Цитаты из книг

Сидней стоял на пороге и смотрел, как мистер Брокуэй шел к своему солидному черному автомобилю, на заднем сиденье которого виднелась клубная сумка.Через час позвонила Инес.– Я так и знала, что вы уже вернулись.– Да, я вернулся вчера вечером. Чтобы упредить ваш первый вопрос, скажу сразу, что мне не повезло, – сказал Сидней.– О, Сид! – воскликнула она с сочувствием в голосе, – если полиция потратила столько сил и времени и не смогла найти…Вы, случайно, не видели Эдварда Тилбери? Сидней засмеялся.– Если бы я его увидел, то уж не отпустил бы.– Дело в том, что мы с Карпи разузнали, что он редко бывает дома в последнее время, особенно в выходные.– Вот как? Скажите, этот Тилбери живет не на Слоан–стрит?– Кажется, там. Помню, Василий говорил что–то про Слоан–стрит. Мы с Карпи опросили многих, стараясь не привлекать особого внимания. Просто объясняли, что давно не видели его и что, говорят, его трудно застать дома в выходные. Василию он сказал, что ездит к друзьям куда–то в Сюррей или Сассекс. У нас такое чувство, что мы играем в сыщиков! (Инес фыркнула.) Может, и нелогично делать выводы из таких фактов, как сказал бы Шерлок Холмс, но если вас еще это интересует, вы могли бы как–нибудь проверить, когда он отправится на уик–энд, проследить, на какой поезд он сядет, и даже проехать с ним. Ведь вас не арестуют за то, что вы за кем–то следите.– Нет. (Разговор стал Сиднею неприятен.) Инес, если полиция еще раз придет к вам с Карпи, я бы просил вас не упоминать имени Тилбери. Мы же еще ничего не знаем о нем, и это будет не хорошо…– Но ведь они могут все проверить. Им это проще, чем нам…– Я прекрасно понимаю это, но… трудно объяснить по телефону, и я не хочу принуждать вас… (Он почти вспотел.) Просто я вам буду очень признателен, если вы им скажете, что по–прежнему знаете не больше, чем месяц назад.С неохотой, но Инес пообещала ему это, а вскоре истекли и три минуты разговора.Сидней вышел из дому и отправился прогуляться. Он шагал вслед заходящему солнцу и думал, что Алисия и Тилбери в этот самый момент, возможно, гуляют вместе по пляжу. О Боже, они уже почти два месяца вместе! За такой срок можно хорошо узнать друг друга. Но какого черта добивается Алисия?! Почему она не могла написать ему, отправив письмо, допустим, из Лондона, если не хотела, чтобы он знал, где она. У Сиднея появилось почти непреодолимое желание написать письмо миссис Лиманз в Ангмеринг и просто спросить ее, что она намеревается делать, и добавить, что она может вернуться, когда захочет закончить эту комедию. Однако он отказался от этой идеи из–за чувства, сходного с чувством стыда за то, что ему придется вмешиваться в чужую жизнь. К этому чувству примешивалась также и гордость, Сидней не мог показать Алисии, насколько он обеспокоен тем, что не знает ее намерений. К тому же его жене будет слишком неприятно узнать, что всем уже известно о существовании у нее любовника. С другой стороны, его еще сдерживало и то, что ситуация становилась с каждым днем все более интересной. В равной степени ему было любопытно посмотреть, что предпримет теперь Алекс Полк–Фарадейс.В понедельник, в четверть восьмого утра, с сигаретой в зубах, он набрал номер отеля в Клэктоне, где остановились Полк–Фарадейсы. К телефону подошла сонная Хитти.– Хитти, простите, что я так рано вас поднял, – сказал Сидней, – но я хотел вас застать наверняка. Могу я поговорить с Алексом?– Да–да, минутку, Сид… Проснись, дорогой. Это Сид. Сидней услыхал какое–то бормотание, а потом и голос Алекса.– Здравствуй, Алекс. Я звоню только сказать, что не согласен на твои сорок–шестьдесят процентов. Ты понял? Ты просил меня дать ответ сегодня.– Хорошо, – сухо отвечал тот. – Посмотрим.– Слушай, Алекс, а ты сказал об этом Хитти? О том, что хочешь забрать шестьдесят процентов?Алекс ответил не сразу.– Мне очень неприятно, Сидней, но я считаю, тебе надо еще хорошенько подумать.– Я все обдумал, Алекс. До свидания. Сидней положил трубку.Что ж, Алексу его решение было неприятно, но он явно схитрил в ответ на вопрос о Хитти. Но Сидней понял, что Алекс посвятил ее в свои планы, и сидя с чашкой кофе в руке, вдруг расхохотался. Солнце уже вовсю светило в окна гостиной, день обещал быть погожим.В довершение всего, через несколько минут пришел почтальон и принес письмо от Поттера и Дэша, лондонских издателей, которым Сидней три недели назад отправил «Стратегов». Они брали книгу! Сидней почувствовал себя отмщенным. Сдерживая дыхание, перечитывал он коротенькое письмо, отпечатанное на машинке: «Мы счастливы… Не могли бы вы зайти в наше бюро, чтобы обсудить некоторые… Вы получите договор, как только мы…» Глупо улыбаясь, Сидней бродил по дому с письмом в руках. Его книга будет опубликована.Ему не хотелось пока никому сообщать эту новость, и он решил никому не говорить, пока его не спросят: «Ну, как дела, Сидней, что новенького?» И тогда он ответит, придав своему голосу равнодушие: «Скоро у Поттера и Дэша выйдет одна моя книга, «Стратеги“. Это неплохая книга. Во всяком случае издатели, кажется, так считают…»Особо удачные фразы и высказывания приходили ему на ум, пока он принимал ванну и брился.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

