Наверное, это паранойя. Я внушил себе, что пока у меня есть этот телефон – именно этот! – пока в нем теплится электрическая жизнь, сохраняется нечто важное, по-настоящему живое для меня, потому и не выключаю его никогда. Рано или поздно аккумулятор сядет окончательно, выцветет экран, и часть меня умрет навсегда. Можно переписать все сообщения, но это будут лишь мертвые буквы.
- Просто я тебя хорошо знаю! Это же здорово, разве нет?..
- Девочка моя, я сам себя совершенно не знаю… И хуже всего – боюсь узнать.
Вечером моя близорукость делает окружающий мир поистине феерическим. От фонарей, огней рекламы, автомобильных фар, даже от освещенных окон в домах – тянутся и переливаются лучики света. Если прищуриться, они начинают вращаться, как спицы каретного колеса.
Главное – не упустить шанс на эту жизнь. Выбрать правильную дорогу, свернуть в нужную сторону.
Все в жизни нам приходится делать суетливо, кроша, проливая, судорожно глотая, на ходу закусывая, занюхивая, поспешно затягиваясь…
Иллюзия подчас важнее реальности, мне ли этого не знать.
Умилительнее жалости к себе может быть только жалость к себе же, помноженная на последствия запоя и расшатанность организма.
– Мужчина! – обращается кто-то ко мне. – Мужчина, в свитере синем!
Точно, ко мне. Синий свитер у меня. Совсем недавно я был молодым человеком, теперь вот – мужчина. В свитере синем.
О будущем китайцы имеют представление, схожее с детьми лет трех-четырех: завтра – относительно понятно, значит «не сейчас»; послезавтра – что-то неясное, расплывчатое и далекое; ну а «на следующей неделе» означает «в дальнем неизвестном будущем», о котором нечего и думать.
– Таких, как ты, – не бывает. – Не бывает. Но – существуют.