Орта явно развязала Лауриню язык. Хотя… не стоило забывать, где он служит, на тамошних сотрудников этот напиток не должен был действовать. Несчастные люди!
– И только из этого вы сделали вывод о том, что Бакко прячется в доме?
– Не совсем, – призналась я. – Видите ли, Лауринь… Запах хорошо ношенных мужских портянок я ни с чем другим не спутаю! Уж за неделю-то он должен был выветриться.
– Теперь понятно, почему вы так часто говорите о сыщицком чутье, – кивнул Лауринь, едва сдерживая улыбку.
-- А потом и предложил ей замуж за меня пойти. Сам не думал, что согласится, она же красавица, а что заикается немножко, так это почти незаметно… А она возьми и согласись! Я сам чуть заикой от неожиданности не стал!
– Кстати, возьмите вот это…
Я положила на затянутую в перчатку ладонь небольшой камушек на шнурке.
– Если я сверну себе шею, вы узнаете об этом первой? – скептически усмехнулся Лауринь.
– Бедный конь, – сказала я. – До чего был хорош, и надо же…
– По-моему, лошадь вы жалеете сильнее, чем меня! – хмыкнул вдруг капитан.
– С чего вас жалеть, вы же не шею сломали!
Сдается мне, нам попался серьезный противник!
– Вы сейчас должны сказать, что вам нравятся такие, – заметил Лауринь.
– Это приятное разнообразие, – пожала я плечами. – После пропавших жен и украденных драгоценностей хочется заняться чем-нибудь посложнее. Пусть даже и опасным преступником.
– Главное, чтобы этот преступник не занялся вами.
– В этом есть своя прелесть, не находите?
– Ваши шутки, Фло, отвратительны, – заметил он. – Хотя бы потому, что ничуть не смешны.
– То есть слишком похожи на правду?
– Вы чудовищны, Фло, – раздался у меня над ухом голос Лауриня, и он отобрал у меня поводья своего жеребца. – Отчего бы вам, как всем дамам, не носить при себе зеркало?
– На кой оно мне? – поразилась я.
– Хотя бы для того, чтобы не размазывать грязь по лицу.
– Ничего страшного, – пожала я плечами, – немного сажи на щеке нисколько не вредит моему самолюбию.
– Несомненно, моя компания вам куда приятнее, нежели общество незнакомого трупа, – поддела я.
– Как сказать, – серьезно ответил он. – Трупы по меньшей мере молчат!
Я невольно улыбнулась и повернулась к Лимесу. Тот, по-моему, уже прикидывал, куда половчее приладить веревку. – Господин Лимес! Обождите меня здесь, я скоро вернусь. Вешаться пока погодите, вы мне еще не заплатили.
Если ничем не отличаться от других, как они поймут, что я необычный человек?
Тяга к знаниям сродни неутолимой жажды проклятого человека: сколько ни пей из источника, она всё равно будет терзать его денно и нощно.
Того, чего не знаешь, всегда боишься больше, чем неведомого...
Краткость с одаренностью рука об руку ходит...
Отмечать сиюминутное хорошо, да только в вечности останутся не эти сочинения, если вообще останутся ...
Это, знаете ли, важно, когда у тебя есть кто-то, с кем хорошо помолчать вдвоём, каждому о своём.
Ошибки необходимо признавать... прежде чем делать новое
Очевидно, он рассчитывал предстать героем, спасшим юную деву. Увы, я мало того что давно не дева, так еще и далеко не юная, да и со спасением своим вполне справилась бы сама.
– Отлично провести время за ваш счет – вот чего она хочет. Конечно, на что еще может рассчитывать этакая старая дева! От нее, поди, лошади шарахаются!..
«Ну, это ты зря, – подумала я весело. – Вот как раз лошади меня любят…»
– Вы, разумеется, можете оставить от меня одни угли, но в этом случае я сохраняю за собой право считать вас трусом, уклонившимся от поединка.
Увы, счастливая любовь у королей бывает только в сказках...
Чудес, увы, не бывает, а те, что случаются иногда - либо мошенничество, либо дело чьих-то умелых рук…
– И где это вас учили укрывать дам пыльными портьерами?
– Это не портьера, это гобелен, – несколько обиженно ответил Лауринь.
В душе поднималось глухое раздражение на несправедливость - чувство бесполезное, но неизбежное.
– Уж верно, не мирный человек, – пробурчал Лауринь. – Не нравится он мне, госпожа Нарен…
– А мне, думаете, покойники полувековой давности так уж по сердцу? – хмыкнула я.