25– Врасплох? Нет, я был просто удивлен, ведь моя жена говорила, что едет к матери.Инспектор Хилл откинулся на своем стуле и посмотрел на Сиднея. Сидней сделал то же самое и скрестил руки на груди. Он представил себе Алекса, возбужденного, с выпученными глазами, взахлеб расписывающего все, что он знает о Сиднее, инспектору Скотланд–Ярда. Образ его представился Сиднею на удивление четким, но, к сожалению, немым, как в телевизоре с выключенным звуком.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

– А мистер Полк–Фарадейс рассказал вам о «Лэше», о телесериале, который мы сочиняем с ним на пару?– Нет, – ответил инспектор Хилл.– Вот как? А ведь дело–то именно в нем. На телевидение уже приняли шесть серий сценария, и мистер Полк–Фарадейс на днях предложил мне поделить гонорар: сорок процентов мне, шестьдесят – ему вместо пятидесяти процентов каждому, как предусмотрено в контракте. Я думаю, мистер Полк–Фарадейс вообразил себе, он ведь тоже писатель, что чем больше подозрений наведет на меня, тем легче ему будет меня устранить. Я–то думал, инспектор Брокуэй сказал вам об этом.Сидней покосился на мистера Брокуэя.– Нет, он ничего не сказал, И мистер Полк–Фарадейс тоже.Конечно, я понимаю теперь, что именно вам не нравится в поведении мистера Полк–Фарадейса, но… признаете ли вы в общем, что его заявления соответствуют истине?Сидней поерзал на стуле.– Они сильно преувеличены… Это были шутки, а Алекс, кажется, изобразил их как серьезные заявления с моей стороны.Инспектор Хилл улыбнулся снова и потер подбородок.– Я, признаться, весьма ценю писательское воображение, – заметил он. – Вот только что я ознакомился с вашей тетрадкой… в ней вы, я позволю себе предположить, излагали идеи, а не реальные факты.Идеи… факты… Сидней провел ладонью по лбу.– Рассказ об убийстве там вымышлен с начала до конца. Можно сказать, что тетрадка содержит лишь одни идеи, и это отнюдь, не дневник, где изложены факты.– Но, признайтесь, что вовсе небезопасно в вашем положении писать подобные вещи.– Я ни минуты не предполагал, что кто–нибудь, кроме меня, прочтет мои записи. Поэтому и носил тетрадку всегда при себе. Я лишь случайно вынул ее тогда вместе с бумажником.Сидней подумал тут же, что это могла быть фрейдистски истолкованная оплошность убийцы. Он облизнул губы, ему захотелось пить.– Допустим, что вы говорите правду, но все же, мы должны будем оставить тетрадку у себя, пока все не прояснится, – сказал инспектор Хилл. – Все осложняется тем, что вы говорили все это еще и мистеру Полк–Фарадейсу… Кстати, вы больше никому об этом не говорили?– Нет. В таком духе шутим только мы с Алексом.– И все–таки странно, что ваша жена уехала так надолго. Раньше она так долго не отсутствовала, если не ошибаюсь?..Кажется, они ждали, что он где–то не выдержит и совершит оплошность, отвечая на один из подобных вопросов.– Нет, вы не ошибаетесь, – отвечал Сидней.«Вы, вы убили ее», почти буквально читал Сидней в спокойных глазах инспектора Хилла. Полицейский, это было ясно видно, вновь и вновь перебирал в голове все подозрения против него, изложенные миссис Снизам… А Алисия тем временем спала с Эдвардом Тилбери.– Если вы думаете, что я убил ее, почему вы не найдете ее? На земле или под землей? – в тон инспектору спокойно проговорил он.– Мы ищем, ищем. Это ведь совсем не просто, как вы могли уже заметить.– Вы ищете, а я тем временем подвергаюсь нападкам какого–то там Полк–Фарадейса. Для меня это тоже нелегко, инспектор.– Газеты, по крайней мере, ничего не пишут об этих нападках. Это не наши методы. (Инспектор Хилл бросил взгляд на своего коллегу, который внимательно и молча слушал их беседу.) С другой стороны, вы ведь сами делаете все, чтобы вызвать против себя подозрения, я имею в виду не только тетрадь. Кстати, мистер и миссис Снизам не подозревают о ее существовании. А бинокль? Ваша соседка, миссис Лилибэнкс, сообщила инспектору Брокуэю, что вы показались ей очень смущенным, когда увидели у нее бинокль, и услышали, что она видела вас в то утро с ковром на плече.– Но ведь вы уже нашли ковер.– Отвечайте, пожалуйста, на мой вопрос, мистер Бартлеби. Почему вы смутились, узнав, что миссис Лилибэнкс видела вас в бинокль?– Потому что знал, что она при этом подумала.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

