– Это факт, не комплимент. – Ну конечно, ведь если ты сделаешь мне комплимент, то тебя хватит удар.
Наша семья слишком безумная, чтобы ещё и гостей приглашать
Объятия полны волшебных целительных сил.
Я никогда не стану слишком старым для конфет.
Похоже, у нас прямо противоположные проблемы. Моя семья игнорирует меня, твоя — излишне вмешивается в твою жизнь. Может, нам собрать их всех вместе, и они как-то уравновесят друг друга?
Может, мы уравновесим друг друга...
Люди легко верят в то, во что хотят.
Людям не всегда нужно, чтобы их спасали.
Я прекрасно чувствовала себя в одиночестве. Иногда я даже предпочитала его всему остальному.
— Думаю, там был постскриптум, — сказал он.
— Постскриптум? Мы никогда прежде его не писали.
— Мне показалось, он там необходим.
— Он точно необходим.
— Постскриптум. — Он убрал прядь волос с моей щеки. — Ты мне нравишься. Очень.
— Когда я ходила на свидания, мы с подружками обычно говорили: «Не плачь при нем до третьего свидания».
— Не плакать? — нахмурившись, переспросила я.
— Да. Парни пугаются, когда видят слезы.
— Думаю, об этом мне беспокоиться не стоит.
— Ты не плачешь?
— Не добираюсь до третьего свидания.
— С кем ты разговариваешь?
— Сама с собой.
— Ты слишком часто это делаешь.
— Знаю. Я единственная, кто меня понимает.
Если хочешь романтических отношений с парнем, сначала он должен посчитать тебя загадочной, затем интригующей и только потом смешной. В таком порядке. Если порядок нарушится, ты навсегда подпадаешь под категорию друга.
– Ты футболист или математический гений?
– Прости?
– Твоя бабушка хвасталась своими внуками. Пытаюсь понять, который из них ты.
– Тот, который не преуспел ни в чем.
Я касаюсь носком своей тапки ножки стола.
– Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– Знаю, Кайман.
Я закатываю глаза.
– В смысле, я королева безделья, поэтому не думаю, что ты превзошел меня.
– И что ты не сделала из того, о чем мечтала?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Я стараюсь об этом не думать. Меня полностью устраивает моя жизнь. Думаю, мы становимся несчастными из-за несбывшихся надежд.
– То есть чем меньше ты ожидаешь от жизни...
– Нет, не так. Я просто стараюсь радоваться тому, что у меня есть, и не мечтать о большем. – И у меня это прекрасно получается, а вот такие люди, как он, то и дело напоминают мне о том, чего у меня нет.
Он доедает кекс и бросает обертку в пакет.
– И это срабатывает? Ты счастлива?
– В целом да.
Он ёрзает и освобождает немного пространства рядом с собой.
— Ты можешь поднять ноги сюда.
— А у тебя нет боязни ног?
— А такая существует?
— Конечно, существует. Существуют сообщество, терапевты, целые центры, - я кладу ногу рядом с ним, моя стопа касается его бедра. - Никакого прерывистого дыхания? Сердце не бьётся слишком быстро?
Он кладёт руку на мою лодыжку, продолжая копаться в телефоне. Потом его глаза с изумлением встречаются с моими.
— А это показатели? Потому что если да, то я точно болен.
— Почему у собаки нет имени? — А потом зачитывает вслух название на коробке: — «Пегги и собака».
— Потому что люди, как правило, предпочитают называть кукол в честь своих любимых домашних животных.
— Правда?
— Нет, я просто не знаю, но могу дать вам номер телефона создателя Пегги, если хотите спросить.
— У тебя есть телефон человека, который сделал эту куклу?
— Нет. — Я пробиваю цену на кассе.
— Тебя сложно понять.
Зачем ему пытаться понять меня?
– Вот, – говорю я, поворачивая Ксандера. Отрываю ярлыки с петли на джинсах и с рукава кофты, а затем протягиваю ей толстовку и обувь.
– С вас пятнадцать долларов, – говорит она.
Ксандер протягивает ей двадцатку.
– Пятнадцать? За это все?
Он все еще удивлен, когда мы идем обратно к машине.
– На прошлой неделе я купил носки за тридцать долларов.
– Потому что ты идиот.
