служанку, которая плелась за ней.
— Еще так рано, — жалобно простонала Салли.
— Уже половина седьмого. — Оливия остановилась, чтобы подождать служанку.
— Это очень рано.
— Вообще-то я бы с тобой согласилась, но мне кажется, я перевернула в своей жизни новую страницу. Посмотри, как прекрасно вокруг. Светит солнышко, в воздухе слышится музыка…
— Я не слышу никакой музыки, — проворчала Салли.
— Разве ты не слышишь, как поют птицы?
Оливии не удалось разубедить Салли.
— А эта ваша новая страница… вы, наверное, не захотите перевернуть ее назад?
...можно безнаказанно вытворять все, что угодно, если у тебя смазливое личико.
— Виола играла соло.
— А-а. Мы получили редкое удовольствие.
— Мы очень ею гордимся. На следующий год мы запланируем несколько ее сольных выступлений.
Гарри начал в уме планировать свое путешествие в Арктику, так чтобы оно совпало по времени с этим концертом.
— И что ты разузнала о нашем новом соседе?...
— Ну, почти все время он выглядит обыкновенным.
— Это ужасно.
...
— Он проводит чрезмерное количество времени за письменным столом.
— Явный признак намерения убивать.
Будучи девушкой, Миранда всегда придерживалась правил для незамужних леди, составленных Оливией Бевелсток.
Эти правила включали такие требования:
носить платья в пастельных тонах (и это особенно приятно, когда эти тона идут к вашему цвету лица);
часто улыбаться и держать своё мнение при себе;
слушаться своих родителей, а в случае непослушания не роптать на последствия;
найти себе мужа, который не будет постоянно говорить, чего должна или чего не должна делать его жена.
Большинство людей, очевидно, перестали бы считать, дойдя до семи. К этому выводу Гарри пришел, прочитав обширную литературу по логике и математике: семерка была единственным числом, которое люди способны оценить визуально. Проставьте на листе бумаги семь точек, и большинство людей при беглом взгляде на них скажут «семь». Проставьте восемь точек, и большинство окажется в тупике.
в слове «прилипнуть» есть что-то ужасно приятное. Оно просто липнет к языку, правда?
– Что это вы обсуждаете?
– Ничего, – ответили они хором.
– Меня не проведешь. У Пенелопы такой вид, словно она сейчас начнет изрыгать огонь.
– Просто твой брат непроходимо туп, – заявила Пенелопа.
– Подумаешь, новость, – фыркнула Элоиза.
Аристократы способны на отдельные проявления великодушия, но как сообщество они склоны опускаться до самого низменного обывательского уровня.
<…> женский ум очень странный и непостижимый орган, который мужчины могут даже не пытаться понять. На свете просто не было женщины, которая бы идя из точки А в точку B, не останавливалась бы по пути в точках С, D и X.