Он прочитал газету, лишь когда вернулся домой. Статья под фотографией была короткой и довольно туманной:«Таинственный человек.Как стало известно сегодня из компетентных источников, один из близких друзей Сиднея Бартлеби, жена которого исчезла, пролил новый свет на личность молодого американца.» Ни о каких конкретных фактах статья не сообщала, но говорилось, что «Бартлеби ведет себя во всех отношениях странно».«Хотел бы я поглядеть сейчас на старину Алекса», – подумал Сидней, но тут ему пришло в голову, что вся эта история может повредить и его надеждам на «Стратегов», и не говоря уж и о «Лэше». Он швырнул газету на пол. Алекс, вероятно, хочет убедить всех, что это он сам придумывал сюжеты историй о Лэше, а теперь вот ему придется потратить и силы, и время, чтобы привести в порядок больную психику этого «бедняги Бартлеби».Подумав об этом, Сидней быстро встал и пошел в гараж. Включив там свет, он высыпал на пол около раскрытой двери полный мешок своих старых бумаг. К счастью, за месяц он не успел сжечь ни одного листа. Порывшись в куче, он извлек десятка два сложенных пополам листков, на которых делал все записи по сюжету о Лэше и главам книг, над которыми работал в последнее время. Листки были полностью покрыты его мелким почерком, на них сохранились все главы, действия и сцены. Конечно, у него дома оставались копии сценариев, но эти листки, написанные его рукой. Он вернулся в дом, чтобы перебрать их и решить, как можно будет их использовать в случае защиты.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

26После обеда вместо ответа от Алисии или радостного звонка от ее родителей о том, что она едет в Кент, или даже вместо сообщения полиции о том же самом, он получил разъяренное письмо от Алекса на двух страницах, пестрящее огромным количеством подчеркнутых слов.«… Значит, так и есть, тебе удалось это, старик, ты добился отсрочки «Лэша“, а это значит (и ты знаешь не хуже моего), что все сорвалось, все погибло и похоронено навсегда. А ведь именно об этом я тебя предупреждал… Я сказал полиции, что твоя собственная жена однажды уже спрашивала меня, не кажется ли мне, что ты несколько не в своем уме… Теперь я уверен, что в этом все и дело. Твое психическое состояние давно уже не позволяет тебе создавать ничего, кроме безумных и лишенных всякой логики фарсов, так что мне приходилось миллионы раз переправлять наши истории, чтобы они выглядели прилично. Ты помнишь об этом. Но теперь ты сам попался в собственные сети, Сид. И я советую тебе, это в твоих же собственных интересах, собрать остатки своего здравого смысла и признаться во всем полиции. Можешь делать там все, что угодно, можешь сослаться на собственную невменяемость – так тебе обойдется дешевле. Я же убежден, что ты убил Алисию и убедил себя, не знаю как, что не делал этого, но уже после того, как сам же признался и даже похвалялся перед всеми. Теперь же ты предпочитаешь считать все это сном из твоих безумных сценариев… Хитти со мной в этом полностью согласна, и не думай, что она за тебя или что я принуждаю ее принять мою сторону. Повторяю, она полностью со мной согласна в том, что касается…»Хм, конечно, согласна, поскольку жизнь наверняка казалась ей адом, если не была таковой, подумал Сидней. Он заглянул еще в конец письма, шумный и сумбурный, в котором Алекс буквально вопил, что будет до конца защищать свою работу, свою семью, взывал к правосудию, ратовал за психическое здоровье общества и за священность законов, управляющих его (т. е. общества) жизнью. Все это очень отдавало Снизамами.Если Алисия действительно была в Лэнсинге, она должна была получить его телеграмму около двух часов пополудни. Но уже был поздний вечер, а телефон молчал, и Сидней в конце концов отправился спать, но из–за сильного раздражения, вызванного безысходностью теперешнего положения, спал очень плохо.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