– Спасибо.
– Кстати, мне нравятся твои новые ботинки.
Он закатывает глаза.
– Если унижение – твой вариант профессии, то могу ответить сразу: я в этом не заинтересован.
– Но у тебя так хорошо получается.
Она улыбается и гладит меня по щеке.– Дорогая моя, в один прекрасный день ты поймешь, что чувства – это самое ценное в мире.
– С мамой повздорили.
– Из-за меня?
– Как самонадеянно. Думаешь, ты центр Вселенной?
– Тогда из-за чего?
– Из-за тебя.
Очевидно, быть при деньгах – означает коллекционирование абсолютно бесполезных предметов, таких как фарфоровые куклы (прилагательное «бесполезные» НИКОГДА нельзя использовать по отношению к фарфоровым куклам при моей маме). Богачи – наше постоянное развлечение.
– Тогда давай сыграем в игру. Скай называет кухонную утварь. Первый, кто ее найдет, – выигрывает.
– Выигрывает что?
– Право на хвастовство.
– Это мой дом. Думаю, я выиграю.
– Докажи это, богатенький мальчик. Здесь нет Тесс, чтобы приготовить тебе бутылочку.
– Ты такая самоуверенная.
Улыбка расцветает на моем лице. Я знаю, по какой схеме буду действовать. Если тут работает повар, то все разложено практично и просто. Кухонный инвентарь у плиты, посуда около раковины. Мне это известно. Я киваю Скай.
Она улыбается.
– Ладно. Что ж, начнем с простого. Лопаточка.
Ксандер бежит к островку и начинает копаться в ящиках. Я подхожу к плите и открываю ящики рядом с ней. Моментально нахожу лопаточку и поворачиваюсь, поднимая ее в воздух.
– Первый раунд за Кайман, – говорит Скай, Ксандер резко поднимает на меня взгляд и рычит.
– Итак, второй предмет. Миска для хлопьев.
Я возмущенно фыркаю.
– Так нечестно. Ты же знаешь, что ему известно, где она. – И, конечно же, он знает. Она в шкафчике рядом с кладовкой.
– Дополнительное задание, – кричит Скай. – Найдите дуршлаг.
Выражение лица Ксандера вызывает у меня новый приступ смеха. Его взгляд так и вопит: «Я даже не знаю, что это за штука!». Я подбегаю к раковине. Он должен быть где-то под ней. Когда я уже почти у цели, пара рук хватает меня за талию и отталкивает в сторону. Затем Ксандер подлетает к шкафу и открывает дверцу. Я подбегаю вслед за ним, присаживаюсь рядом и пытаюсь его вытеснить.
– Мошенница, – упрекает он.
– Я?! Это ты мошенник. – Он не подвигается ни на миллиметр. Мне никак не удается его оттолкнуть, а он продолжает поиски.
– Это такая чаша с дырочками, – подсказывает ему Скай.
– Моя собственная лучшая подруга играет против меня. – Я обнимаю Ксандера за талию и снова пытаюсь его оттолкнуть. Чайник закипает, и Скай снимает его с плиты.
– Есть! – Ксандер встает и поднимает дуршлаг над головой. Я подпрыгиваю, стараясь выхватить его, но Ксандер держит его слишком высоко. А когда я висну у него на руке, пытаясь ее опустить, он обнимает меня за плечи свободной рукой и крепко прижимает к груди.
– И победителем становится Ксандер!
– Мошенники! Вы оба!!!
Он откашливается.
– Мне бы хотелось посвятить эту победу моим великолепным знаниям утвари и обустройства кухни, которые я использовал не раз. Если бы не... – Он останавливается на полуслове, а затем говорит: – О, привет, мам.
По пути к парковке, Шон откашливается и говорит:
– Итак, Ксандер Спенс, да? На мой взгляд, он слишком смазливый, зато из хорошей семьи.
– Слава богу, что твои предпочтения тут не имеют значения, – вставляет Вивиан. – Он, кажется, действительно хороший молодой человек.
– Мы расстались.
– Ох. Судя по прошлому вечеру, мы так и подумали.
– Всякое бывает. Все хорошо. – Так вот каково это – иметь бабушку и дедушку? Еще больше людей вмешиваются в твою личную жизнь со своими советами?
