Просто утро выдалось настолько яркое, свежее, после ночного дождика, что было бы глупо валяться в постели. В такое утро всегда чувствуешь, что случится что-то радостное или необыкновенное: ведь день будет длинным-предлинным и очень далёк тот час, когда позовут спать.
Ваша учёба похожа на путешествие. Каждый день перед вами вырастают новые горы. Взойдёте на одну, а там уже другая. И чем больше преодолеете вы вершин, тем сильнее будете чувствовать себя.
Просто утро выдалось настолько яркое, свежее, после ночного дождика, что было бы глупо валяться в постели. В такое утро всегда чувствуешь, что случится что-то радостное или необыкновенное: ведь день будет длинным-предлинным и очень далёк тот час, когда позовут спать.
Ваша учёба похожа на путешествие. Каждый день перед вами вырастают новые горы. Взойдёте на одну, а там уже другая. И чем больше преодолеете вы вершин, тем сильнее будете чувствовать себя.
Сережка решил ничего не говорить и молча поднимался в класс.
Гусев не отставал от него ни на шаг.
— Послушай, как тебя — Сыроглазкин? Я вчера забыл твою фамилию и мучился всю ночь. Сырокошкин? Сыромышкин? Сыросороконожкин?
Что, если бы смех был чем-то видимым? Если бы, например, он рождал легких, как солнечные пятна, зайцев, то сотни, тысячи золотистых теней пронеслись бы сейчас по залу, прыгнули в двери и окна и поскакали по улице, кувыркаясь и веселя прохожих.
— И стихи давай. Стихи читать полезно. В каждой букве стихов полтора бита.
— Каких таких бита? — удивляется Сережка.
— Бит — единица информации. В разговорной речи одна буква — это один бит. В стихах — полтора бита.
Почему– то раньше все было просто. Люди знали, кем они хотят быть, на кого надо учиться. А тут стоишь, как Илья Муромец перед камнем, и не знаешь: налево пойдешь, направо пойдешь или прямо пойдешь? Даже тоска берет…
Гений ломает рамки, поставленные человеку природой. Он обрабатывает большое количество информации. Вспомните: когда у Эйнштейна спрашивали, сколько часов длится его рабочий день, он принимал это за шутку. Рабочий день ученого не имеет ни конца, ни начала.
Лучше грамм здоровья, чем тонна знаний.
Вот спросите Альку. Несколько часов назад она вывела формулу счастья. И стерла одним движением руки… Алька рассудила мудро: в следующий миг счастье будет совсем, совсем другим…
«Плюс здесь более логичен, чем минус. И увенчать надо все бесконечностью. Понимаешь меня, Алька? Что значат твои сегодняшние труды? Ты прошла со мной много километров по пустыне, мы оба чертовски устали, хотим есть и пить, почти дымится на солнце наша дубленая шкура, но мы не сдаемся. Впереди – ориентир, мерцающий огонек. Может, это наш дом, или звезда, или просто обман зрения, – мы идем дальше, потому что там, впереди, нас с тобой ждут. А понимаешь, Аленок, что это значит, когда ждут? Ничего не страшно вокруг! Можно сделать все невозможное. Это и значит счастье – счастье жить!»
Алло, алло, планета Земля!
Ты стала совсем другой…
Но мы возвращаемся! Сталь корабля
Вступает с разлукой в бой!..
Только здесь, в космосе, я понял, что звание короля само по себе не дает права на уважение.
«Природа не выделяет ход одного времени по сравнению с другим, – последовал ответ из динамика. – То, что у вас „лево“, у нас – „право“. И наоборот. Между прошлым и будущим не больше различия, чем между левым и правым».
– У каждого человека бывает пустой день, который проходит просто так, уходит незаметно из памяти и из жизни
я, старый звездочет, почувствовал себя просто школьником, когда Вселенная дала нам свой звездный урок
– Это радость, это человеческое счастье – учиться всю жизнь.
мир бесконечен. Главное - посмотреть новое!
Вопрос – еще не открытие.
Сережка решил ничего не говорить и молча поднимался в класс.
Гусев не отставал от него ни на шаг.
— Послушай, как тебя — Сыроглазкин? Я вчера забыл твою фамилию и мучился всю ночь. Сырокошкин? Сыромышкин? Сыросороконожкин?
Что, если бы смех был чем-то видимым? Если бы, например, он рождал легких, как солнечные пятна, зайцев, то сотни, тысячи золотистых теней пронеслись бы сейчас по залу, прыгнули в двери и окна и поскакали по улице, кувыркаясь и веселя прохожих.
— И стихи давай. Стихи читать полезно. В каждой букве стихов полтора бита.
— Каких таких бита? — удивляется Сережка.
— Бит — единица информации. В разговорной речи одна буква — это один бит. В стихах — полтора бита.
Почему– то раньше все было просто. Люди знали, кем они хотят быть, на кого надо учиться. А тут стоишь, как Илья Муромец перед камнем, и не знаешь: налево пойдешь, направо пойдешь или прямо пойдешь? Даже тоска берет…
Гений ломает рамки, поставленные человеку природой. Он обрабатывает большое количество информации. Вспомните: когда у Эйнштейна спрашивали, сколько часов длится его рабочий день, он принимал это за шутку. Рабочий день ученого не имеет ни конца, ни начала.