27 Сперва неуверенно, а потом все более решительно Эдвард начал собирать по комнате свои вещи, чтобы уложить их в чемодан, лежавший на полке в спальне.Дикая мысль пронеслась вдруг в голове Алисии: она вспомнила, что должна Эдварду 72 фунта, он все это время, пока они жили вместе, оплачивал все их счета. Она могла легко раздобыть эти деньги: в банке Ипсвича со 2–го сентября ее ждут сто фунтов. Еще два месяца назад деньги были для нее самой серьезной проблемой, теперь же, в сравнении с катастрофой, постигшей ее, все проблемы казались мелкими и нестоящими. Алисия взяла свой бокал и попыталась осушить его залпом. Это ей почти удалось, лишь в последний момент она поперхнулась. Эдвард вошел в комнату как раз в тот момент, когда Алисия согнулась пополам в приступе кашля. Увидев его, она выпрямилась и выбежала из дома.На улице было свежо. Она бежала куда–то в темноту, и еще ускорила свой бег, когда услышала голос Эдварда, бежавшего за ней и звавшего ее.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

28Ответа не последовало, но Сидней подождал немного и позвонил опять, на этот раз дав два долгих звонка.Замок щелкнул, и Сидней попал в навощенный вестибюль с ковром на полу, множеством украшений на Стенах и лестницей в глубине. Возможно, в этот самый момент в квартире Тилбери были полицейские, но Сидней решил, что в этом случае он просто скажет, что зашел поговорить с хозяином в связи со слухами, которые до него дошли. Пилюли он надежно спрятал в карман куртки.Тилбери свесился через перила где–то на третьем этаже.– Кто там?– Это я, Сидней, – любезно отвечал Сидней.– Добрый вечер, Эдвард, – сказал он, поднявшись выше. В этот момент из двери на втором этаже вышла какая–то женщина с собакой на поводке, посмотрела на Сиднея и стала спускаться. Неудача, подумал Сидней.Тилбери выпрямился и отступил назад. Дверь его квартиры была открыта. Вид его был удивленный и напуганный; бросалось в глаза, что он или пьян или совсем не в себе. Куртка на нем была расстегнута, равно как и воротник рубашки, галстук развязан.– У вас есть несколько минут? – спросил Сидней.– Да… да. Боже мой, да. На самом деле я хотел с вами встретиться.Немного помявшись на пороге, он вошел в дверь своей квартиры. Сидней двинулся следом в гостиную, в которой царил идеальный порядок. Она была со вкусом обставлена старинной мебелью, на стенах висели восточные ковры, а на столах и столиках стояли красивые лампы и лежали книги. Рядом с камином, отделанным черным и серым мрамором, были сложены поленья, но так аккуратно, что казались не настоящими. На низком столике, по соседству с пепельницей, в которой было не менее дюжины окурков, стоял наполовину полный бокал.– Вам, конечно, уже известно про Алисию? – спросил Тилбери глухим безнадежным голосом.– Да, – ответил Сидней.– Не хотите ли сесть? – предложил Тилбери, указывая на диван, обтянутый зеленым атласом.– Нет.Тилбери виновато посмотрел на него, потянулся было к бокалу, но остановился и развел руками.– Я… извините меня за мою… (Он подтянул галстук и поправил воротничок на своей довольно упитанной шее.) Я ушел сегодня из конторы в три часа… Я больше не мог… Уверяю вас, я немного выпил.– Это не имеет ровно никакого значения, – заверил Сидней, стоя примерно в полутора метрах от Тилбери.Тилбери взял свой стакан.– Извините, вы не хотите чего–нибудь выпить?– Нет, – слегка улыбнулся Сидней. – Но вы пейте. Тилбери опустил глаза.– Я должен просить у вас прощения… то есть, я хотел все объяснить вам. Это чуть не убило меня… вчера вечером… то, что произошло… Дело в том… (Он поднял глаза и посмотрел на Сиднея.) Я побежал за Алисией. Она была в ужасном состоянии, и я пытался убедить ее вернуться к родителям. Я уже много раз говорил ей это. Вчера, до моего приезда, она выпила, слишком много выпила и была очень сильно возбуждена. Алисия сказала мне, что что–то произошло, но отказалась уточнить, что именно. И вдруг убежала из дома. Она побежала вдоль моря, один раз мне удалось ее догнать, и я схватил ее за руку, но она вырвалась и снова убежала. На какой–то момент я потерял ее из виду в темноте… Она бросилась со скалы прежде, чем я успел помешать ей.И он вяло махнул рукой.Сидней не знал, верить ли ему. Но если Тилбери держал ее за руку, то зачем дал ей снова убежать? Или он хотел, чтобы она убежала? Или сам столкнул ее, а теперь сидит тут и плетет всю эту небылицу?– Не знаю, что они теперь подумают обо мне… – пробормотал Тилбери, снова распустил галстук и выпил.По всей видимости, в этом деле Тилбери интересовала только его контора, что там о нем подумают.– Итак, вчера вечером вы сбежали, – сказал Сидней.– Боже мой…– Я вас понимаю, вы хотели уничтожить все свои следы в доме.– Я… я был в таком шоке… Я просто сам не знал, что делаю. Тилбери умоляюще глядел на Сиднея.– Полиция не допрашивала вас?– Нет… я надеюсь, они не узнают… Я ужасно расстроен всем этим, ведь я любил Алисию. И никогда не хотел ей зла, даже напротив, пытался убедить ее, что мы попали с ней в жуткое положение. Она сама это говорила, хотя и отказывалась возвращаться к родителям. Но в смерти ее я абсолютно не виновен. И если б я мог, я бы спас ее. Теперь же, теперь, если я буду замешан во всем этом, моя карьера погибла… Но за что?Он снова умоляюще поглядел на Сиднея.– Я вовсе не думаю, что вы будете замешаны в этом деле. Тилбери смотрел на Сиднея в замешательстве. От усталости у него под глазами обозначились мешки, предвестники тех, которые появятся уже в старости, если только ему суждено будет дожить до нее… Тилбери был очень бледен, и лоб его блестел от проступившего пота. Он встал и снова наполнил свой стакан, подойдя к бару в углу комнаты.– Кто–нибудь в курсе того, что было у вас с Алисией?– Я не знаю, – сказал Тилбери, через плечо бросая взгляд на Сиднея. – Возможно, кто–то и подозревал правду, но я не уверен, что они подтвердят это в полиции.– Вам нужно выпить успокаивающего, Эдвард. Положите одну–две таблетки в стакан.– Что? (Тилбери обернулся.)– Снотворного. У вас есть дома снотворное?– Есть… но мне теперь этого не нужно. Я выпью таблетку на ночь. Хотя вчера мне это не помогло.– Попробуйте выпить таблетку сейчас. Я настаиваю, – сказал Сидней, приближаясь к Эдварду.Тилбери плохо соображал, но немного попятился от Сиднея.– Где таблетки? В ванной комнате? Принесите, – попросил настойчиво Сидней.– Сейчас. (Тилбери медленно направился к двери.) Но мне сейчас не нужно пить снотворное.– Нужно, – сказал Сидней и пошел за ним.В ванной комнате Тилбери открыл аптечный шкафчик, постоял немного в нерешительности и сказал: «У меня такое чувство, что я выпил последнюю таблетку вчера вечером». Он закрыл шкаф.Тогда Сидней сам открыл дверцу и увидел среди множества бутылочек три или четыре флакона с пилюлями. В одном нашлись пилюли желтого цвета, и вид у них был многообещающий, и стояли они ближе всех.– А это разве не снотворное? – спросил он, беря флакон.– Нет, – ответил Тилбери таким тоном, что Сиднею стало ясно: он угадал правильно.Сидней пристально посмотрел на адвоката.– Ну да, это они, – испуганно пролепетал тот.Сидней вытряхнул на свою ладонь одну пилюлю, протянул ему и сказал:– Вам надо выпить.– О нет, – Тилбери затряс головой. Сидней схватил его за лацканы куртки:– Пейте или я вас заставлю.Тилбери дрожащей рукой взял пилюлю и положил ее в рот. Запил виски.– Выпейте вторую. Две помогут лучше, чем одна.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

