Скандал в благородном семействе тем и хорош, что сору из избы не выносят.
- Кто-то питает надежды, а кто-то разрушает их.
- Да двери с окнами перед свадьбой запирать, чтобы, значит, счастье не выскочило.
Такие-то люди, внешне всеми любимые, иной раз выворачивали перед исповедником целые соцветия зла. И мелькавшие перед ними пьяницы, да дебоширы начинали казаться ангелами.
Он смотрел на друга и думал: «Черт возьми! Лысый, картавый, шарахнутый по голове ядром, так что последнюю память отшибло. И на тебе – женат, счастлив».
- Не знаю, как где, а у нас в России любовь начинается с жалости.
Новикову было позволено взять с собой в Шлиссельбург личного врача Багрянского и лакея. Эти люди добровольно разделили с Николаем Ивановичем заключение. По случаю своего освобождения издатель устроил торжественный обед, где рядом с собой на равных посадил и слугу. Впрочем, это не помешало ему вскоре продать крепостного за две тысячи рублей. Своего молодого секретаря из крестьян, над образованием которого Николай Иванович сам немало потрудился и которого любил настолько, что вместе обедал, барин забрил в солдаты. "Вот вам и мартинист, передовой человек!" - возмущался, услышав эту историю, князь П.А. Вяземский. Для Новикова же дело выглядело просто: "Парень избаловался".
О русско-шведской войне 1788-1790 гг:
По шведским законам король имел право без согласия парламента вести только оборонительную войну. Для этого нужно было, чтобы первый выстрел прозвучал с русской стороны. Густав III инсценировал несколько провокаций на границе, но они не произвели должного впечатления на шведов. Более того, ещё до начала войны вызвали в шведском обществе насмешки над королём. Всем были известны страстное увлечение Густава III театром и его любовь к ярким экстравагантным жестам. Отряд шведских кавалеристов по приказу монарха переодели "русскими казаками" и велели напасть на маленькую деревушку в Финляндии. Умопомрачительные наряды, сшитые для драматического спектакля и отражавшие представления шведских театральных портных о русском национальном костюме, полностью дезавуировали мнимых казаков даже в глазах финских приграничных крестьян, иногда видевших манёвры русских войск.
Разговоры о том, куда девались государственные средства, всегда вызывали у чиновников непреодолимое "отвращение к службе".
Не высказывать его(мнения) еще не значило — не иметь.
Быть несчастной — стыдно. Именно так полагала Екатерина: «Я слишком уважала себя, чтобы считать заслуженной такую участь»
Моя супруга уже в том возрасте, когда порядочные дамы не обнажают шею.