В натуральном виде счастье всегда выглядит убого рядом с цветистыми прикрасами несчастья. И, разумеется, стабильность куда менее колоритна, чем нестабильность. А удовлетворенность совершенно лишена романтики сражений со злым роком, нет здесь красочной борьбы с соблазном, нет ореола гибельных сомнений и страстей. Счастье лишено грандиозных эффектов.
Не желающие зла точно так же причиняют боль, как и желающие.
Затяжное самогрызение, по согласному мнению всех моралистов, является самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько сможешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме – не лучший способ очищения.
Повышенные умственные данные налагают повышенную моральную ответственность. Чем одаренней человек, тем способнее он разлагать окружающих.
Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем служить истине, если ты не сформирован так, чтобы служить слепо.
Как интересно стало бы жить на свете, - подумал он, - если бы можно было отбросить заботу о счастье.
Одно из главных назначений друга - подвергаться (в смягченной и символической форме) тем карам, что мы хотели бы, да не можем обрушить на врагов.– Но разве не естественно чувствовать, что Бог есть? – не вытерпел Дикарь.
– С таким же правом можете спросить: «Разве не естественно застегивать брюки молнией»? – сказал Главноуправитель саркастически. – Вы напоминаете мне одного из этих пресловутых мудрецов – напоминаете Брэдли. Он определял философию как отыскивание сомнительных причин в обоснованье того, во что веришь инстинктивно. Как будто можно верить инстинктивно! Веришь потому, что тебя так сформировали, воспитали. Обоснование сомнительными причинами того, во что веришь по другим сомнительным причинам, – вот как надо определить философию. Люди верят в Бога потому, что их так воспитали.– Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзию, настоящую опасность, хочу свободу, и добро, и грех.
– Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным…
Не философы, а собиратели марок и выпиливатели рамочек составляют становой хребет общества.
— Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и
греха.
— Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным, — сказал Мустафа.
— Пусть так, — с вызовом ответил Дикарь. — Да, я требую.
— Прибавьте уж к этому право на старость, уродство, бессилие; право на сифилис и рак;
право на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтрашним
днем; право мучиться всевозможными лютыми болями.
Длинная пауза.
— Да, это все мои права, и я их требую.
— Что ж, пожалуйста, осуществляйте эти ваши права, — сказал Мустафа Монд, пожимая
плечами.
В этом весь секрет счастья и добродетели: люби то, что тебе предначертано.
- Оптимальный состав народонаселения, говорил далее Мустафа, - смоделирован нами с айсберга, у которого восемь девятых масс под водой, одна девятая над водой.
- А счастливы ли те, что под водой?
- Счастливее тех, кто над водой.
Телесный недостаток может повести к, своего рода, умственному избытку. Но получается, что и наоборот бывает. Умственный избыток может вызывать в человеке сознательную, целенаправленную слепоту и глухоту умышленного одиночества, искусственную холодность аскетизма.
Можно ли сказать нечто, когда перед тобой ничто?
Одно из главных назначений друга - подвергаться (в смягченной и символической форме) тем карам, что мы хотели бы, да не можем обрушить на врагов.
Все люди в физико-химическом отношении равны.
Презирающих тебя, сам встречай презрением.
Если ты не такой, как другие, то обречен на одиночество. Относиться к тебе будут подло.
По мне лучше уж несчастье, чем фальшивое, лживое счастье.
- У тебя вид совсем больной! Съел что-нибудь неподходящего?
Дикарь кивнул:
- Я вкусил цивилизации.
- ???
- И отравился ею; душу загрязнил.
Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и греха.
Honour, fidelity-these were good things. But the personal major premiss of his present philosophy was that Lucy Tantamount was the most beautiful, the most desirable…
Счастье - это как кокс: это побочный продукт, его получают, когда стараются сделать нечто совсем другое.
Нашему дорогому Уэбли не хватает чувства юмора.Он хочет,чтоб с ним обращались как с его собственным памятником
Циник ограничивает свой жизненный опыт только одной половиной фактов,меньшей половиной,потому что факты духовной жизни более многочисленны,чем факты жизни телесной
Инстинкт приобретения знает, мне кажется, больше извращений, чем половой инстинкт. Во всяком случае, страсть к деньгам принимает у людей более причудливые формы, чем даже любовь. ... Ни один человек не бывает непрерывно поглощен половой жизнью - очевидно, потому что в половой жизни возможно физиологическое удовлетворение, а когда дело касается денег, оно невозможно.