– Успокойтесь… Вы же знаете, что вам необходимы пилюли, ведь с Алисией было трудно, видит бог, – успокаивающим голосом говорил Сидней, высыпая себе на ладонь еще несколько штук.– Ну давайте, выпейте и эти…Он протянул Тилбери еще одну, встал и принес из бара бутылку сельтерской. Налил адвокату в стакан и дал запить. Тилбери проглотил и эти пилюли.– Теперь мне будет плохо, – тихо проговорил он. Зазвонил телефон.Сидней не шевельнулся, а Тилбери, кажется, не слышал, и телефон вскоре замолк. Теперь только с большим трудом Тилбери держался прямо, глаза его закрывались. Сидней достал из флакона еще несколько таблеток и снова протянул адвокату. Тот покачал головой, и тогда Сидней схватил его за горло, не сильно, но в чувствительном месте. Когда он отпустил Тилбери, тот раскрыл рот, чтобы вдохнуть воздуха.– Не стоит кричать. Если кто–нибудь войдет сюда, я скажу, что вы выпили это, потому что столкнули Алисию со скалы. Понимаете? Конечно, понимаете.– Я больше не стану пить, – сказал Тилбери и ударил Сиднея по руке, так что таблетки разлетелись по полу. Тилбери с усилием поднялся.Сидней снова схватил его за горло и несильно ударил рукой в нос, так, чтобы не пошла кровь.– Так, значит, вы не сталкивали Алисию? Ну, говорите.– Нет, – отвечал Тилбери так испуганно, что было невозможно определить, лжет он или нет.– Никто не поможет вам, Тилбери, и будьте уверены, вы выпьете все эти пилюли, – сказал Сидней, по–прежнему сжимая его горло левой рукой, достаточно сильно, чтобы не отпустить его, но и стараясь не оставить следов на коже. – Пейте, пейте, это самое простое и единственно приличное решение в вашем положении. Любовники решили покончить с собой оба… Или вы хотите, чтобы я сказал, как вы сами признались мне, что столкнули Алисию? Я заявлю, что пришел в четверть седьмого и обнаружил вас в жутком состоянии, принявшим сильную дозу снотворного, и вы сознались, что хотите покончить с собой, после того как сами убили Алисию.Теперь Сиднею придавали сил два обстоятельства: во–первых, он был уверен, что Тилбери действительно столкнул Алисию со скалы, а вовторых, он подумал, что ему не придется уже резать Тилбери вены, поскольку пилюли оказывали на того сильное воздействие. И Сидней посадил адвоката снова на диван.Тилбери дернулся и затих, руки его бессильно повисли. Вдруг он поднял на Сиднея глаза, полные ужаса.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

Сидней посмотрел на людей в штатском, которые с интересом прислушивались к разговору:– Еще с прошлой пятницы я знал, что моя жена находится с ним, но хотел дать ей возможность вернуться по собственной воле. Поэтому ничего и не сообщил полиции.– А… как вы это узнали?– Я видел их в Брайтоне. Я не знал имени этого человека, но потом узнал.– Могу я спросить, каким образом?Сидней догадывался, что полиция узнала о Тилбери от Инес и Карпи.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

Когда женишься, становишься бедным как бы автоматически, даже если берешь за себя девушку с приданым.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