Вивиан приобнимает меня.
– Мне не хотелось этого говорить, но и на мой взгляд он слишком смазливый, милая.
У меня срабатывает автоматическая система защиты Ксандера, и я говорю:
– Как только вы узнаете его поближе, то поймете, что он… – Я останавливаю себя. Мне больше не нужно защищать Ксандера.
Вивиан ободряюще сжимает мое плечо.
– Это были долгие двадцать четыре часа, не так ли?
– Да.
– А что ты будешь изучать в колледже, когда поступишь?
Без понятия.
– Может, последствия философского нытья?
– Как насчет искусства сарказма?
– Уверена, ты уже получила степень магистра в этой специальности.
Потом я внимательно осматриваю его. Меня раздражает, что даже столь ранним утром он выглядит таким… бодрым. Интересно, посреди ночи со спутанными волосами и заспанными глазами он будет выглядеть таким же идеальным?
– Ты так на меня пялишься, что мне становится некомфортно.
– Я не пялюсь, я наблюдаю.
– И в чем разница?
– Основная цель наблюдения заключается в получении данных и формировании предположения или вывода.
Он наклоняет голову.
– И каков вердикт?
Тебе не хватает всего одного шага до нормальности. Черный перстень на его пальце задевает кресло-качалку, когда он поворачивается, осматривая темный магазин. Я поднимаю брови. Может, быть два…
– Ты ранняя пташка.
Он разводит руками, как бы говоря: «Ты меня поймала».
– Я тоже кое-что заметил.
– Что?
– Что у тебя мокрые волосы.
Ох. Точно.
– Ну, ты вломился без предупреждения. А просыпаясь, я не выгляжу идеально. – Как некоторые.
– Мистер Локвуд, думаю, мы закончили.
– Яма еще недостаточно глубокая, – говорит Ксандер.
– Знаю. Я говорю, что мы закончили.
Сначала по рации слышится какой-то шум, а потом мистер Локвуд говорит:
– Значит, я отправляю трактор?
– Да.
– Подожди, – говорит Ксандер, – трактор докопает яму за нас?
– Да, они уже давно не копают вручную. Я подумала, что будет весело.
– Я тебя убью.
– Это просто идеальное место.
Он делает мне подножку, выбивая почву из-под ног, но подхватывает и аккуратно укладывает на землю. Я хохочу, пока пытаюсь выбраться, но Ксандер, усевшись на меня и одной рукой прижав мои запястья над головой, крепко удерживает меня на месте. Другой рукой он черпает горсть земли и втирает ее мне в волосы.
Я смеюсь и продолжаю бороться, но потом понимаю, что он замер. Внезапно я начинаю очень остро ощущать каждое соприкосновение его тела с моим. Он встречается со мной взглядом, и его захват на запястьях ослабевает. У меня в груди зарождается паника, поэтому я хватаю немного земли и кидаю ему в лицо. Он стонет, скатывается с меня и ложится на бок, опираясь на локоть.
Некоторое время я лежу на мягкой земле. По шее пробегает холодок. Не знаю, действительно ли я что-то сейчас предотвратила или же это была лишь игра моего воображения.
– Мой отец бы умер, если бы увидел меня здесь.
– Вероятно, нам следовало его пригласить?
Ксандер смеется.
– Он скорее бы умер, чем пришел сюда.
– Ну, вообще-то, именно так он здесь и окажется.
Он снова смеется.
– Ты отличаешься, Кайман.
– От кого?
– От любой девушки, которую я когда-либо встречал.
Учитывая, что у всех девушек, с которыми он общался, денег больше, чем у меня, раз в пятьдесят, отличаться от них – не такой уж и великий подвиг. От этих мыслей мои глаза щиплет.
– Это будоражит. Ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.
– Да. Мне следует над этим хорошенько поработать, потому что ты очень далек от нормального человека.
Он улыбается и игриво толкает меня в плечо. Мое сердце ударяется о ребра.
– Кайман.
Я беру еще одну горсть земли и размазываю по его шее, а потом быстро пытаюсь убежать. Он обхватает меня сзади, и я вижу его руку – полную земли, – приближающуюся к моему лицу, но внезапно мы слышим сигнал трактора.
– Ты спасена могильщиками, – говорит он.