22– В пять часов я буду в Лондоне. Могу я с тобой встретиться? – спросил Сидней.– Дело в том… я собираюсь уезжать шестичасовым поездом, старик.– А ты можешь поехать позже?– Что–нибудь узнал об Алисии?– Увы, ничего. Я постараюсь приехать как можно быстрей… Мы продали «Лэша» и потом… – Сидней заметил, что говорит просящим тоном. – А где контракты?– Они у меня.Сидней повторил, что скоро приедет, и положил трубку, прежде чем Алекс успел возразить.Всю дорогу до Лондона он проспал, хотя ему казалось, что на это он способен в последнюю очередь. Проснувшись уже перед самым прибытием на вокзал Виктория, побрызгал себе на лицо водой и причесался. Потом поймал такси до Ноттинг Хилла где жили Полк–Фарадейсы. Их квартира была на первом этаже высокого белого дома. Звоня в дверь, Сидней был уже почти уверен, что ему не откроют, но Алекс спустился к входной двери и отворил ее.– Привет, – сказал он.– Добрый день. Я не задержу тебя надолго. Сейчас только двадцать минут шестого, и ты даже сможешь успеть на свой поезд.Однако по виду Алекса можно было заключить, что ему все равно, сколько сейчас времени, и Сидней понял, что его приятель простонапросто наврал.Они поднялись по лестнице.– Они что, хотят внести какие–то изменения в первый сценарий?– Так, по мелочи. Я все сделаю.– Это касается сюжета?– Нет.Алекс открыл дверь своей квартиры и они вошли в гостиную, где царил полнейший беспорядок.На диване стоял открытый, наполовину собранный чемодан. В одном из углов гостиной находился большой стенной шкаф, выкрашенный в белый цвет, он тоже был открыт, и из него торчали какие–то вещи. Рядом на полу валялись деревянная лошадь и грязно–желтый плюшевый жираф.– Давай посмотрим контракт, – сказал Сидней. Из кармана чемодана Алекс достал документ.– Я еще не подписал его.Сидней прочитал, что каждому из них полагалось по пятьдесят процентов. Сериал должен был продолжаться не менее шести недель, за каждую дополнительную серию полагалась дополнительная плата.– По–моему неплохо, а? – сказал Сидней. – Не бог весь что, но, в конце концов, они нас не грабят.– Да, – ответил, несколько замявшись, Алекс.– Алекс, в чем дело? Тебя что–то не устраивает?– Что меня не устраивает…Алекс, он укладывал чемодан, выпрямился:– Что меня не устраивает, Сид, так это положение, в котором ты оказался.– Да брось ты думать об этом. Алисия жива и здорова. Судя по всему, у нее появился любовник… Меня смех берет от всей этой истории.Алекс испытующе смотрел ему в глаза, сам же отступая немного назад, к дивану.Сидней заметил, что сам только что непроизвольно сделал шаг в его сторону, и вдруг подумал: неужели Алекс его боится?– Что тебя беспокоит, Алекс?– Меня беспокоит… меня беспокоит, что сериал может быть приостановлен, если твое положение усугубится.Сидней почувствовал, как в нем растет раздражение. Его разозлило то, что Алекс, кажется, вздумал разыгрывать перед ним какую–то нелепую комедию.– Возможно, в душе ты мечтал бы, чтобы сериал принадлежал только тебе. Тем более, что первые шесть серий уже придуманы и написаны. Начиная с водопроводчика и кончая «паддингтонской бандой».– Не будь идиотом! Надо же! Я хочу присвоить себе весь сериал! – Алекс рассмеялся. – Но ведь проблема остается, Сид, и ты это знаешь. Где Алисия? Конечно, легко сказать, что она жива, что у нее есть любовник, но где она? Где? Ты что, воображаешь, что публика будет каждую неделю видеть на экране твое имя рядом с моим и молчать?– А что она будет делать?– Бойкотировать нас. Писать жалобы и прочее. Сидней улыбнулся.– Передача мне очень понравилась, но совсем не нравится ее автор. Ах!– Ты даже не хочешь подумать о том, что они просто–напросто могут остановить все на середине.– Алекс, не будь дураком.– Именно им я и не хочу быть. Ради чего я, по–твоему, должен рисковать? Только ради тебя?Сидней нахмурился.– Тогда что ты предлагаешь?– Я думаю, что должен получать шестьдесят процентов, а ты – сорок. Мне кажется, это справедливо, если принять во внимание ту работу, которую я уже сделал и которую мне еще предстоит сделать. А равно и возможность того, что в любой день все может быть остановлено.Сидней вздохнул. Ему была известна любовь Алекса к деньгам, подогреваемая в нем его семейством. Любовь эта постоянно толкала Алекса на поиски все новых и новых заработков.– Я рискую не меньше, чем ты. И тоже потратил свое время.– Но ведь твоя часть уже завершена. И именно ты ста~ причиной этого риска.– Но без меня ты бы вообще ничего не сделал! Ох, Алекс, черт возьми, мне надоел этот спор. Короче, я не согласен с твоим условиями.Алекс натянуто улыбнулся и взял со столика сигарету.– Пока ты относительно свободен, но сколько времени, по–твоему, это может продолжаться? А если полиция узнает то, что уже известно нам с Хитти?.. Все те истории, которые ты нам рассказывал, когда объяснял отсутствие Алисии? Ты даже не способен вспомнить версию, которой собирался придерживаться. Все эти…– Ты про то, что я говорил, будто она поехала к своей матери? Но она сама просила меня так говорить.– А эти твои шуточки, когда ты выпил и рассказывал, как закопал ее на шесть футов под землю и теперь живешь на ее деньги?! А все ваши ссоры, которые мы вынуждены были наблюдать?– Мне вовсе не нужно возбуждать себя алкоголем, чтобы придумывать истории такого рода. Я могу сочинять их где и когда угодно.– А вдруг я подумаю, что это вовсе не истории? А вдруг это правда?Сидней почувствовал скуку. Был ли Алекс просто глуп или пытался грубо его шантажировать? Сидней не испытывал ничего, кроме скуки.– Значит, Алекс, ты считаешь, что это правда?– Я ничего не знаю.Сидней с усмешкой посмотрел на него.– Давай, Алекс, выкладывай. Ты веришь этим историям? Или просто хочешь оторвать кусок побольше?– Сид, я просто не знаю, что будет дальше. Скажи лучше сам, ты убил Алисию? Да или нет?Сидней подумал, что Алекс сейчас похож на одного крайне эмоционального героя из его собственных историй.– Увы, нет, мой дорогой, – сказал он. – Зачем ты пытаешься меня шантажировать?– Я не считаю это шантажом. Я только хочу…– Нет, в самом деле: шантаж – это простое и ясное слово и оно означает именно то, что означает. А по тебе не похоже, что ты стремишься к ясности, – Сидней снова непроизвольно сделал шаг в сторону Алекса, и снова тот отступил назад. – Ты что, боишься меня? Уже убедил себя в том, что я убиваю людей?– Раз уж ты употребил множественное число, то вспомним и миссис Лилибэнкс. Доктор отказался подписать свидетельство о смерти. Как ты думаешь, какой вывод из этого напрашивается? Только тот, что она умерла от испуга и напугал ее ты. И скорей всего намеренно.– Если это так, то почему я до сих пор разгуливаю на свободе? Хватит, Алекс, хватит. Если тебе не нравится слово «шантаж», назовем это корыстью. В настоящий момент твое поведение диктуется именно корыстными целями.Сидней взял сигарету из пачки Алекса на столе.– Спасибо, – сказал он, поднося ее ко рту.На какой–то миг Алекс растерялся, но быстро пришел в себя и с новой решимостью вернулся к делу.– Я настаиваю на шестидесяти процентах ради собственной безопасности, Сид. Соглашайся, иначе… Ты знаешь, что я имею ввиду.– Нет, я не знаю.– Я многое могу рассказать полиции. Разные и не слишком приятные вещи, не говоря уже о том, что произошло перед самым исчезновением Алисии. Эти отвратительные ссоры между вами…– А, ты говоришь о случае с чашкой? – Сидней рассмеялся. – Если ты веришь всему, что сейчас говоришь, то ты так или иначе должен это все им рассказать…– Я не уверен, что верю, – сказал Алекс. – Я пытаюсь защитить свои интересы. Ничего больше.Его логика немного напомнила ему рассуждения Алисии, но Алисия была только наивна, в то время как Алекс действовал из корысти. Но все же Сидней чувствовал, что Алекс говорит искре не. Алекс просто ослеп, точно осьминог в собственном чернильном облаке.– В твоем положении нет ничего смешного. Алекс снова подошел к чемодану.– Я устал спорить, Сидней, устал, и мне нужно ехать.– Не дожидаясь моего ответа? Знай: я не согласен.– С твоей стороны это просто недальновидно, – заметил; Алекс. Знаешь, я дам тебе время на размышления, до понедельника. К тому времени тебя, возможно, и так арестуют, а если не арестуют, мой адрес: Отель в Клэктоне.– Привет от меня Хитти, – бросил Сидней, с чемоданчиком в руках выходя из квартиры и закрывая за собой дверь.Сидней намеревался хорошенько обдумать все в поезде, по дороге в Ипсвич, и решить, что делать дальше. Однако, когда он попытался это сделать, ему вдруг почудилось, что проблемы, словно снежный ком, навалились на него разом и буквально погребли под собой. Ему было страшно думать о них, и он нашел спасение во сне. В Ипсвиче, взяв со стоянки свою машину, к ночи он был уже дома.

Сочинитель убийств

Патриция Хайсмит

Сидней Бартлеби – писатель, наделенный безудержным воображением. Стоило ему только представить себе, что он убил свою жену, как заработала безжалостная машина, уничтожившая не одну жизнь. Те, кому знакомо творчество Патриции Хайсмит, уже догадываются, что их ждет повествование, которое держит читателя в напряжении до самого конца… Этой книгой Издательство Независимая Газета продолжает серию детективов «Сочинитель убийств» – о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

На этот мир надо глядеть пьяными глазами

Любовь - это всегда не более чем иллюзия

Отчаянная скука богачей... Скука, имеющая силу скорее разрушительную, чем созидательную. Она не реже, чем нужда, толкает людей на злодейство.

... в отношении людей логика не всегда работает. Логика хороша, чтобы строить дома.

- Вот в чем ошибка, - произнес Гай вслух. - Никто не знает, как выглядит убийца. А выглядеть он может как угодно!

Как привлекательны люди, в которых чувствуется какой-нибудь поразительный контраст

В путешествиях я предпочитаю пить. Так ощущения богаче

Законы общества куда милосердней законов совести.

Под покровом тьмы самое время дать волю животному началу, стать ближе к природе.

… любовь и ненависть, добро и зло живут в человеческом сердце бок о бок. И не просто в разных пропорциях, в каждой душе - нет, каждый человек носит в себе все добро и все зло на свете. Надо лишь приглядеться, отыскать частицу добра и зла - и найдешь сразу все. Достаточно копнуть чуть глубже. Все существует в единстве с противоположностью: у каждого зверя есть свой враг, есть аргументы за и против, мужчины и женщины, минус и плюс. Расщепив атом, человек сделал первое истинное разрушение, поправ всеобщий закон единства. Ничто не может существовать вне связи со своей противоположностью.

- Меня это не касается, - твердо сказал он.
- Не касается? Вы же... вы же часть общества!
- Ну так это забота общества, не моя.

— Детективы — хорошая вещь. Они показывают, что любой человек способен на убийство.
— Вот поэтому я всегда и считал, что в них нет ничего хорошего.

Логика не всегда срабатывает, потому что ею пользуются люди.

Нет покоя виноватому.